И живут не так, как прежде… - Альфред Бестер

— Почему?

— Мой отец был школьным учителем. Ты же знаешь, как им платят.

— А, так вот почему ты не высоколобый.

— Я?

— Конечно. Не обижайся.

— Да, наверное, — согласился он. — Какое разочарование для моего старика: все старшие классы я проиграл средним полузащитником, а ему бы хотелось иметь в доме чуть ли не Эйнштейна.

— Интересно было играть?

— Играть? Нет. Это не игра. Футбол — работа. А вспомни, когда мы были детьми, как вы разбивались на две команды? Считались: «Эники, беники, клоц»?

— Мы по-девичьи: «Эне, бене, раба».

— А помнишь: «Глупый Март! Тебя мы знаем: Ты глупей Апреля с Маем»?

— «Люблю пить кофе и чаи, Все мальчики вокруг — мои.»

— Спорим, что оно так и было, — торжественно произнес он. — Все были твои!

— Вот уж нет!

— Почему?

— Я для них была слишком велика.

Он был поражен.

— Но ты не велика, — стал он убеждать. — Ты как раз… нужного размера. Именно! И сложена на все сто. Я заметил, когда мы тащили рояль. Хорошие мускулы, для девушки, конечно. Особенно в ногах, а ведь там-то они и нужны!

Она вспыхнула.

— Брось, Джим!

— Нет. Честно.

— Еще вина?

— Давай. Себе тоже налей.

— Хорошо.

Удар грома потряс небеса, после паузы донесся грохот рушащихся стен.

— Еще небоскреб рухнул, — сказала Линда. — О чем мы говорили?

— Об играх, — подсказал Майо. — Извини, что говорю с набитым ртом.

— Да. Джим, а вы в своем Нью-Хэйвне играли в «урони платочек»? Линда напела: «Я шла, шла, шла, письмецо нашла. Не в картонке, не в ботинке, а в зелененькой корзинке…»

— Здорово! Ты классно поешь, — ее песня произвела на него впечатление.

— Да будет вам, сэр!

— Ну и буду. У тебя шикарный голосок. И не спорь со мной. Помолчи минутку. Мне надо кое-что обдумать, — он долго напряженно размышлял, допил вино и механически опрокинул второй стакан. Наконец, он объявил свое решение: — Тебе надо учиться музыке.

— До смерти этого хочу, Джим, ты ведь знаешь.

— Так что я задержусь. И обучу тебя. Всему, что сам умею. И молчи! Молчи! — поспешно добавил он, обрывая ее восторги. — Я не хочу жить у тебя в доме. Мне нужен свой собственный.

— Конечно, Джим! Все будет, как ты скажешь!

— И мне по-прежнему надо на юг.

— Я научу тебя водить, Джим! Слово.

— И никаких уловок, Линда!

— Конечно, никаких! Какие уловки?

— Знаешь, какие. Чтобы в последнюю секунду не появилась вдруг кушетка какого-нибудь Людоведа, о которой ты всю жизнь мечтала.

— Людовика, — Линда открыла от изумления рот. — Откуда ты знаешь о Людовиках?

— Ну уж не от сержанта, во всяком случае.

Они рассмеялись, чокнулись и прикончили вино. Внезапно Майо вскочил, взъерошил Линде волосы и побежал к фигурам «Страны Чудес». Во мгновение ока он вскарабкался на голову Алисы.

— Я Король на Горе! — воскликнул он голосом императора. — Я Король… — он оборвал себя и уставился за скульптуры.

— В чем дело, Джим?

Не говоря ни слова, Майо слез и шагнул к груде хлама, наполовину скрытой разросшимися кустами. Он встал на колени и стал осторожно перебирать обломки. Подбежала Линда.

— Джим, что-нибудь не так?

— Это были модели кораблей, — прошептал он.

— Верно. Господи, и все? Я думала, ты заболел, или еще что.

