Встреча - Наталья Дёмина

ответил мужчина. — Не спишь?

— Нет.

— Правильно, — икнул собеседник.

— Что с Валей? — воскликнула женщина. — Не тяни! Он в больнице? Жив?

Мужчина захохотал:

— Жив твой Валя. В гостях у сказки.

— У какой сказки? Он, что пьян? Я думала, вы на дело пошли, а вы! Где он? Передай ему трубку. Немедленно!

— Какая же ты гусыня, Ирка, — продолжал хохотать он. — В гостях у сказки — это ночлежка, в которой сейчас твой мужик, мой друг, между прочим, охмуряет жену любовника твоей подруги.

— Подожди! — воскликнула Ира. — Какая ночлежка? О чём ты? Мне Валентин не говорил, что…

— Собирается уложить в постель эту… Ну, ты поняла. А она ничего. Маленькая, хрупкая, глазищи огромные, губки бантиком. Одета правда средне, но может у неё тело классное, а? — икнул.

— Что ты несёшь! Какое тело? Какие губки бантиком? Валя меня любит! Меня! И на это дело согласился, чтобы меня отвезти в поездку.

— Да, знаю я всё, — пьяно усмехнулся мужчина. — Но ты сама подумай. Время почти час ночи, а он ещё в номере с этой, — икнул, — с той. С бабой в общем. Вряд ли они там в карты играют, — хихикнул, — если только на раздевание. И на звонки он не отвечает. Я замёрз в машине сидеть. Вот решил немного согреться.

— Не отвечает, — согласилась Ира.

«Неужели Валентин изменяет мне, — жалили мысли её, — вот сейчас, в этот самый момент. Нет. Нет. Нет. Он не может. Анфиса рассказывала, какая глупая и блёклая та женщина. Валя никогда бы не позарился на залежавшийся товар. Должно быть что-то произошло… Но зачем же он потащил её… в отель? Гостиницу?»

— Что, — усмехнулся мужчина, — задумалась? А я тебе ещё когда говорил: уходи от Вальки ко мне. Я тебя бы носил на руках.

— Нужны мне твои руки, если это единственное, что у тебя есть. Не знаю, как Валя с тобой может дружить. Вы же разные, как небо и земля.

— Ну, смотри, — недовольно пробурчал он, — за своим Валентином лучше, а то уйдёт мужик, а ты и не заметишь.

— Хватит плеваться ядом зависти и ревности, а то я всё Вале расскажу, что ты ко мне клинья подбиваешь.

— Напугала. Я к тебе с чистой душой. Беспокоюсь о тебе. А ты!

— Негодяй! — вспылила Ира. — Ты же специально мне позвонил, чтобы я в Валентине стала сомневаться. А где? Где гарантия, что он, действительно, с той женщиной, а не спит рядом с тобой в кресле, как было много раз.

— Как знаешь. Потом не плачь. Я сделал несколько кадров, как они заходят в отель, — пробормотал мужчина и сбросил вызов.

— Вот мерзавец! — села на пуфик Ира, так как ноги её не держали. — Нет, я должна верить Вале. Он меня любит, — бормотала она себе под нос. — Он меня любит и предать не может. Ему же была противна, изначально, даже сама мысль подставить женщину. Он согласился только из-за меня.

Она поднялась и направилась в спальню. Не зажигая свет, сняла халатик, забралась в кровать. Укрылась одеялом. Закрыла глаза.

Но сон не шёл.

Мозг, издеваясь, подбрасывал различные картинки того, чем может заниматься её мужчина с той женщиной.

«Даже имени её не знаю, — фыркнула она, переворачиваясь на другой бок. — Что имя, даже не поинтересовалась, как она выглядит. А вдруг она, действительно, красивая?»

Жуткий страх охватил Ирину. Она села в кровати, обняла колени и заплакала:

— Валя, где же ты!

Она в который раз набрала номер мужчины, но ей вновь пришло короткое сообщение: занят, перезвоню.

Часть 13

Валентин сидел на краю кровати, на которой распластавшись, словно морская звезда, спала Маргарита, и не мог заставить себя сдвинуться с места. Он смотрел на опухшее от слёз лицо женщины и ругал себя за то, как подло с ней поступил.

Несколько часов назад, опустошив очередной бокал шампанского, немного заплетающемся языком Марго поведала ему, что больна, и ей, судя по всему, в ближайшее время, предстоит операция.

Женщина сбивчиво рассказывала ему о своих хождениях по мукам, то есть по врачам, а он смотрел на неё и чувствовал себя последним негодяем.

«Скажи, — нашёптывал ему внутренний голос. — Признайся, что ты не по доброте душевной сидишь здесь с ней».

Но язык Валентина будто онемел, когда женщина прильнула к нему, содрогаясь от рыданий.

Сколько они так просидели, он не знал, но готов был сидеть вечность, обнимая Риту, гладя по спине, тайком целуя в макушку. Валентину показалось, что что-то сломалось внутри него. Он не хотел больше причинять ей зло, не хотел видеть её расстроенной.

Но язык… Язык упрямо не поворачивался, признаться в предательстве. А разве это было предательство? Они ведь не знали друг друга на тот момент, когда он соглашался опорочить её. Да и сейчас продолжали оставаться чужими людьми. Но сердце мужчины билось быстро-быстро. Оно требовало признания. Требовало предупредить о подлой ловушке, что была умело расставлена.

«Нежная. Добрая. Наивная», — теперь он знал, какая она. Знал, как морщится её нос, прежде, чем слёзы брызнут из глаз. Знал, что когда она плачет, её щёки розовеют, глаза опухают, а нос становится красным. Знал, как дёргаются уголки её губ, когда печаль становится всепоглощающей. Он знал и молчал. Не мог. Ругал себя и всё равно не мог признаться в подлости. Убеждал, что её сердце, да и жизнь будут разбиты, и молчал.

Он только и мог, что смотреть, как она затихает в его объятиях и засыпает.

«Я трус, — взъерошил свои короткие волосы Валентин. — Трус».

Он поднялся с кровати, бросил последний взгляд на Риту и вышел из номера отеля, унося в своём телефоне снимок безмятежно спящей женщины. Женщины, которая сломала его, а может быть наоборот починила.

«Заберу у приятеля снимки и скажу Анфисе, что ничего не удалось, — решил он для себя. — Не хочу быть тем, кто уничтожит Маргариту».

Подходя к своей машине, он заметил машину приятеля. Валентин не раздумывая подошёл к автомобилю друга.

— О, Валька, — пьяно произнёс мужчина, опустив окно. — А я тут греюсь.

— Оно и видно, — пробурчал Валя.

— Не всем так везёт, как тебе, — отозвался друг. — И дома баба постель греет, и пенки в отеле достались тебе.

— Думай, что несёшь! — схватил его за грудки Валентин.

«И чего только в пьяную голову не придёт, — пришёл в выводу. — Будто он меня не знает. Я Иру люблю. И до измены никогда не опущусь. Я и на это дело согласился, только потому что Ирочка меня попросила. А так… сам… ни в жизни… Хотя, сейчас понимаю, что