Ушедшие в небытие - Виталий Лаптухов

Жуткий хрип вырвался из глотки Калмыка. Он схватился за горло, упал и забился в жутких судорогах. Испуганный Худыш робко мялся на краю поляны, не зная, что сделать, как помочь другу.

Через полминуты всё стихло. С выражением страха и боли на лице Калмык замер навеки.

А через минуту ещё с десяток плодов попадало на землю, и жуткие черви устремились к телу сталкера.

Худыш развернулся и, не думая ни о чём, бросился назад, в заросли.

Размазывая слёзы по лицу, он брёл, не разбирая дороги. Один раз ему под ногу подвернулось жилистое тело, прошмыгнувшее между стеблями, и сталкер упал. Существо на мгновение замерло, но затем метнулось в заросли и скрылось там.

«Чёртова Зона!» — в отчаянье думал Худыш.

И ничего больше. Не было ничего, кроме этой, материализовавшейся в слова ненависти к этому проклятому месту, и отчаянья.

Вот он миновал поляну подсолнухов и вышел на небольшое открытое пространство.

Все растения здесь были повалены от центра, как будто упал метеорит. В центре поляны вился неясный дымок, исходивший от земли. Худыш осмотрелся и решительно направился туда.

Открывшаяся его взору картина была экзотична даже для столь необычных мест. Исходящая сизым дымом воронка, вся забрызганная непонятной чёрной жижей, никаких следов того, что это воронку создало. Худыш медленно подошёл к кратеру и осторожно заглянул в него.

На дне лежала роза. Робкое, нежное растение, непонятно каким образом оказавшееся здесь. Только вот оттенок у него был очень интересный — иссиня-чёрный, поблескивающий глубокой синевой. Роза очень заинтересовала Худыша, настолько, что он пренебрёг правилами элементарной безопасности в Зоне. То есть закинул на плечо автомат и начал спускаться вниз. Земля в воронке осыпалась от неловких движений и съезжала платами. Худыш пару раз проехал по чёрной жиже, но ничего аномального не обнаружил. Куда больше его интересовала Чёрная Роза.

Он бережно поднял цветок и, держа его двумя руками, аккуратно стряхнул горячий песок с чёрных лепестков.

Хаос ворвался в его голову неожиданно. Все мысли взорвались мириадами огней, разлетелись на куски и осыпались в пыль. Словно кто-то убрал всё ненужное и оставил место для своих вещей. Всё вычерпывалось, перетряхивалось, что-то забирали, а что-то снова разносили на осколки. За мгновение всю его жизнь перетрясли, пересмотрели и выбросили на помойку, как вещи из старого чердака. Вместо этого кто-то грузный и огромный занял его место. Кто-то подчинил себе разум.

«Вы будете нашими».

И темнота.

Худыш вышел на дорогу к бару уже вечером. Ничто не напоминало о произошедшей в поле трагедии. Худыш словно забыл, что у него был товарищ. Он просто бодро вышагивал, сжимая в левой руке под рукавом Чёрную Розу.

В баре он заказал выпивку, консервы, небрежно бросил цветок на столик и принялся за еду. Он словно не обращал внимания на происходящее вокруг, хотя вёл себя очень странно. Вместо того, чтобы открыть как положено банку, он разбил её об стол и выпил до дна. Брезгливо понюхав бутылку, высосал сразу половину. Затем прямо сел на стуле и замер.

Сталкеры, находившиеся в этот час в баре, с открытыми ртами наблюдали за происходящим. Такого чудака в Зоне не было давно.

Вот один из зевак подошёл к столику и небрежно глянул на Розу. Замер, обхватил её руками. Аккуратно погладил лепестки.

И взмыл под потолок.

«Мы перетряхнём всех, если понадобится!».

Когда он кулем свалился, над ним с мерзкой ухмылкой стоял Худыш и наблюдал, как все зеваки с сонным выражением стягиваются к валяющемуся на полу цветку.

Разведка началась.

Год добра

Евгений Гущин

Ёрш и Орша кричали. Было очень страшно, а боль отзывалась в затылке. Слюна вырабатывалась в диких объёмах, друзья буквально захлёбывались в ней. Правая рука Оршы висела плетнем, Ёрш не мог повернуть голову из-за жуткого отёка на шее. А рой продолжал виться вокруг них, ожидая, когда кончится газ в баллончиках. Огромные, с указательный палец, с жуткими фасеточными глазами и закованными в хитин полосатыми телами, шершни-мутанты вились вокруг двух людей. Вокруг них уже образовался чёрный круг из обуглившихся тушек насекомых, но рой и не думал отступать. Это казалось ночным кошмаром. Импровизированные огнемёты из баллончиков с обеззараживающей смесью на какой-то горючей основе, скрещенные с простыми зажигалками слабели с каждой секундой. У Ерша никак не укладывалось в голове, что вот он, конец. До последнего момента не верил. Не верил, пока струя огня в его руках не превратилась в слабый огонёк, трусливо трепещущий на ветру. За спиной его ещё слышались выкрики друга, свист вырывающегося пламени, там ещё продолжалась борьба. Но здесь Ёрш уже знал, что она бесполезна. И что смерть уже настала.

