Врата Анубиса - Пауэрс Тим

- Вы - Дойль, я надеюсь? - спросил он совсем не изменившимся голосом.

- Да, сэр.

- Хорошо, - сказал Дерроу, зевая и потягиваясь, - извините, время позднее. Садитесь, если найдете куда. Бренди?

- Звучит заманчиво.

Дойль уселся на пол около небольшой стопки книг. Дерроу тут же поставил на эту стопку два бумажных стаканчика и бутылку грушевидной формы. Дерроу сел, скрестив ноги, по другую сторону стопки книг, и Дойль сделал вид, что не заметил невольного болезненного стона, с которым тот уселся на пол. Каждое утро зарядка, подтягивания и приседания, поклялся себе Дойль.

- Полагаю, вы размышляли о том, какого рода работа вам предстоит, - сказал Дерроу, разливая коньяк, - и я бы очень хотел, чтобы вы забыли все выводы, к которым могли прийти. Эта работа не имеет ничего общего с любым из ваших умозаключений. Так-то вот. - Он протянул Дойлю чашку. - Надеюсь, имя "Кольридж" вам знакомо?

- Да... - неуверенно протянул Дойль.

- И вы знаете его время? Что происходило в Лондоне, в Англии, в мире?

- Более или менее сносно, как мне кажется.

- Я хотел пояснить слово "знать". Видишь ли, сынок, я не имел в виду, что у тебя есть дома книги обо всем этом или ты знаешь, в какой библиотеке их можно взять. Под словом "знать" я подразумеваю - держать в голове. Это более портативный способ хранения. Ты не находишь? Ну так что, ответ по-прежнему "да"?

Дойль кивнул.

- Ну-с, расскажите-ка мне о Мэри Уоллстонкрафт. О матери, а не о той, которая написала "Франкенштейна".

- Ну, что тут можно сказать... Она была ранней феминисткой и написала книгу под названием что-то вроде "Защита прав женщин"... Да, вроде так. И...

- За кого она вышла замуж?

- За Годвина, отчима Шелли. Она умерла при родах...

- Кольридж действительно занимался плагиатом Шлегеля?

Дойль прищурился:

- Хм, да, пожалуй. Но, с другой стороны, я думаю, что Вальтер Джексон Бейт прав, порицая его более за...

- Когда он начал употреблять опиум?

- Пожалуй, это произошло, когда он был в Кембридже - ранние 1790-е.

- Кем был... - начал Дерроу, но его прервал телефонный звонок.

Старик выругался, нехотя встал и подошел к телефону. Чтобы занять себя чем-нибудь, пока Дерроу говорит по телефону, Дойль изобразил вежливый интерес к стопке книг рядом с ним, но при ближайшем знакомстве с первой же попавшейся книгой его интерес стал неподдельным. Он очень бережно поднял верхний том.

Все еще боясь поверить, но надеясь, что предположение подтвердится, он раскрыл книгу - да, это действительно был дневник лорда Робба. Дойль уже год, как тщетно выпрашивал ксерокопию в Британском музее. Но как Дерроу удалось заполучить оригинал? Непостижимо. Дойль никогда не видел этот том, но читал его подробное описание и был уверен, что это - та самая книга. Лорд Робб был сыщик-любитель, и его дневник - единственный источник некоторых наиболее колоритных и невероятных криминальных историй 1810 - 1820 годов. В этом документе встречаются потрясающие истории о дрессированных крысах-убийцах; мстителях, выходящих из могилы; тайном братстве воров и грабителей. В дневнике содержалось также единственное подробное описание поимки и казни полулегендарного лондонского убийцы, известного как Джо - Песья Морда. В народе он считался оборотнем. Поговаривали, что он способен обмениваться телами с тем, с кем захочет, но бедняге так и не удалось избавиться от проклятия ликантропии. В свое время Дойль хотел как-то связать эту историю с "Танцем обезьяньего безумия". По крайней мере он хотел дать это как примечание к своей работе, посвященной Эшблесу. Тут Дерроу повесил трубку, и Дойлю пришлось закрыть книгу и нехотя положить ее на место, но он решил обязательно при случае попросить старика сделать для него копию.

