Графоманка - Аля Пачиновна

ты живая? - сквозь рябь зрительного канала она различила очертания нависшего над ней мужчины. Облака обморока чуть расступились и Лера увидела холодный, жесткий блеск стальных глаз. - Ты кто такая, блять?

С ювелирно-ухоженной бороды мужчины капнуло вискарем прямо ей в рот. Лера почавкала, повращала глазами, определяя свое положение в пространстве. Оказалось, что оно очень и очень затруднительное. Такое, что лучше бы ей вообще никогда не рождаться.

Она лежала на полу между столиком и диваном, а Граф стоял перед ней - распластанной, на одном колене, обтекая алкоголем, и сжимал ее мокрое липкое  горло в руке.

- Официантка… - просипела Лера, глядя, как над ней раздуваются  крылья сломанного когда-то носа.

- Считаю до трёх, ты говоришь, что ты тут делаешь и откуда у тебя это? - он проверил Лерины зрительные рефлексы, поводив перед глазами кисточкой.

- Инвентарь, - ляпнула она, почувствовала, как тиски на шее сжимаются. - Мне здесь выдали.

- Ты дуру мне не показывай, у меня она больше! - он тряхнул ее слегка, но этого хватило, чтобы осознать всю серьёзность ситуации. - Тебе все равно не жить. Но рекомендую облегчить себе последние минуты, чтобы все случилось быстро и не больно. Говори, сука, кто тебя надоумил прийти сюда с этим?

Однажды профессор Минаев сказал ей, как лучшей своей студентке: главное кредо журналиста - ложь. Ты тогда достигнешь мастерства, когда сумеешь ложь превратить в правду, и наоборот, так, чтобы этого никто не заметил. А если заметят - стой до конца, даже если за руку поймают, как воришку. Даже под дулом пистолета, стой. Только ложь должна быть во благо.

- Клянусь, мне такой дали. Я думала на другом такой же должен быть, но потерялся.

- Найди эту… белобрысую! - приказал он кому-то, не спуская глаз с Леры.

В зале поменялось освещение, зажглись верхние люстры.  Леру, как ковшом подняло вверх и сгрузило на диван. Она села и с трудом подавляя тошноту и головокружение, огляделась. Девочек с банкета, как ветром сдуло, а вместе с ними и всю мэрию.

Прибежала бледная Вика, встала перед Графом, как вкопанная. В глазах слёзы и ужас.

- Я ее не знаю. Я попросила у Рудика замену. Пришла эта, - всхлипывала она и трясла головой.

- Я нашёл, - раздалось вялое справа. - Но должна была быть не эта. Маринка должна была приехать.

- Передаю вопрос, - граф вытер лоб салфеткой и провернулся всем корпусом к Новодворской.

- Ка-кой?

- Почему ты с такими буферами и не в основном составе? - он шагнул к ней, снова навис дамокловым мечом, заставляя сжиматься в точку. - И где Маринка?

- Чего? - Лера максимально сильно сжала колени и закрыла грудь, перечеркнув себя локтями.

- Я те всеку щас! - ледяным тоном проговорила светлость и сразу стало ясно, что всечёт. - Кто прислал?!

- Мне кто-то позвонил, назвал пароль и адрес и что заплатят после работы хорошо, - протарахтела  Лера.

- Сколько? - брызнул Граф слюнной и обжег обнаженную девичью грудь яростью. Новодворскую отчаянно зазнобило.

- Шесть тысяч в час, - брякнула не думая она.

- Лет тебе сколько? - рыкнул мужчина. - Восемнадцать есть?

Спасибо вам, конечно же, за комплимент,

но он совсем некстати перед смертью.

Сострить про палача, восхищенного шеей приговорённой к казни жертвы Лера не успела. В зал вошел кубический с её шмотками в руках и передал любителю сырого мяса. Тот пустился в спелеологическое исследование многочисленных Лериных карманов. Раскопки увенчались небольшой кучкой бесполезной всячины, не представляющей никакой материальной или исторической ценности.

Но Граф  протянул руку к кучке, подцепил двумя пальцами смятую бумажку с паролем и завалявшуюся Лерину визитку.

- О, я тоже уважаю Есенина. Давно ты увлекаешься поэзией? - он глянул на визитку, - Валерия Но-во-двор-ска-я? Да у нас тут пресса, ребята!

Лера  не сразу поняла, что он разговаривает с ней.  Она почему-то залипла на его руки, крутившие грязно-белый, потертый прямоугольник картона. И живо представила их на своей шее.

- Я не понял, Новодворская, ты уснула там или адвокатам звонИшь, что ли?

«ЗвонИшь!» - автоматически отметил внутренний Лерин филолог. - Говорить будешь? - Граф пощёлкал пальцами перед ее носом.

- А смысл? - усмехнулась Лера, - ты же сам сказал, мне не жить. Да и зачем? Этот мир уже не изменить. Всегда и везде будут править такие упыри, как ты и твои товарищи. Давай! - Лера гордо вскинула подбородок, подставляя шею, как для топора,  каким-то чудом сдерживая слезы за веками. - Только быстро, как обещал. А то я устала…

- О, что-то новенькое, - прокомментировал лысый толстяк и потёр лапками, как муха перед трапезой.

- Шалтай, захлопнись!

Граф хищно прищурился и наклонил голову набок.

- Ну, никто не обещал, что будет легко, Леррра. Где телефон?

- Дома.

- Адрес?

- Промышленная, пять, двенадцать, - шмыгнула носом.

- Рудимент, метнись, - бросил он волосатому гному. - Оденься. А то меня это отвлекает.

Он швырнул ей шмотьё и Лера, путаясь в рукавах и штанинах, начала облачаться в мирское, боясь лишний раз поднять голову.

- Пока выясняются все обстоятельства твоей биографии вплоть до сегодняшнего вечера, так и быть, будешь жить... У меня, - гулко прозвучало сверху.

Лера даже расстроилась. Плоский юмор Графа сбил налёт героизма с решимости пасть жертвой борьбы с преступным произволом. Неожиданно стало просто очень горько и немного смешно.

- Дядя, ты женских романов перечитал что ли? Выясняй свои обстоятельства без меня, пожалуйста. Сделай милость, пристрели уже, а. Я жить не хочу в принципе. Ты не понял?

Графья клешня мгновенно вернулась на шею Новодворской, сдавила так, что глаза двинулись из орбит и Лера забилась в агонии, уверенная, что это последние ее муки…

- А ты, акула пера, решила, значит по-легкому отделаться? - прошипел он в Лерин открытый рот. - Нет, дорогая. За свои поступки отвечать придётся. А пока воздух есть, скажи мне, сколько тебе обещали за это?

- Хочешь знать, сколько стоит дурная слава? - прохрипела Лера, истратив последний кислород.