Круг ада - Александр Золотов

– Ира, уходим, – строго и зло сказал Петр.

– Катитесь!

Когда Изотовы направились к выходу, Носов крикнул:

– Заберите водку, подаяния не принимаю.

Изотовы ушли, а Носов наполнил стакан, но Катерина отодвинула его.

– Леша, не пей, ты уже пьян. Ты уже и так натворил делов.

– Что я натворил? Эко дело обидел передовика – орденоносца.

– Завтра протрезвеешь, как в глаза им смотреть будешь. Они не виноваты в том,

что Петру дали медаль, а тебе нет.

– Я работал не хуже его, и знаю, что директор подавал список на награждение, в нем моя фамилия была. Ты знаешь, почему сегодня на собрании не избирали президиум.

– Откуда мне знать? – всхлипнула Катерина.

– Чтобы я там не сидел. Меня всегда избирали. Избрали бы и на этот раз. Неловко бы получилось, благодарности не заслужил, а в президиуме сижу.

Носов посмотрел на плачущую жену, ему стало жаль ее.

– Не переживай за меня, все перемелется. Мука будет.

Он подошел, обнял жену, а она заплакала еще сильней.

– Не плачь, глупая. Просто мне обидно.

Катерина подняла глаза полные слез и выпалила:

– У нас будет малыш.

Сквозь пелену слез она видела, как вспыхнули его глаза, он сделал шаг к ней и остановился, некоторое время молчал. Те сплетни, которые доходили до него, которые он пытался не замечать, стали быстро заполнять его душу горьким сомнением.

Катя, ожидавшая совсем другой реакции, тихо спросила:

– Ты не рад?

Алексей прошёлся по комнате, тяжёлой поступью, спросил:

– Мой?

Катя молча упала ничком на кровать, глухие рыдания прорывались сквозь подушку. Носов боролся сам с собой, он верил и не верил жене. Буря чувств, усиленная водкой раскачивала его сознание. И вдруг простая мысль заставила эту бурю покорно стихнуть.

– Мой ребёнок, не мой, теперь изменить ничего нельзя. Ребенок мой, и точка!

Он несмело подошел к жене, окликнул ее, но она еще сильнее вжималась лицом в подушку. Алексей стал на колени, погладил мозолистой рукой ее голову.

– Прости дурака, прости….

Она продолжала плакать, а он повторял одни и те же слова:

– Прости дурака….

Катерина неожиданно села и выплеснула из себя укор.

– Ты за медалью затосковал, а то, что та ночь подарила нам счастье тебе наплевать! Малыш твой, я рожу его очень похожим на тебя….

Алексей уронил голову на её колени, она зарылась пальцами в его кудри.

– И правда дурак, – Катя нагнулась и поцеловала его курчавый затылок.

***

От клуба доносились переборы гармоник, женщины и мужчины сменяя, друг друга, распевали залихватские частушки. Некоторые соревновались в пляске. Толпа бурно встречала радостными возгласами победителей.

Пока молодежь веселилась, умудренные опытом женщины готовились к обязательному застолью. Они приносили из дома и ставили на заблаговременно установленные столы тарелки с холодцом, вареное и жареное мясо, хлеб, соленья…. Мужики томились в ожидании, подсылали к гармонистам ходоков, которые страстно и нетерпеливо шептали:

– Закругляйся, столы ждут.

Но догадливые жены с позором выталкивали нарушителей веселья из круга, иногда награждая их символическими тумаками.

Наконец поступило осознанное предложение садиться за столы. В соответствии с правилами, спиртное не устанавливалось на стол. Стаканы наполнялись специально выделенными людьми. Особенно нетерпеливые мужики, крутили головами, ругались:

– Что они там телятся, слюной захлебнуться можно.

Кое – то пытался замаскировать свои вожделения:

– Бабоньки, дорогие! Шулюн остынет.

– С водкой любой шулюм в горле не зацепится.

Начали разносить шулюн*, что было признаком скорого начала застолья. (Шулюн или шулюм – наваристый бульон из мяса баранины. На юге России шулюн варят из грудинки свиньи.)

Первый тост произнес первый секретарь райкома партии Сизов. Он славил партию и правительство, лично товарища Сталина за растущее благосостояние народа, поздравил коллектив с награждением конезавода орденом Ленина, поблагодарил за хорошую работу на благо страны. После первой рюмки он, сославшись на занятость уехал.

Конец ознакомительного фрагмента.