Доктор Данилов в Склифе - Андрей Шляхов

— Там «самотеком» какой-то симулянт пришел, — доложила Маша.

Данилов не без сожаления оторвался от чтения и пошел знакомиться с «симулянтом».

На кушетке полулежал мужчина лет тридцати, одетый в джинсы и трикотажную футболку-сеточку. У ног его валялся довольно объемный рюкзак из мешковины.

— Здравствуйте, доктор, — негромко сказал он при появлении Данилова и сел. — Я живу рядом, поэтому не стал вызывать «скорую», а пришел сам.

— Если силы есть, то почему бы не прийти? — Данилов уселся за стол. — Расскажите, что с вами случилось.

— Я маляр, работаю на стройке, — начал он. — Вообще-то по образованию я инженер по металлорежущим станкам, но по специальности ничего хорошего не найдешь, вот и приходится…

— Если можно — то по существу, — попросил Данилов. — Какие у вас жалобы?

— Жалобы на тошноту, слабость, металлический вкус во рту. Встал утром и понял, что работать сегодня не смогу. Остался дома, но смотрю — все хуже мне и хуже. Вот и пришел к вам. В центральном приемном отделении меня не приняли, сказали, что с отравлениями принимают в седьмом корпусе.

— Подозреваете отравление?

— Даже уверен. Последнюю неделю приходилось работать со свинцовыми белилами, причем без респиратора.

— Почему без респиратора?

— Руководство на всем экономит, плюет на технику безопасности. Гады буржуйские.

— Нельзя плевать на технику безопасности, — сказал Данилов. — А как вас зовут?

— Юра.

— А по отчеству?

— Смеетесь, доктор? Какие у нас, работяг, отчества? Это у вас отчества, а мы так, по-простому…

— Значит, Юрий, стало вам так плохо, что вы решили госпитализироваться…

— Да, доктор. Со здоровьем шутки плохи.

— Это верно. Снимите, пожалуйста, майку…

Данилов осмотрел пациента и попросил выполнить координационные пробы. Завершив осмотр, он вернулся за стол и спросил:

— Ну что, Юрий, или как вас там на самом деле? Будем дальше ломать комедию или уже достаточно?

— Я не понимаю, о чем вы, доктор. — Мужчина, уже успевший надеть свою сетчатую майку, полез в рюкзак, порылся в нем, вытащил паспорт и положил его на стол перед Даниловым. — Можете убедиться, что меня зовут Юрием.

— Пусть так, — согласился Данилов, не обращая внимания на паспорт. — Но тем не менее ваш рассказ — чистейшая ложь, а ваше состояние не требует госпитализации.

— Почему ложь?! — возмутился Юра. — Потому что вам неохота мной заниматься?!

— Ладно, давайте как Шерлок Холмс с доктором Ватсоном, — вздохнул Данилов. — Состояние ваше удовлетворительное, свинцовые белила давным-давно не употребляются из-за своей высокой токсичности, разве что художники ими рисуют, да и одеты вы не как маляр. Кроссовки «Пума», джинсы «Ливайс», да и маечка явно не с рынка… Хватит доводов?

— Хватит, — легко согласился симулянт.

Нагнулся за рюкзаком, выпрямился и предложил:

— А может, я просто заплачу за информацию?

— Вряд ли я знаю что-то такое, что может вас заинтересовать.

— Но про Демьянскую-то вы в курсе!

— Кто это? — виновато улыбнулся Данилов. — Наш новый министр?

— Извините. — Симулянт направился к двери.

— Всего хорошего.

Данилов проводил его до выхода и вернулся в ординаторскую.

Буквально сразу же «скорая» привезла наркомана. Классического — тощего, исколотого, грязного и очень вонючего. Наркомана сопровождала встревоженная мать.

— Давление было по нулям — подняли, по пути пришел в себя, начал качать права, — доложил врач скорой помощи. — Реанимация брать отказалась, отправили к вам…

Если больной в сознании, давление не падает и нет аритмий, то в реанимации ему и впрямь делать нечего.

— Со слов матери, три года сидит на «винте»…

«Винтом» называется самопальный раствор для внутривенного введения, содержащий наркотическое вещество метамфетамин, также называющееся первитином. Действует он долго, бывает, что и больше суток, давая, подобно всем другим психостимуляторам, огромный прилив сил, неутолимую жажду действия, которая обычно никаких реальных плодов не приносит. Варить «винт» сложно, и от мастерства варщика зависит количество ядовитых примесей в конечном продукте, который сам по себе тоже может считаться ядом. Наркомана можно было отвезти и в наркологию, но раз уж диспетчер отдела госпитализации дал место в Склифе, то привезли в Склиф. Токсикология и наркология — пограничные специальности.

