Улицы Киева. Ретропутешествие - Стефан Владимирович Машкевич

таким прикровенним способом, що тільки втаємничені могли знати, що сї назви означають. Колись нова чи відновлена «Київська Старовина» (який жаль, що її нема!) оповістить вдячному потомству ймення творцїв сеї «невредної» української манїфестації й пояснить, чому вони вибрали таке прикровенне найменованнє: чи не могли перевести в дїло виразнїйших назв, чи яко синове віку свого самі настрашили ся свого дерзновення і за лїпше прийняли не дражнити гусей та вибрати таку прикровенну манїфестацію. Але цїль свою вони безперечно осягнули: поколїння «свідомих Українцїв», ходячи сими вулицями, підморгували собі з видом хитрих авґурів і почували тихе вдоволеннє, що мають свої національні улицї, прозвані йменнями найвизначнїйших репрезентантів українства, а начальство «снисходило» – мовляв «пусть воображають», і не боронило[48].

Трудно теперь сказать, искренне заблуждался классик или же разыгрывал таким образом своих современников. Бесспорно то, что это не более чем фантазия. Топонимы «Тарасовская», «Паньковская» и «Никольская» известны со второй половины 1830-х годов, когда этот район и был спланирован. Шевченко родился в 1814 году, Костомаров и Кулиш – еще позже. Этого достаточно, чтобы закрыть вопрос. Однако легенда зажила полноценной жизнью. Через пять лет Орест Левицкий утверждал, будто бы

[в] інтїмних розмовах з земляками о. Лебединцев любив хвалитись, либонь за його порадою в новий плян вписані і такі назви вулиць, як Тарасівська, Паньківська й Нїкольсько-Бот. переулок, немов би то на честь Шевченка, Кулїша та Костомарова[49].

Но Лебединцев, автор заметки о жизни Киева в 1830-е годы, обязан был знать, когда на самом деле возникли эти названия.

В 1931 году легенду уже как «исторический факт» озвучил Федор Бахтинский в статье «„Латинський квартал“ у Києві: Паньківщина», опубликованной в журнале «Глобус»[50] (правда, по его версии, названия улицам дал не Лебединцев, а… киевские студенты). В 1970 году – подхватил украинско-канадский историк Иван Огиенко в монографии «Українська культура»[51]. В 1991 году – повторил Леонид Решодько в газетной статье о Грушевском[52]…

На самом деле доподлинно неизвестно, откуда происходит топоним «Тарасовская». Одна из версий – от названия села Тарасовка, приблизительно в направлении которого улица ведет. Однако есть основания в этом усомниться. На изданном в 1844 году плане Киева (составленном по данным 1837 года)[53] и в некоторых более поздних документах[54] (вплоть до конца 1870-х годов[55]) улица называется Тарасиевской, или Тарасьевской. Сопоставление с возникшими в тот же период названиями близлежащих улиц – Захарьевской (Паньковской), Николаевской (Никольско-Ботанической), Макарьевской (Назарьевской) – наводит на мысль, что более вероятно происхождение названия Тарасовской от имени. «Что значит Тарасьевская улица, Афанасьевская? – риторически вопрошал Н. Чернышев в уже упоминавшейся записке „О названии улиц и площадей г. Киева“ 1866 года. – Разве то, что ее строил работник Тарас и командовал чиновник Афанасьев?»[56]

В феврале 1919 года большевики планировали переименовать ее в улицу Ивана Франко[57], но от этой идеи отказались.

Название Тарасовской улицы вдохновило ее нынешнего жителя, поэта, автора-исполнителя Владимира Каденко, на строки, в которых речь шла о событиях неспокойного 1918 года – и которые, увы, отозвались эхом в начале 2014-го:

Я гуляю

мимо шума, мимо всяческого ХЛАМа,

по Кузнечной,

по Тарасовской под горку, напрямик,

в те пределы,

где горланит и повизгивает Яма,

где мятежный

вдоль квартала разъезжает броневик…

«ХЛАМ» – это аббревиатура: в те годы в Киеве, на углу Крещатика и Николаевской (нынешней Архитектора Городецкого), существовал литературно-артистический клуб, называвшийся именно так – от названий профессий: «Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты». Яма – это воспетый Александром Куприным район Ямской улицы, в который можно попасть, пройдя по Тарасовской до конца. Мы же свернем направо, на небольшую Никольско-Ботаническую улицу – особенно близкую автору этих строк, ее уроженцу и нынешнему (хотя и эпизодическому) жителю.

Ее топонимическая история не богата, но и не выяснена полностью. Встречается две версии ее изначального названия (возникшего, по всей видимости, во второй половине 1830-х годов): Николаевская[58] и Никольская[59]. Есть и две версии его происхождения: либо от имени императора Николая I[60], либо от названия Никольской церкви – приходской церкви 1-й мужской гимназии, единственного в то время места, куда прихожане этого района отправлялись молиться[61]. «Царская» версия представляется нам весьма маловероятной. Наименование городских объектов в честь особ императорского дома требовало Высочайшего утверждения. Трудно представить себе, чтобы именем царствовавшего императора было позволено назвать маленькую улицу на окраине города, по которой и проехать-то тогда было затруднительно.

В любом случае, в 1869 году этот топоним решено было заменить, так как к тому времени образовалось еще две Никольских улицы – одна на Печерске, другая на Подоле. Улицу официально переименовали в Ботаническую, поскольку она примыкает к Ботаническому саду[62]. Однако по какой-то причине старое название не вышло из употребления (хотя одноименная улица на Печерске продолжала называться так же), а с начала 1880-х годов попало в официальные публикации: в списках домовладельцев улица названа Никольской[63], в путеводителе по Киеву – Николаевской[64]. Еще через некоторое время два названия, старое и новое, стали употребляться параллельно – и, по всей видимости, спонтанно образовали двойной топоним. Никакого официального решения о переименовании в Никольско-Ботаническую, насколько нам известно, не существует; впервые же это название обнаруживается в 1889 году в газетном объявлении о продаже земли[65].

Разночтения оставались еще несколько десятков лет: в списках домовладельцев улицу стали называть Никольско-Ботанической, а на картах – как правило, Ботанической. В 1928 году в официальных сведениях о распределении улиц по районам по-прежнему видим не Никольско-Ботаническую, а Ботаническую[66]. Вместе с тем, в 1939 году улицу официально переименовали из Никольско-Ботанической опять-таки в Ботаническую – с мотивацией «церковное название (в I части)»[67]. Старожилы, однако, свидетельствуют, что эта инициатива не нашла отклика у горожан, которые продолжали говорить «Никольско-Ботаническая»[68]. В 1944 году старое название было официально восстановлено, причем улица попала в раздел, озаглавленный «Зберегти нові найменування, надані з 1917 по 1944 р.»[69], – хотя, как мы только что выяснили, неофициально это название появилось задолго до 1917 года, а официально… видимо, не появлялось никогда. Как бы то ни было, с тех пор оно не менялось.

В начале прошлого века здесь жил будущий писатель, а тогда гимназист Константин Паустовский («Мы жили тогда на тенистой и тихой Никольско-Ботанической улице. Вокруг нашего дома стояли, задумавшись, огромные каштаны», – напишет