Миры Роджера Желязны. Том 7 - Роджер Желязны

В последние недели, когда стало обнаруживаться все яснее, что с сыном что-то по-прежнему неладно, прогулки Ричарда участились. Кроме усиления усталости, была возможность улавливать вблизи ребенка его чувства, но Ричарду чрезвычайно не нравилось строить мысленную защиту вокруг Вики. Чтобы поразмыслить об этом, неплохо бы удрать в какое-нибудь другое местечко.

— Проклятье!

Он пошевелил жука, наблюдающего за тем, как за ним наблюдает человек. Возможно, на этот раз доктор найдет, что доброе можно сказать родителям Денни.

Виктория Гиз ухаживала за растениями. Она поливала их, опрыскивала, пропалывала; отщипывала умершие листья, добавляла удобрения, переносила вазы из палисадника во внутренний двор, выставляла их на скамью, перемещала с освещенных солнцем мест в тень и наоборот; мысленно она их ласкала. Синие короткие цветки, а здесь белая петля, там — красный носовой платок, а вон — словно кожаные сандалии… Как бы ни была огорчена сама Виктория, растения всегда получали от нее больше, нежели полезное для них внимание. Зеленые глаза ее украдкой наблюдали за жизнью мира растений, она обнаруживала расхитителей насекомых, наносила точный удар, — и враг поникал, словно увянув, и падал на взрыхленную землю. Виктория сознавала, что в таких случаях допускала прорыв эмоционально неправильного руководства. Пусть так, но это было эффективно.

В этот день она не обязана была скрывать собственные мысли и ощущения. Кроме всего прочего, это занимало гораздо больше времени, чем она предвидела. Доктор был все еще здесь, с Денни, и Дик, вероятно, уже давно хотел возвратиться. Вот только его нетерпение могло бы обнаружить себя чуть более явно, а темно-синие петунии все еще выглядят томимыми жаждой.

Когда она ощипывала сзади папоротник спаржи, робкая, вопрошающая мысль пришла ей в голову: «А все ли в порядке?» Виктория ощутила присутствие Дика, представила ландшафт, по которому он двигался, сухой и каменистый, дом на вершине холма. Дик проходил вдоль узкого оврага на север.

«Не знаю, — отвечала она ему. — Он все еще там, с ним».

Она ощущала его, следя за его шагом, ловила шепот его чувств.

«Вряд ли он пробудет еще долго», — добавила она.

Несколькими минутами позднее Виктория услышала, как в доме закрылась дверь.

«Торопится, — послала она тотчас же. — Думаю, закончил».

Виктория прошла через ворота, закрыла их за собой, двинулась по кругу к южной стене. Здесь росли только ноготки. Ни она, ни Дик никогда не думали, что цветы необходимы какие-то особенные. Виктория склонилась к ноготкам.

— Миссис Гиз? — слабо донесся голос доктора Уинчелла из глубины дома.

Она помедлила, наблюдая за цветами. Еще через минуту или…

— Миссис Гиз, да где же вы?

Теперь зовут из палисадника. Разговор. Дик возвратился! Она вздохнула и двинулась обратно, на голоса.

Входя в комнату, Виктория окинула взглядом своего мужа и доктора, которые сидели в креслах друг к другу лицом, осененные геранями. Доктор Уинчелл был молодым, большим мужчиной, румяный, с излишком веса. Его волосы цвета соломы уже изрядно поредели.

— Миссис Гиз! — сказал он, когда она появилась, и сделал вид, будто хочет подняться из кресла.

Виктория уселась на софу напротив них, и он успокоился, погрузившись обратно в кожаные объятия.

— Я только что объяснял вашему мужу, что еще слишком рано давать рискованный прогноз, но…

«Давайте, выкладывайте прямо», — вмешался Дик. Уинчелл взглянул на Вики. Она чуть наклонила голову, не отрываясь взглядом от его глаз.

— Отлично, — продолжил доктор, не желая уходить с чисто словесного уровня. — Ситуация не самая ободряющая, но вы должны иметь в виду, что он еще дитя, то есть существо, приспосабливающееся очень легко, и тот факт, что столь изолированное место…

— Повреждения непоправимые? — спросил Ричард.

— Для меня ответить на ваш вопрос сейчас не возможно. Вы пробыли совсем недолго, и…

— Когда же вы сможете сказать точно?

— И снова я не могу вам ответить…

— А вообще есть что-то, о чем вы можете мне рассказать, Ричард? — проговорила Вики. — Пожалуйста…

— Все в порядке, — сказал Уинчелл. — На самом деле я могу рассказать вам больше о причинах случившегося.

— Начинайте.

— Впервые я увидел Денни, когда вы жили за двадцать миль от ближайшего города, — хороший защитный барьер, построенный на общепринятых основах, известных всем телепатам. Ребенок-телепат достаточно удален от непрерывного воздействия мыслей горожан, — достаточно, чтобы сохранить непосредственность восприятия. Деннис, однако, проявлял все признаки рано пробудившихся способностей к восприятию и взаимодействию с другими телепатами и уходил в кататонию. Никто из вас не страдал страхами того рода, который мог ее вызвать. Врачи предполагали, что некоторая физическая аномалия местности могла повысить восприимчивость Денниса или какой-нибудь из поселков поблизости дал приют человеку — мощному излучателю мыслей, необычайно горестных для ребенка. Тогда мы рекомендовали вам перебраться в отдаленный уголок и пронаблюдать, не прояснятся ли обстоятельства самотеком.

Ричард Гиз покачал головой.

— С тех пор мы переезжали шесть раз! Руководствуясь тем же так называемым доводом. Ребенку уже тринадцать лет. Он не разговаривает, он не гуляет. Сиделке до сих пор приходится переодевать его и мыть. Все говорят, что больница — это уж совсем крайний случай, и пока я могу присоединиться к этому мнению. Но мы все начинаем снова — и с тем же результатом.

— Да, — сказал Уинчелл. — Положение мальчика оставалось, в сущности, неизменным. Он все еще под воздействием той, первоначальной травмы.

— Значит, переезд ничего не дал, — заметил Ричард.

— Я не это имел в виду. Цель усилий достаточно ясна: в будущем избавить ребенка от воздействия враждебных ему побуждений и дать природным восстановительным силам возможность вернуться к некоторого рода равновесию, что ли. Слишком рано сегодня ожидать свидетельства подобного восстановления.

— Или слишком поздно, — вставил Ричард.

— Но наши действия были достаточно хорошо обдуманы, — продолжал Уинчелл. — Мы обследовали несколько тысяч известных телепатов, это помогло выяснить устойчивые нормы их существования, однако именно поэтому мы не собираемся принимать результаты собственной работы как Евангелие: не бывает «вечно безотказных» мутаций рода человеческого. Нет, сегодня делать выводы рано, нет и еще раз нет: слишком многое остается неизученным!

— Не пытаетесь ли вы доказать, что он был и по меркам телепатов ненормален с самого начала?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});