Дерроу опять уселся на пол и продолжил беседу с того самого места, на котором их прервал телефонный звонок. И следующие двадцать минут старик обстреливал Дойля вопросами, внезапно перескакивая с предмета на предмет и редко давая ему время распространяться, хотя изредка и требовал привести подробности. Дойль более или менее неплохо разбирался в причинах и следствиях Великой Французской революции и в любовных похождениях британского принца-регента. С деталями архитектуры и костюма, а также с различиями местных диалектов он был знаком несколько более детально. Благодаря хорошей памяти и тому, что последнее время он занимался Эшблесом, Дойль ухитрился ответить почти на все вопросы.

Наконец Дерроу откинулся назад и привычным жестом выудил из кармана пачку сигарет без фильтра.

- Ну-с, теперь... - неторопливо начал Дерроу. Он зажег сигарету и глубокомысленно воззрился на нее. - Я бы хотел, чтобы вы сфабриковали ответ.

- Сфабриковал?

- Да, именно так. Ну, допустим, мы находимся в комнате. И в этой комнате много людей. И некоторые, возможно, разбираются в литературе получше вашего. Но вас представили как главного эксперта, и поэтому всем должно хотя бы казаться, что вы знаете о литературе все. Итак, представьте, некто спрашивает вас... ну, допустим: "Мистер Дойль, в какой степени, по вашему мнению, повлияла на Вордсворта философия, выраженная в поэтических творениях..." - ну, я не знаю, к примеру, - "сэра Абрикадабри"? Ну, быстро.

Дойль недоуменно поднял брови.

- Н-да, я полагаю, что подобный подход к бессмертным произведениям сэра Абрикадабри является непростительно поверхностным. Скорее наоборот. Целая плеяда блестящих философов черпала свои глубокие идеи в его произведениях. Все эти всемирно известные философы стали его последователями и учениками. Можно сказать, что только очень поздние и незначительные достижения сэра Абрикадабри, возможно, и могли заинтересовать Вордсворта... С другой стороны, как показывают в "Concordium" Флетчер и Канингем, не существует заслуживающих доверия свидетельств того, что Вордсворт когда-либо читал сэра Абрикадабри. Я полагаю, что прежде, чем пытаться определить философов, которые действительно повлияли на Вордсворта, разумнее было бы рассмотреть... Дойль остановился и неуверенно улыбнулся Дерроу.

- Далее я могу, перескакивая с пятого на десятое и как можно более неопределенно, говорить о том, как сильно повлияли на Вордсворта "Билль о правах человека" и прочие великие достижения Французской революции.

Дерроу кивнул, глядя сквозь клубы дыма.

- Не слишком плохо, - нехотя признал он, - сегодня днем здесь был один парень, Ностранд из Оксфорда, он редактирует новое издание писем Кольриджа. Так он был оскорблен до глубины души при одной только мысли, что возможно сфабриковать ответ.

- Очевидно, Ностранд более этичен. Может, у него другая мораль, - сказал Дойль слегка натянуто.

- Очевидно. Как по-вашему, вы циничны?

- Нет. - Дойля все это уже начинало здорово раздражать. - Ну, посудите сами, сначала вы спрашиваете меня, смогу ли я блефовать при ответе на ваш вопрос. И именно поэтому я попробовал сделать это. Видите ли, я не имею обыкновения так поступать. Никогда. В печати или в аудитории я всегда...

Дерроу радостно засмеялся и махнул рукой.

- Не бери в голову, сынок, я вовсе не это имел в виду. А Ностранд напыщенный дурак. Мне понравился твой блеф. Я хотел спросить именно то, что спросил, - ты циник? То есть имеешь ли ты обыкновение отвергать новые идеи в том случае, если они похожи на те, в отношении которых у тебя сложилось твердое представление, что это - полная чушь?

Ну вот, опять планшетки, безнадежно подумал Дойль.

- Я так не считаю, - медленно произнес он.

- Допустим, некто утверждает, что располагает неопровержимыми доказательствами того, что астрологические труды - истинная правда, или что существует потерянный мир внутри Земли, или еще что-нибудь в этом роде, словом, то, что с точки зрения здравомыслящего человека совершеннейшая чушь. Так вот, некто утверждает, что такое возможно и вполне реально... Ты слушаешь?