Шершни ещё пару мгновений недоверчиво повисели в воздухе, а затем ринулись на сталкера, покорно опустившего руки и голову. Дикий крик пробился сквозь непрерывное жужжание крыльев и тут же прервался. Через мгновение так же быстро пронёсся второй. Рой облепил тела и всё стихло. Рука Ерша всё ещё вдавливала кнопку баллончика, словно пытаясь отогнать мутантов от самого сокровенного, что у него было. На запястье был защёлкнут браслет наручников, прикреплённых к небольшому серебряному чемоданчику.

Рой, повинуясь одному инстинкту, в мгновение ока бросил выеденные тела людей и взмыл ввысь. Там он выстроился в понятный лишь природе порядок и с огромной скоростью направился к центру Зоны.

Через двадцать минут посреди пустыря прямо из-под земли вылез бледный, часто озирающийся сталкер. Густая борода скрывала лицо. Постоял немного, закрыл крышку схрона, засыпал землей и медленно, перебежками направился к останкам недавнего пиршества. Там, удерживая рвотные позывы, он поставил отметки в ПДА и собрался уже сделать фото, как вдруг в свете автонастройки камеры что-то блеснуло. Серебристый бок чемоданчика. Превозмогая отвращение и ужас, сталкер стянул браслет с обглоданной до костей руки и спрятал чемоданчик в рюкзак. Больше здесь поживиться нечем, да и оставаться совсем нет желания. Оставалось надеяться, что отосланные им сообщения вовремя придут к людям на севере, вставшим на пути роя.

Терез выходил из Зоны с лёгкой грустью на душе. Сегодня у него была возможность помочь хорошим людям. А он ею не воспользовался. Когда твоё кредо — нести добро, то такие ошибки больно бьют по твоей совести. Хорошо, что Терез научился относиться ко всему легко. Человек, который волнуется о чём-то, несёт тяжелые эмоции и ему некогда помогать другим, излучать позитив. Да, сегодня три человека погибли, а он не успел помочь, но значит, так было уготовано. Ничего не поделаешь.

Понятно, за что сталкер получил своё прозвище. Была такая женщина — мать Тереза, проповедовавшая добро и хорошее отношение к людям. И даже применявшая свои убеждения в деле. Очень редкие люди могли воспитать в себе и пронести через всю жестокость жизни это знание. Здесь нужны были железная уверенность в своей правоте, сила воли, определённый склад характера и множество мелких факторов. Смотря как пошёл по жизни, в каких условиях вырос и какие книги читал. Не задавили ли это светлое чувство грязь, непристойность и равнодушие серой массы людей, окружающих эти очаги света. Терезу повезло. Он умел отрешаться от плохого, ставить барьер. Сложный мифический приём, тем не менее благополучно освоенный этим человеком. В свои сорок Терез был подтянут, жилист, тело его было налито силой. Уверенный в себе, весёлый, он всегда излучал какую-то поднимающую энергию. Она поднимала то хорошее в людях, что в них ещё осталось. Подсел к нему бродяга в баре, колючий, злой, рявкающий на всех проходящих и глянул в лучистые синие глаза. Глаза у Тереза особые, хотели сначала назвать Христом, да не прижилось. Они ясные, смотрят на тебя с целой гаммой чувств. Непонятная светлая грусть, уверенность, доброта и чуть ли не любовь. Бродяга хочет сказать что-то, сделать неприятное этому человеку, но замолкает, отворачивается и начинает неспокойно ёрзать на стуле. Чувствует, что что-то поднимается из глубин его души, что непривычное, вступающее в конфликт с его теперешним «я». Бродяге неудобно, он срывается со стула и уходит из бара, а ночью мрачно глядит в потолок, вспоминая необычно светлый взгляд. И это, пожалуй, самое чудесное в таких редких людях — они глазами могут менять других.

Понятно, многие отнеслись недоверчиво к Терезу, это недоверие, въедающееся под кожу годами вымарывает всю веру в простое человеческое добро. И сразу ясно всем, что этот Терез — жулик, что-то ему надо, а он лишь прикидывается сладеньким и добреньким. Собственно, в Зоне бывало много людей, здесь видали всяких чудаков, и в этом баре у сталкеров есть свои большие проблемы и дела. Все отметили необычного новичка, чуток подумали и наутро снова ушли в Зону. И никто не вспоминал о нём, пока за один день тот не стал вдруг героем. Сначала он нашёл в Зоне раненного, атакуемого собаками солдата и помог ему отбиться. Сошёл с надёжной сталкерской тропы в аномальное поле, отбил срочника у мутантов и поделился аптечкой. Через пару часов получил известие о выбросе, но наткнулся на застрявшего в «жадинке» незнакомого бродягу. Терез спокойно выставил таймер до выброса на десять минут, натаскал мусора, вытащил сталкера из аномалии и в оставшееся время с огромной удачей нашёл для обоих полуобвалившуюся землянку где-то в лесу. Это уже выходило за рамки обычного сталкерского поведения. Если ты пришёл в Зону — никакого участия не жди, ты здесь такой же как и все, и никто помогать тебе не собирается. Но Терез был убеждённым фанатиком, и в тот день это поняли все. Тереза нарекли звучным именем и стали ждать, что тот вытворит дальше.