Попадос - Лев Соколов

Несмотря на то, что по моим субъективным внутренним часам я бился с призрачным стражем несколько часов, в реальном мире не прошло и мгновения! Пронзенный моей стальной ладонью танкист все так-же изумленно пялился, заваливаясь набок. Никак не могу привыкнуть к разнице в течении времени в потустороннем и поэтустороннем мире... Покоренный кинжал все также был зажат в моей руке. Теперь когда дух ножа побежден, клинок будет верно служить мне. Никто не может взять его в руки, без моего разрешения. Не сможет и с разрешения. Носить его могу только я! Магическая сталь покоряется лишь достойным этого!

Однако, что же это был за танкист, нож которого был защищен таким могучим заклятьем? Явно не простой солдат. Генеральский сынок? Сын партийного бонзы? На Гернига не похож... Не Гебельса тоже... Да и не стал бы сын пратийного чиновника подвергать себя опасности на поле боя.. Не может быть! Та же косая челка! Те же усики!! Так вот это чей это сын!!! Теперь все ясно. Сам райхсфюрер прижил сынка на стороне. Чтоб не компрометировать отца внебрачным чадом, отпрыска отправили подальше из Рейха, на завоевание восточных земель. Правда устроили в элитную танковую часть, и вручили могучий защитный талисман. Но это не уберегло его от моей карающей руки!

Однако долго рассуждать было некогда. Внизу, из башни немецкого танка послышались взволнованные крики. Часть экипажа еще жива! Не рассусоливая, я выдернул труп гитлереныша из люка, и отбросил его в сторону. Из глубины танка тут же грянул пистолетный выстрел! Я отпрянул, и тут же рыбкой нырнул в танковый люк вниз головой! Внутри танка оказалось трое фашистов. Один с ножом, двое с "вальтерами" модели "парабеллум" 9го калибра. Я тут же перехватил рукой дуло одного пистолета, отводя его от своей головы, и с ходу вонзил нож немцу в пах. Эсэсовец заверещал как свинья. Было бы о чем кричать, - если бы он смог хоть раз увидеть моего исполина, то отрезал бы себе свой жалкий стручок сам.... Второй пистолетчик направил было на меня дуло, но я как был - вверх ногами - ткнул его ногой во все еще тлеющей портянке прямо в лицо. Фашист завопил, лицо его страшно исказилось, и он осел на дно боевой машины. Кажется он умер еще до того как кончил падать.

Остался третий, тот что с ножом. Это был опытный противник. Он встал в стойку, сразу показавшую мне, что он знаком с испанской системой ножевого боя. А я тогда встал в стойку, сразу показавшую ему, что я владею итальянской системой. Долю секунды мы стояли неподвижно. За это мгновение каждый из противников узнал о другом все что только можно было узнать. Мой враг понял, что на ножах он мне не соперник, резко развернулся и бросился бежать. Я рванулся за ним следом, но эсэсман начал убегать от меня кружа вокруг сиденья механика-водителя. Просторны немецкие танки... Мы наматывали вокруг сиденья круг за кругом. Немец истерично кричал. И все же я медленно но неумолимо настигал его! Эсэсовец отбросил нож, отбросил китель только чтоб бежать быстрее. Но пока он просиживал задницу в пабах и жрал немецкие сосиски, я провел долгие годы в медитации и упорных тренировках. Если бы не опять возгоревшаяся полуразмотанная портянка, я бы уже давно настиг его... Однако фашист сам себя подвел. Обезумев от страха он слишком сильно вырвался вперед на круге, и в конце концов догнал меня со спины. Мне оставалось только резко затормозить и мгновенно выставить вперед руку с ножом - враг сам налетел на него. Нож с хрустом вошел в живот мерзавца, и пропорол его кишки. Я рванул расширяя рану, и осклизлые баварские сосиски вывалились наружу! Запахло дерьмищем и кровищей. С экипажем было покончено!

Но бой еще не был окончен. Там снаружи, фашисты все еще напирали на наши позиции, и гибли мои боевые товарищи. Поэтому я максимально быстро обшмонал карманы мертвецов. Прибарахлился на колоду игральных крат с голыми тетками, две отпадные зажигалки, серебряный портсигар, и цейсовский бинокль... Теперь, не теряя времени, - наружу, на помощь нашим бойцам!

