Исшедшие - Евгений Юрьевич Семенков

помчалась по ухабам.

– Хочешь знать наше мнение по поводу того, что происходит в Северотожске?

– Разумеется, – ответил Глеб.

– Похоже, что в шахте пробурили вход в саму преисподнюю и теперь всякая тварь вылазит из неё, – сказал Петрович, – во всяком случае, так утверждает наш поп. Пятнадцать лет назад я бы смеялся над этой теорией, а вот сегодня уверен, что так оно и есть!

– У вас в городе живёт священник? – удивлённо спросил журналист.

– Да, отец Григорий. Если хочешь, поедем сейчас прямо к нему…

12.

Поп был единственным жителем, проживающим на улице Лермонтова. Он занимал небольшой деревянный домик, одиноко стоящий на краю пустыря. Перед домом возвышался почерневший деревянный крест с поперечной перекладиной.

Сиренин и Петрович вышли из машины, открыли скрипучую железную калитку, поднялись на деревянное крыльцо и вошли в дом. Судя по всему, помещение одновременно служило и церковью, и жильём батюшки. На стенах были развешены большие и маленькие иконы, у потолка висели лампадки, а на полу стояли громоздкие металлические подсвечники со свечами.

К деревянному, сбитому из досок алтарю вела потёртая красная ковровая дорожка, по обе её стороны стояло несколько скамеек, стол со стульями и старый буфет с посудой и книгами. В углу стены находилась побеленная печь.

Отец Григорий был сухоньким мужечонком с козлиной бородкой. На нём были джинсы и серый тёплый шерстяной свитер, поверх которого болтался на верёвочке большой серебряный крест. Батюшка горячо поприветствовал гостей и пригласил их за стол.

– Может, чайку травяного? – спросил он участливо.

Петрович покривился:

– А что, кагора у тебя отче уже не осталось? Парень считай сегодня заново родился. Это надо отметить!

Отец Григорий засуетился, и на скатерти начали появляться северные разносолы: тушёнка, колбаса, рыбные консервы, хлеб. В последнюю очередь он торжественно водрузил на стол большую тёмную бутыль.

– Вот, это по-нашему! – радостно воскликнул, потирая руки Петрович.

Наконец, когда всё было разложено, батюшка произнёс короткую молитву на старославянском. Все трое одновременно сказали «аминь» и подсели к столу. За ужином Петрович рассказал, как нашёл без сознания журналиста.

Глеб решил дополнить рассказ и поделился своим опытом перемещения во времени. Отец Григорий слушал его очень внимательно, а затем вдруг чрезвычайно оживился.

– Если ты Глеб имеешь ключ к прошлому, у нас есть возможность возродить город, – торжественно произнёс священник.

– Каким это образом, что-то не смекну, – почесал затылок Петрович. Его сейчас больше беспокоил тот факт, почему-то он остаётся трезв после выпитого церковного вина, чем теория спасения Северотожска.

– Мы отправим его в 1957 год. Если он взорвёт шахту, может быть её закроют навсегда, или на время заморозят строительство. Главное потянуть время, чтобы горняки не добрались к шестисотметровой глубине до девяностых годов, – рассказал о своём плане отец Григорий.

– Ну, допустим, я снаряжу его тротиловыми шашками с фитилём, но как мы его туда отправим? – язвительно спросил Петрович.

– Эй, я на это не подписываюсь! – вмешался в разговор Сиренин.

– Возможно Глеб, ты единственная и последняя надежда Северотожска. И может быть, тебе было позволено отправиться в прошлое города, чтобы ты смог изменил его будущее.

– Да это же бред, – резюмировал Петрович.

– Допустим, но как я попаду в нужное время? – спросил Глеб.

– Степанович хранит газетные вырезки про шахту, у него есть альбомы с фотографиями отца. Может быть, они помогут тебе сфокусироваться на дате торжественного открытия шахты. Это самое лучшее время для остановки работ.

– Ну, я совсем не подрывник и в забое никогда не работал.

– Думаю, Петрович поделится с тобой как опытный военный, куда лучше заложить шашки для лучшего эффекта…

Православная церковь-изба на время превратилась в штаб заговорщиков. Петрович притащил несколько тротиловых шашек и ознакомил Сиренина с азами взрывного дела. У одного из жителей города, бывшего шахтёра, сохранилась старая поношённая форма. Степанович извлёк из отцовского чемодана июньский номер газеты «Заря Северотожска» с торжественным открытием шахты «40 лет Октября». На первой странице этой газеты был отпечатан большой чёрно-белый снимок первой бригады шахтёров на фоне управления конторы. Эта фотография должна была помочь Глебу не промахнутся во времени.

Наконец, экипировав молодого журналиста на столь сомнительное предприятие, к часу ночи Петрович всех развёз по домам.

13.

Пока над сопками лениво поднималось холодное багровое солнце, журналист уже стоял с рюкзаком во дворе шахты. Он был один и держал в руках пожелтевшую газетку с фотографией. Глеб уже как полчаса пялился на неё, но ничего не происходило. К тому же, шахтёрская форма не спасала от морозного утра, а куртку он не мог надеть, так как в день открытия на дворе стоял июнь.

Сиренин вконец озяб, бросил газету на землю и стал прохаживаться и дуть на руки. Тут он заметил у какого-то металлического проржавевшего агрегата белую кошку. Она сидела и старательно лизала свою мордочку, потом посмотрела на Глеба и убежала в тёмный проём ворот кирпичного гаража. Кошка была похожа как две капли воды на Мурку Никитичны.

– Кс-кс-кс-кс-кс, – позвал её Глеб.

Животное на мгновение выглянуло, и затем вновь скрылось в темноте. Что она тут делает? Сиренин подошел к приоткрытым воротам и заглянул внутрь. В полумраке он разглядел очертания грузовой машины, вокруг которой валялось куча поржавевшего барахла и горы резиновых шин. Кто-то зашуршал за ящиками. Ага, вот где она прячется! Глеб как можно тише обошёл ящики, но там никого не оказалось.

Неожиданно в гараже потемнело. Что такое? Сиренин посмотрел на проход и замер. Там стояло Нечто. По виду это было существо примерно два, два с половиной метра высотой, похожее на человека. Оно повернулось в его сторону и смотрело прямо на Глеба! Журналист оказался в ловушке. В это же мгновение он почувствовал, что парализован страхом. Его тело перестало его слушаться. Глеб даже не мог издать звука, так как его голосовые связки тоже не подчинялись ему. Казалось, он находился в безраздельной власти жуткого существа. Сиренин стоял и глотал воздух как рыба, выброшенная на берег.

Тварь двинулась к нему какой-то странной подкрадывающейся походкой. К счастью, в этот момент включился механизм самосохранения, который вернул Глеба из оцепенения. Журналист метнулся в сторону, пробежал мимо грузовой машины, споткнулся о какой-то металлический хлам и упал прямо в смотровую яму.

Прежде чем Сиренин осознал, что произошло, он уже стоял в железной кабинке клети, которая несла его вниз. Откуда-то сверху доносился бравурный марш оркестра.

Сработало! Получилось! Просто невероятно! Сердце всё ещё гулко билось от адреналина, но в его голове уже заработал план подрыва этой чёртовой шахты.

Кабинка резко остановилась и он чуть не