Призраки прошлого - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard"

Лишь под утро удалось задремать. И когда открыл глаза, бросил быстрый взгляд на спинку кровати. Пусто. На этот раз на мою жизнь никто не покушался.

После завтрака все-таки решил пойти в библиотеку. Истории о погибших рыбаках меня больше не волновала. Решил узнать больше о жизни директора лицея. Явившийся вчера вечером призрак женщины хотел сообщить, что её задушили, или она сама покончила с собой – повесилась. А судя по поведению Сергея, это как-то связано с ним, с его прошлым.

От Екатерины я узнал, что библиотека находится совсем рядом от их дома, и решил добраться туда пешком. Но оказавшись на улице, в конце которой виднелось здание, с сожалением обнаружил, что киношники опять меня опередили.

И теперь что-то снимали на фоне причудливого фасада, украшенного лепниной, резным орнаментом. Высокие узкие окна обрамлял растительный декор, внутрь вела широкая мраморная лестница, огромные колоны высотой в три этажа поддерживали карниз треугольной формы.

Перед зданием стоял спортивный ретромобиль начала века. Именно эта штука и заставила подойти ближе, смешавшись с толпой зевак, которые скопились в огромном количестве, чтобы поглазеть на съёмки.

На площадке царила суета, кто-то бегал, что-то требовал, слышались вопли, матерные ругательства. Я осторожно протиснулся туда, где стояла экзотическая тачка – «Кадиллак» с кузовом, отделанным красным деревом, родстер, то есть на два места – соответственно для водителя и пассажира.

Кожух над двигателем был поднят и в нем копался сутулый мужик в кожаной куртке и шлеме. Рядом стоял тот самый долговязый парень, которого отчитывал толстяк в кафе. Из его ругательств можно было извлечь информацию, если дурацкая тачка не заведётся, настанет конец света.

– Кривым стартером пытались покрутить? – спросил я, не уверенный, что меня вообще услышат.

Механик вынырнул из-под кожуха и выпятил презрительно толстые губы. Но молодой человек почему-то заинтересовался:

– А вы знаете, как завести эту машину?

– Немного.

Я люблю коллекционные автомобили, и периодически бываю на ретро-ралли. Иногда даже удаётся поездить на подобном антиквариате.

– Сомов, отойди! – вдруг гаркнул молодой человек и добавил гораздо мягче, обращаясь уже ко мне: – Попробуйте.

Я пролез под ограждением, подошёл к машине. Осторожно открыл багажник деревянного кузова и обнаружил рукоятку. Подошёл спереди, поставил её в нужное отверстие. Покрутив пару раз, я с радостью услышал, как мотор довольно заурчал.

– Ну, давай, спец, демонстрируй, что умеешь, – в глазах Сомова мелькнула зависть.

Я открыл дверь, аккуратно сел за руль, переключил передачу, выжал педаль сцепления и газа. Тачка довольно шустро снялась с места.

– Отлично! – вскрикнул молодой человек. – Вот, Сомов, учись! Как вас зовут? – спросил он, подбежав ко мне.

– Олег Верстовский, – ответил я, с сожалением покидая водительское место.

– Не хотите у нас поработать консультантом? Мы с этой рухлядью замучились просто. Хозяин её заболел, а больше никто не умеет ею пользоваться.

Покоробившее слово «рухлядь» заставило задуматься. Тачку было жалко, киношники могли её совсем ухайдакать.

– Я подумаю, – произнёс я, наконец.

К молодому человеку подскочила девочка и начала шептать на ухо, поглядывая в мою сторону. Он свёл жидкие брови вместе, недоверчиво оглядел меня, будто видел в первый раз.

– Олег, подождите. Поговорить надо. Скажите, какой у вас рост? – деловито спросил он.

– Метр восемьдесят пять, – растерянно пробормотал я.

Его глаза загорелись, и он радостно спросил:

– А какой размер вы носите? Я вам сейчас объясню, – быстро добавил он, видимо, заметив мой удивлённый взгляд.

– Сорок восьмой, – я начал терять терпение.

– Отлично! Олег, вы не могли бы примерить костюм? Это очень нужно. Я вам расскажу, – он схватил меня за рукав и отвёл в сторону. – Вы знаете, мы ищем актёра на замену. Вы могли бы нам подойти. Да, забыл представиться, Юрий Лившиц, второй режиссёр, – в голосе звучала неподдельная гордость.