Я ласточкой вылетел из люка, сделав в воздухе кувырок, и одновременно обозревая зорким глазом картину на поле боя. Да, мой стремительный таран сбил немецкую атаку. Тигры остановились. Пехота жалась за их стальными спинами, прижатая огнем наших бойцов. Элегантным пируэтом я спланировал на траву, прямо перед оторопевшим немецким фельдфебелем. Мой нож быстро прервал его удивление. Я схватил с его груди "шмайсер" и дал длинную очередь веером, по толпившимся рядом немецким пехотинцам. Пули ударялись в тела со смачными шлепками, отбрасывая фашистов, заставляя дергаться их в кровавой пляске смерти - последней пляске в их никчемной жизни! Пехота завопила. Теперь, когда я открыл огонь сбоку, тигры перестали быть им укрытием, и они оказались зажаты между мной и позициями советских солдат.

Все же немцы были дисциплинированными войнами. Они вскинули свои шмайсеры и открыли по мне ураганный огонь. Пули свистели вокруг меня и вздымали пыльные облака из земли, пока я стремительным рывком бежал к подбитому танку. Я вжался в танк, слушая как по его стальному корпусу рассерженными осами стучат немецкие пули. Я упал на живот и выставив ствол между колес снова изверг на противника стальной ураган. Очереди косили немцев как серп спелую рожь. Немцы яростно огрызались. Я перекатывался между колесами, уворачиваясь от пуль. Вот автомат сухо клацнул затвором - кончились патроны! Но не зря я, правой рукой срывая с фельдфебеля автомат, левой успел снять с его толстого пуза подсумок. Я поменял обойму, и вновь нажал на курок. И снова меткие выстрелы проредили немецкие ряды! Фашисты дрогнули, тигры выпустили из задов клубы сизого дыма и ворочая башнями поползли назад, пехоте же просто драпанула. Надо было добивать врага! Я выскочил из-под подбитого танка, схватил с тела немца гранту с деревянной ручкой, зубами выдернул чеку и метнул гранату, метко послав её прямо в дуло пушки отступавшего тигра! Внутри танка сухо грохнула, он закрутился на месте и наконец застыл, пуская дымки из щелей, растеряв свой грозный вид. Могучая машина превратилась в братскую могилу фашистского экипажа.

Немцы уже драпали во все ноги, теряя автоматы и каски. Тигры уползали как нашкодившие мимо клозета домашние кошаки, которых оходили тапком. Я хотел бросится вслед за врагом, но тут вдруг автомат в моих руках налился свинцовой тяжестью, заныло оцарапанное пулей ухо, защипала обожженная пятка. Слишком много сил я потратил в этом бою. Слишком много ушло энергии на борьбу с духом-хранителем кинжала... Я почувствовал, что из меня уходят не только силы, но и сама жизнь. Жаль! Столько еще всего я не успел. Не отомстил проклятому ГБшнику, что забросил меня сюда. Не оттарабанил красавицу Ксанку!.. А теперь смерть настигла меня... Я пошатнулся, и оседая на траву вдруг услышал:

- Киииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииирррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииилллллллллллллллллллллллллллллллллллллл!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

- Чьи-то нежные руки подхватили меня. Я лежал на чистой зеленой траве. Прохладная рука гладила меня по лбу, частично закрывая ладонью лицо. Так что правым глазом я не видел ничего, зато левым видел чистое бездонное синее небо. Небо было удивительно прекрасным, но поскольку на нем не было ни одного облачка, смотреть в него долго было скучно. Поэтому я скосил глаза, посмотреть, кто это гладит меня по лбу прохладной ладонью? В поле зрения моего глаза попали чьи-то необъятные сиськи, на каждом вздохе рвущиеся из тесноватой для них щегольской гимнастерки с глубоким вырезом. Эти сиськи я бы узнал из тысячи! Ксанкина грудь! То-то и голос мне показался вроде знакомым...

- Ксанка - прошептал я.

Никто мне не ответил, но уже теряя сознания, уплывая в темноту, я почувствовал, как чьи-то жаркие чувственные губы опалили мое лицо яростным поцелуем.

Глава седьмая.

Я открыл глаза и увидел белый приливающийся волнами свет. Неужто я умер, и уже нахожусь в райских кущах? Я поморгал, и увидел на белом пятна грязи и кровавые брызги - всё ясно - потолок палатки санитарного госпиталя.

- Кир-и-и-ллл... ты очну-у-улся... - просипел у меня над ухом сиплый голос какого-то бомжа, просипленного спиртом и алкоголем.

Я тяжело повернул голову, и увидел нависающие надо мной шикарные сиськи. Эти сиськи я бы узнал из тысячи...

- Кирил... - снова просипел голос.

- Ксанка? Что у тебя с голосом? - Спросил я. - Ты что, ранена?!

- Это ты ранен. А голос я сорвала, когда бежала спасать тебя на поле, - просипели нависающие сиськи.

"Слава богу, что Ксанка охрипла не навсегда. - подумал я. - А то впадлу гулять с девкой, которая сипит как алкашка. Еще подумает кто, что я тоже пропойца какой...".