Наркоман на вопросы нес ерунду, поэтому историю болезни Данилов заполнял со слов матери. Привычно (сколько их было в «скорой») выслушал рассказ о больших надеждах, которые когда-то подавал ее сын. Почему-то все наркоманы виделись родителям несостоявшимися гениями. Не то идеализация прошлого, не то идеализация несостоявшегося.

Мать сообщила, что сын колется третий год. Данилов ясно видел, что колоться ему осталось несколько месяцев, пять-шесть, максимум восемь (что называется, дошел до ручки), но матери этого сообщать конечно же не стал. Напротив, с преувеличенной бодростью заверил ее, что, мол, подлечим, промоем, а там если возьмется за ум, то и человеком станет.

Взяться за ум — дело хорошее, только после нескольких лет на «винте» от мозга как такового почти ничего не остается. Точнее — остается только та часть, которая отвечает за поиск того, чем ширнуться.

Данилов мог понять, когда в семьях алкашей никому не нужные дети становились наркоманами. Но почему садятся на иглу дети из благополучных семей, оставалось для него загадкой. Он читал про пресыщенность, толкающую на поиски новых ощущений и впечатлений, знал, что конфликты и непонимание в семье могут толкнуть ребенка на скользкий путь, но в глубине души задавал себе вопрос — зачем и почему? Ладно бы еще пива выпить, а то какую-то отраву себе в вену колоть…

Вот и сейчас не выдержал и полюбопытствовал, хотя к сбору анамнеза это не относилось:

— Как он начал употреблять?

— На работе. Устроился менеджером в гипермаркет, познакомился там с девушкой из отдела персонала, которая сама потихоньку кололась и моего дурака пристрастила. Потом с работы ушел, с подружкой расстался, а привычку уже не бросил. Так и пошло. Я долго не замечала, все думала — ну, нервный немного, характер дурной, в отца, а уж когда вещи из дома пропадать начали…

Прошло полчаса — и снова карета скорой помощи. Мужчина сорока пяти лет, администратор кафе. Отравление дихлофосом — аврально травили тараканов и переусердствовали. Больше всех усердствовал администратор, оттого-то прочие сотрудники попросту продышались на свежем воздухе, а бедолага-администратор попал в Склиф.

— Живот крутит, наизнанку всего выворачивает, в глазах темно… — жаловался пациент и с надеждой заглядывал Данилову в глаза: — Может, вы меня к вечеру выпишите?

— Недельку полежать в любом случае придется, — ответил Данилов.

— Целую неделю! А на кого я кафе брошу, вы подумали?! Господи, целую неделю!

Данилов ускорил оформление истории, чтобы сплавить высокоответственного работника общественного питания в отделение. Краем уха он слышал, как к корпусу подъехало сразу несколько машин, раздалась очередь хлопков дверями, и большая группа людей протопала по коридору. К тому времени, когда они прошествовали обратно, Данилов успел принять еще одного пациента, пенсионера, то ли сдуру, то ли спьяну перебравшего снотворного. Данилову во время работы на «скорой» попадались такие «добросовестные» передозировщики. Некоторые забывали, что уже приняли таблетку и могли повторить прием еще несколько раз. Другие, пребывая в состоянии возбуждения или стресса, принимали не одну таблетку, а сразу несколько, чтоб уж подействовало наверняка. Не в силах дождаться наступления эффекта, принимали еще парочку-троечку, а когда все таблетки наконец-то всасывались в желудке, люди отключались с вероятной перспективой больше никогда «не включиться».

Едва Данилов успел заморить червячка принесенными из дома бутербродами с сыром и листьями салата, как в ординаторскую пришел Марк Карлович. Пришел и рухнул на диван, раздувая щеки и пуча глаза.

— Фу-у-у! Наконец-то отстрелялись!

— Замучили гости? — догадался Данилов.

— Замучили — это еще мягко сказано. — Марк Карлович огладил рукой бороду. — Даже с меня семь потов сошло, хоть я тут вообще ни при чем. Завтра Демьянскую переводят в ЦКБ Управления делами Президента, и мы сможем отдохнуть до появления очередной звезды.

— Отравление оказалось неопасным? — предположил Данилов. — Или это было не отравление?

— Формально ей выставили нечто неврологическое, — скривился Марк Карлович. — Употребление препаратов она отрицает, в ресторане ела только салат из зелени и огурцов… А впрочем, какая разница, как говорил Есенин. И так всем ясно, что у девочки проблемы с порошком. Наши врачи не вчера родились и хлеб свой едят недаром. Я считаю, что для спортсменов кокаин — весьма удобный вид кайфа. Выводится из организма за восемь часов, а его метаболиты — за трое суток. Вытерпеть четыре дня перед допинг-контролем не так уж и трудно.