Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

Все эти детали я заметил гораздо позже. Сейчас же мое внимание приковала одинокая мрачная фигура, неподвижно лежащая на полу. Пустые, невидящие глаза были устремлены в обшарпанный потолок. Убитым оказался мужчина примерно сорока трех – сорока четырех лет, среднего роста, широкоплечий, с жесткими курчавыми черными волосами и коротенькой, торчащей кверху бородкой. Одет он был в сюртук из плотной шерстяной ткани, из-под которого виднелся жилет, и в светловатые брюки. Воротник и манжеты манишки поражали своей белизной, такой неестественной на фоне подавляющей серости комнаты. Великолепного покроя изящный цилиндр валялся радом с ним. Руки мужчины были раскинуты, пальцы крепко сжаты в кулаки, ноги неестественно согнуты. Не вызывало сомнений то, что смерть его была мучительной. На его мертвенно бледном лице застыло выражение ужаса и, как мне показалось, ненависти – подобной устрашающей маски смерти мне еще не приходилось видеть. Его злобная гримаса, низенький лоб, мясистый нос и выступающая вперед нижняя челюсть – все это, усиленное неестественностью позы, придавало убитому поразительное сходство с обезьяной. Я видел много смертей, но никогда еще лик ее не был столь ужасен. Возможно, на мое восприятие повлияла атмосфера комнаты, да и самого пустынного, угрюмого здания, расположенного в пригороде Лондона.

Лестрейд, тощий, похожий на хорька, появился в дверях и поприветствовал нас.

– Похоже, это дело произведет большой шум, сэр, – заметил он. – В полиции я далеко не новичок, но такого видеть мне не приходилось.

– Есть какие-нибудь зацепки? – поинтересовался Грегсон.

– Никаких, – откликнулся Лестрейд.

Шерлок Холмс подошел к телу и, опустившись на колени, принялся внимательно его рассматривать.

– Вы уверены в том, что на теле нет ран? – спросил он, указывая на пятна и капли крови, которыми был испачкан весь пол.

– Абсолютно! – хором ответили Грегсон и Лестрейд.

– Тогда, это кровь кого-то другого – вероятно, убийцы, если, конечно, в данном случае мы имеем дело именно с убийством. Что-то мне во всем этом напоминает обстоятельства гибели Ван Янсена в Утрехте, в тридцать четвертом году. Помните это дело, Грегсон?

– Нет, сэр.

– Обязательно прочтите о нем, оно того стоит. Ничто не вечно под луной. Все происходящее уже когда-то случалось.

Не переставая говорить, он внимательно изучал тело. Его тонкие, чуткие пальцы, пальцы скрипача деловито ощупывали труп, нажимая то на одну, то на другую точку, расстегивая и застегивая пуговицы. При этом глаза Шерлока Холмса сохраняли все то же отсутствующее выражение. Быстрота и четкость, с которой проделывался осмотр, вызывала у меня неподдельное восхищение. В заключении он понюхал губы трупа и осмотрел подошвы дорогих кожаных туфель.

– Его никто не двигал? – спросил он.

– Не больше, чем было необходимо для осмотра.

– Можете отправлять тело в морг, – сказал Шерлок Холмс. – Изучать больше нечего.

Грегсон подозвал своих помощников, те погрузили тело на носилки, подняли, и в этот момент внезапно упавшее кольцо с тихим звоном покатилось по полу. Лестрейд схватил его и принялся внимательно рассматривать.

– Да здесь, оказывается, была женщина, – воскликнул он. – Это женское обручальное кольцо.

Говоря, он вытянул руку с находкой. Мы окружили Лестрейда, пристально рассматривая лежащее на его ладони кольцо. Не было сомнений в том, что это хоть и золотое, но дешевенькое и простенькое колечко когда-то украшало тонкий женский пальчик.

– Это еще больше усложняет дело, – глубокомысленно произнес Грегсон. – Нам здесь и так ничего не ясно, а тут еще это кольцо.

– А вам не приходила в голову мысль, что оно как раз и упрощает дело? – заметил Холмс. – Только бесполезно сейчас его рассматривать. Лучше скажите, что вы обнаружили в его карманах.

– Вещи все там, – ответил Грегсон, тыкая пальцем на кучку предметов, лежащих на нижней ступеньке лестницы. – Золотые часы с номером девятьсот семьдесят один, шестьдесят три, купленные в магазине Баро, в Лондоне. Массивная золотая цепочка, очень дорогая. Золотое кольцо с каким-то масонским знаком. Золотая булавка в форме головы бульдога. Бумажник для визитных карточек, судя по коже, сделанный в России. Сами визитные карточки на имя Еноха Дж. Дреббера из Кливленда. Не поддельные, на белье у него вышиты те же буквы “Е. Дж. Д.”. Кошелька нет, но в карманах у него мы обнаружили семь фунтов и тридцать шиллингов. Еще нашли небольшую книжицу, «Декамерон» Боккаччо, с надписью «Джозеф Стенгерсон» на титульном листе. Два письма – одно адресовано Е. Дж. Дребберу, а другое – Джозефу Стенгерсону.

– Какой на нем адрес?