Мне пришла в голову гениальная мысль. Если кроме командировочных получу ещё бабки, то смогу купить новый мобильник. Совмещу приятное с полезным. Кроме того, хотя я сказал Колесникову, что не собираюсь расследовать убийство Северцева, честно говоря, эта история взволновала меня. А внедрившись в съёмочную группу, хотя бы ненадолго, я бы сумел добыть важную информацию.

– Но я не актёр, – честно ответил я. – Журналист.

– Это не имеет значения.

– А сколько времени съёмки продлятся? – я с досадой вспомнил, что Михаил Иванович отпустил меня всего на две недели.

– Около недели. Максимум две, – ответил Лифшиц. – Надо снять пару сцен. Потом персонажа убивают и все.

Девочка схватила меня за рукав и потащила к трейлеру, стоявшему в переулке.

– Вот это примерьте! – крикнула она, вытащив из шкафа пару вешалок и шляпу.

Я поёжился, не то, что я суеверен, но примерять вещи погибшего актёра не очень хотелось. Она сунула мне в руки вешалки и выбежала из трейлера. Я задумчиво разложил на столике одежду – пиджак с квадратной линией плеч, просторные брюки, кашемировый шарф, плащ светло-кофейного цвета. Роскошный наряд по моде начала прошлого века. Под стать классной тачке.

Я переоделся, взглянул в высокое трюмо, на удивление костюм сидел на мне замечательно. Когда вышел из трейлера, то первым заметил взгляд Лифшица, мне показалось, он был растерян. Я подошёл ближе и спросил, осторожно трогая шляпу с шёлковой лентой:

– Ну как?

– Замечательно, – пролепетал он. – Подождите, сейчас сделаем пробы. Катя, быстро Кроликова сюда с вещами! Маму Галю. И Кирилла. Катя, подожди! Позови …. Э-э-э Милану. Давай. Одна нога здесь, другая – там.

Лифшиц взял меня под локоток, отвёл в сторонку и тихо спросил:

– Олег, вы играли где-нибудь, в школе, в драмкружке или ещё где-нибудь?

Я хотел сказать, что единственным выступлением перед публикой было чтение стихов в детском саду на утреннике. Но тут увидел, как на площадку вплыла неземная дива в длинном ярко-алом, блестящем платье, с накинутыми на обнажённые плечи лёгкими мехами. Я узнал её. Милана Рябинина! Лифшиц посмотрев в том же направлении, что и я, спокойно объявил:

– Да, если получится, вы будете сниматься вместе с Миланой. Она играет главную роль. Ну, так что, Олег?

– Я играл в драмкружке в школе. И в студенческом театре МГУ, когда учился на факультете журналистики, – быстро соврал я, стараясь не краснеть.

Лифшиц чуть не подпрыгнул от радости.

– Правда?! – воскликнул он. – Это замечательно! Значит так, Олег. Сейчас пробы проведём, покажем Верхоланцеву. Потом Розенштейну. Он продюсер. Главное, наша легенда. Скажите, что играете в саратовском драматическом театре. Запомните!

– А если они захотят проверить? – засомневался я. – Может студенческий театр подойдёт?

– Нет, Верхоланцев ни за что не согласится. Ему профи нужны, – задумчиво пробормотал Лифшиц. – Постарайтесь, Олег, – почти умоляюще добавил он.

К нам присоединился новый персонаж – полноватая пожилая женщина с круглым, добродушным лицом и печальным взглядом карих глаз.

– Галя, – произнёс Лифшиц. – Вот тебе объект. Нужно максимальное приближение к Северцеву.

Женщина печально оглядела меня и едва заметно нахмурилась.

– Пожалуйста, пройдёте, – предложила певучим, низким голосом.

Мы зашли в другой трейлер, где она усадила меня перед большим квадратным зеркалом. Провела расчёской по моим волосам. И спросила:

– А вы Северцеву кем приходитесь?

– Никем. А почему я должен ему кем-то приходиться? Я тут случайно оказался.

– Вы на него очень похожи, – объяснила она смущённо. – Только лет на десять моложе. Вам сколько лет?

– Тридцать.

Она стала наносить грим быстрыми, умелыми движениями. Через пять минут из зеркала смотрел человек, старше меня лет на десять-пятнадцать. От уголков глаз к вискам разбежались глубокие морщинки, на висках засеребрилась седина. Лёгким движением руки гримёр отняла у меня годы непрожитой жизни. Я вышел из трейлера и направился к Лифшицу, который разговаривал с Миланой.