— Как они здесь очутились?

— Ну конечно же, это я из выбросила!

— Ты?!

— Я. Я же говорила. Надо было очистить склад парусников, когда я туда въезжала. Сто лет назад!

— Так это твоя работа?!

— Да. Я…

— Убийца, — прорычал Джим. Он встал во весь рост и сверкал на нее глазами.

— Убийца! Ты как все бабы, у тебя ни сердца, ни души. Сделать такое!

Он повернулся и побрел к пруду. Линда шла за ним, потерянная.

— Джим, не пойму, чего ты взбесился?

— Постыдилась бы!

— Но мне нужны были комнаты! Не хочешь же ты, чтобы я жила в доме, забитом моделями?

— Забудь все. Сейчас же собираюсь и еду на юг. Не останусь с тобой, хотя бы ты была единственным человеком на Земле!

Линда собралась с духом и внезапно рванула вперед, обогнав Майо. Когда он тяжело вошел в бывшее хранилище кораблей, она стояла перед дверью гостевой комнаты и держала в реке чудовищных размеров железный ключ.

— Вот так, — задыхаясь, проговорила она. — Проход закрыт!

— Дай сюда ключ, Линда.

— Нет.

Он шагнул к ней, но она только покрепче утвердилась на ногах.

— Ну, давай! — выкрикнула она с вызовом. — Ударь меня!

Он остановился.

— Никогда не бью тех, кто слабее.

Они стояли друг против друга. Ситуация была безвыходной.

— Мне что, очень нужны мои шмотки? — процедил, наконец, Майо. Наберу такого же хлама где угодно.

— Иди, собирайся. — Линда бросила ему ключ и отступила. Тут-то Майо и обнаружил, что замка на двери его спальни не было. Он открыл дверь, заглянул внутрь, закрыл. Уставился на Линду. Ухмыльнулся. И оба рассмеялись.

— Ну и ну, — сказал Майо. — Ты-таки сделала из меня идиота. Не хотел бы играть против тебя в покер.

— Да и ты неплохо блефуешь. До смерти перепугалась, что ты меня нокаутируешь.

— Пора бы понять, что я никого и пальцем не трогаю.

— Вот я и убедилась. А теперь сядем и обсудим все это без эмоций.

— Ай, да забудь ты, Линда. Я вроде как потерял голову из-за этих лодок, и…

— Я не про лодки, я про твой юг. Как начинаешь бесится, так сразу рвешься на свой юг. Зачем?

— Говорил же: найти парней, которые разбираются в телевизорах.

— Для чего?

— Ты не поймешь.

— Попробую. Почему бы тебе не объяснить, что ты такое особенное ищешь? Вдруг и я помогу.

— Ты не сможешь: ты девушка.

— У нас, девушек, свои возможности. По крайней мере, выслушать-то тебя я могу. Можешь мне доверять, Джим. Ведь мы же друзья? Расскажи мне все.

— Ну, когда бабахнуло, — сказал Майо, — мы с Гилом Уоткинзом были в Беркшире, в горах. Гил был мой дружок, настоящий, прекрасный парень… да, отличный парень. Учился два года в Массачусетском технологическом, пока не бросил. Он был кто-то вроде ведущего инженера на телестанции ВНХА, у нас в Нью-Хэйвне. У него был миллион увлечений. Одно из них — спи… спилл… не помню, в общем, изучение пещер.

Так, значит, мы были в горах, в Беркшире, в одном ущелье. Выходные провели в пещерах, изучали их и пытались определить, откуда течет подземная река. Набрали еды, и всякой прочей ерунды, походные постели взяли. Компас наш минут так на двадцать сошел с ума, это могло бы нас надоумить, да Гил завел свою шарманку о магнитных осях прочей ерунде. И лишь когда мы вышли наружу, в воскресенье ночью, ну тут уж, скажу я тебе, я здорово перетрусил. Гил сразу усек, в чем дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});