Иномировая работа - Олег Валентинович Ковальчук

ситуации.

— Я прошу вас. Он совершил глупость. Вы же сами говорили, что он молодой, глупый и горячий. Дайте ему шанс, — взмолился секундант. — Вы и так доставили массу неприятностей его семье. Я прошу вас. Хотя бы не забирайте у них единственного сына.

Князь Багрицкий театрально вздохнул.

— Я мог бы забыть по страшное оскорбление, что нанёс мне этот мальчишка. Но ему больше нечего мне предложить. К чему мне заниматься благотворительностью?

— Я заплачу, — тут же ответил секундант.

— Нет, — тут же просипел барон Лазарев и неуверненно положил руку на плечо товарища. — Не смей делать этого.

— Я сам решаю, что мне делать, — отмахнулся секундант.

— О, наш барончик ожил, — хохотнул Багрицкий. — Ну так, давай, делай своё предложение. Что же ты можешь мне предложить взамен жизни своего непутёвого друга?

Секундант замешкался.

— Я буду служить вам. Целый год. Если вы сохраните ему жизнь.

Лазарев попытался что-то предпринять, но на него не обращали внимание.

— Пять лет, — тут же заявил князь.

— Я не могу столько времени. Два года.

— Ты торгуешься? — повысил голос князь Багрицкий.

— Нет, ваша светлость. Но я прошу. Я не могу вам предложить большего. Но пожалуйста, не вешайте жизнь этого мальчишки на свою совесть.

— Ты себя со стороны-то хоть слышишь? Я уже столько таких же недоумков убил, что одним больше, одним меньше — разницы никакой. Но твоё предложение я приму. Будешь служить мне три года. И это не обсуждается.

Секундант смиренно опустил голову.

— Да, господин. С сегодняшнего дня я буду служить вам три года, опустив голову ответил секундант. — К сожалению, здесь заглушена система. И мы пока не сможем заключить наш договор официально. Но как только мы приедем в город, я первым же делом отправлюсь в нотариальную контору.

— В этом нет необходимости, — довольно улыбнулся Багрицкий. — Я всегда готов к подобным случаям.

В руках мужчины появился тубус, из которого тот достал толстый пергамент, скрученный в рулон. Он перелистал несколько листов и вытянул один из них.

— Так, договор о службе. Впиши своё имя и срок службы, — заявил князь Багрицкий.

— Но Сергей, он же ранен.

— Сергей подождёт ещё немного. Тебе нужно сделать совсем чуть-чуть. И не забывай, здесь я диктую условия, — заявил князь Багрицкий. — Научись не перечить мне, иначе твоя служба продлится недолго.

— Да, господин, — смиренно опустил голос секундант и, быстро пробежав глазами контракт, начертил что-то пальцем прямо на пергаменте.

Князь Багрицкий внимательно изучил документ, спрятал его в тубус, и, насколько это позволяла тяжёлая броня, театрально поклонился.

— Благодарю, судари, с вами приятно иметь дело, — произнёс он, затем обратился к своему новому слуге: — Барон Галицкий, я бы на вашем месте озаботился оказанием медицинской помощи для вашего товарища. А то он сейчас помрёт, а ваша служба будет омрачена тем, что вы подписали такой прекрасный документ напрасно. Сегодня займитесь другом, а завтра жду вас у себя в имении. Всех благ.

Развернувшись на 180 градусов, князь Багрицкий отошёл на середину поляны. Затем в его ногах открылись какие-то сопла, и оттуда повалил огонь. К удивлению Кирилла, князь, будто самолёт, взмыл в воздух и полетел куда-то в сторону.

Кирилл снова перевёл взгляд на оставшуюся парочку тяжеловесов.

— Серёжа… Я же говорил, что это плохая идея. Этим князья никогда нельзя верить.

— Как и баронам, — слабо улыбнулся Сергей. — Спасибо, друг. Но тебе действительно лучше поспешить за помощью. Я боюсь, как бы тебе действительно не пришлось служить этому подонку зазря.

— Тихо ты! — тут же оборвал друга Галицкий. — Не смей говорить про моего господина плохие вещи, — заозирался по сторонам Галицкий.

— Да мне уже плевать. Я и так слишком много потерял, теперь ещё и друга лишился.

— Нет, друга ты не лишился, — твёрдо заявил Галицкий, затем тяжело вздохнул. — Так, будь здесь. Я впрыснул себе несколько боевых коктейлей и три дозы регенерационного зелья. Такая доза, я слышал, даже мёртвых в того света возвращает. Так что продержись ещё немного. А я отправлюсь за помощью.

— Давай, друг, — поморщившись кивнул барон Лазарев и откинулся на землю.

А Галицкий отбежал в сторону. Кирилл ожидал, что у того сейчас так же появятся сопла и он улетит, но здесь было несколько иначе. Он сел на пятую точку, прямо на землю, затем из его ног появились колёса, и он поехал, будто на мотоцикле.

— Прямо трансформеры какие-то, — ошарашенно протянул Кирилл. — Впервые в жизни такое вижу. Даже Голливуд такого не снимал.

— И не говори, — подтвердил Дмитрий Сергеевич. — А теперь всё, вали оттуда.

Однако стоило Галицкому скрыться, как барон Лазарев поднял голову и посмотрел прямо на Кирилла.

— Я тебя давно заметил, — вдруг произнёс он. — Выходи, хватит там прятаться. Давай-давай, подходи ближе. И не бойся, я тебя не трону.

Кирилла будто током ударило. Такого поворота событий он точно не ожидал. Сердце вдруг застучало и ноги приросли к земле.

— Я к тебе обращаюсь. Я, быть может, сейчас и подохну, но непочтительного отношения к себе не потерплю. И напоследок могу и тебя с собой прихватить. Так что можешь и дальше меня игнорировать. Мне всё равно терять нечего.

В голосе звучали повелительные нотки. Кириллу это не понравилось, однако, отбросив сомнения, он вышел на поляну.

— Здравствуйте, — ответил он.

— И тебе здравствуй, молодец. Ты, как я посмотрю, не аристократ. Слишком уж у тебя чудные доспехи. Откроешь лицо? Невежливо стоять перед благородными людьми, скрываясь под забралом.

Кирилл сдвинул стекло шлема.

— Ситуацию это не исправило, — хохотнул раненый. — Подойди поближе. Если уж мне сегодня и суждено умереть, я бы не хотел умирать один. И пусть ты простолюдин, всяко лучше в компании, чем в одиночестве.

— Что это сейчас было? — наконец спросил Кирилл.

Мужчина покривился. Видимо, что-то в словах Кирилла ему не понравилось, но он ответил.

— Это была дуэль.

— Но из-за чего? — спросил Кирилл.

— Как много ты задаёшь вопросов, парень, — ответил ему бронированный человек, но затем принялся рассказывать. — Всё равно мне умирать, дай хоть исповедуюсь. Никогда я не был замечен в том, чтобы жаловаться на жизнь или проявлять слабину. И сейчас,