– Стренд, Американская биржа, до востребования. Оба письма были посланы пароходной кампанией «Гийон» и касались отплытия их кораблей из Ливерпуля. Совершенно ясно, что этот несчастный собирался вернуться в Нью-Йорк.

– Вы уже начали поиски этого Стенгерсона?

– Конечно, сэр, – ответил Грегсон. – Я разослал объявления во все газеты, а один их моих людей отправился на Американскую биржу, но пока еще не вернулся.

– Вы послали запрос в Кливленд?

– Сегодня утром отправили им телеграмму.

– И какого же содержания?

– Мы описали происшедшее и выразили признательность на тот случай, если они предоставят нам нужную информацию.

– А вы не попросили сообщить вам какие-нибудь на их взгляд необычные детали его биографии?

– Я просто справился насчет Стенгерсона.

– И больше ни о чем? Разве у нас нет обстоятельств, на которые может опирается все это дело? Может быть, вам стоит еще раз связаться с ними?

– Я спросил абсолютно все, что требуется, – сухо ответил Грегсон.

Шерлок Холмс усмехнулся и, как мне показалось, собрался было что-то заметить, когда Лестрейд, который во все время нашего разговора оставался в передней, снова возник перед нами. Напыщенный и самоуверенный, он стоял, довольно потирая руки.

– Мистер Грегсон, – торжественно произнес Лестрейд, – только что я совершил открытие чрезвычайной важности. Не прояви я настойчивости и несвойственного некоторым усердия, обследуя стены, на него никто бы не обратил внимание.

Глаза маленького человечка сияли от восторга. Казалось, еще немного, и он запрыгает от радости, сознавая, что перещеголял своего коллегу.

– Идемте скорее, – сказал он, торопливо возвращаясь в комнату, которая после того, как оттуда убрали ее страшного обитателя, будто стала немного посветлее. – А теперь встаньте здесь!

Чиркнув о ботинок спичкой, он поднес ее к стене.

– Глядите-ка! – восторженно сказал он. Его так и распирало от гордости.

Как я уже говорил раньше, обои в некоторых местах свисали со стен. В одном из углов комнаты от стены отошел особенно большой кусок, обнажив шершавую стену, покрытую желтой штукатуркой. На ней громадными кроваво-красными буквами было выведено всего лишь одно слово – «Rache».

– Ну и что вы об этом думаете? – победно воскликнул детектив. – Эту надпись не заметили потому, что здесь самый темный угол, и никто даже не догадался заглянуть сюда. Убийца сделал эту надпись своей кровью. Посмотрите на это пятно, здесь рука его или ее, потому что преступником могла быть и женщина, дрогнула и кровь потекла! В любом случае, здесь пахнет убийством! Но почему был выбран именно этот угол? Не догадываетесь?! Так я вам сейчас скажу! Видите вон ту свечу на каминной полке? В то время, когда она горела, а я уверен, что она горела, этот угол был самым светлым. Это сейчас он самый темный, поскольку свеча не зажжена.

– Ну и что из того, что мы нашли эту надпись? – поинтересовался Грегсон язвительным тоном.

– Как это что? Теперь мы знаем твердо – тот человек, кто вывел эту надпись, хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел. Его или ее что-то встревожило. Попомните мои слова, когда эта загадка начнет постепенно проясняться, обнаружится женщина с таким именем, и она будет иметь касательство к данному делу. Можете смеяться сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы у нас известный умник и большой дока по части раскрытия преступлений, но старая ищейка оказалась надежнее именно здесь, где все уже, казалось бы, сказано и сделано.

– Я прошу прощения, – произнес мой спутник, взрывом хохота разгневав маленького человечка. – Ваши слова – абсолютная правда, и вы действительно первым из нас обнаружили эту надпись, подтверждающую, что существует еще один участник этой ночной драмы. У меня не было времени осмотреть эту комнату, и с вашего разрешения именно этим я сейчас и собираюсь заняться.

В подтверждение своих слов он извлек из кармана рулетку и огромную круглую лупу. Вооружившись этими предметами, Шерлок Холмс начал бесшумно перемещаться по комнате. Время от времени он на мгновение замирал, иногда опускался на колени, а один раз даже лег на пол. Он был настолько поглощен своим занятием, что, казалось, даже не замечал нашего присутствия, тишину нарушали лишь его бормотание, многозначительные вздохи и радостные возгласы. Взглянув на Холмса, я вдруг подумал, что он поразительно напоминает чистокровную, отлично вышколенную гончую, которая с пылом и рвением бросается в чащу и носится там в поисках следа. Изучение комнаты продолжалось более двадцати минут. Холмс, как и всегда, ничего не объясняя, дотошно измерял расстояние между совершенно невидимыми для меня следами и прикладывал рулетку к стенам. В одном месте, наклонившись, он осторожно поднял с пола маленький комочек серой пыли и аккуратно ссыпал его в конверт. Наконец он с помощью лупы обследовал написанное на стене слово, пристально, по целой минуте рассматривая каждую букву. Наконец, в качестве доказательства, что осмотр закончен, Холмс спрятал обратно в карман рулетку и лупу.