В тихом омуте - Вильям Райс

— Те, что помоложе, разумеется, с ног собьются, чтобы познакомиться с вами поближе. — Он неожиданно хихикнул. — Держу пари, что не успею даже сесть в самолет, как здесь вспыхнет настоящая эпидемия мигреней и радикулитов.

Сказать, что Джеймс был заинтригован этими словами, значило не сказать ничего. Лишь мысли о кузине Китти заставляли его сохранять серьезную мину.

— Уверен, что сумею с ними справиться, — торжественно провозгласил он.

— Что? — изумился Кайт-Фортескью. — Вы что, обалдели?

Джеймс вытаращился на него, решив, что ослышался. Потом подумал, что, должно быть, старик решил, что в данном случае «справиться» — значило, что Джеймса «хватит на всех».

— Не беспокойтесь, — заверил он. — И — спасибо за предупреждение. Я вас не подведу. Не то, что никакой интимности, но даже ни самой мало-мальски предосудительной…

— О Боже! — простонал Кайт-Фортескью, утирая внезапно вспотевший лоб. — Только святоши мне тут не хватало. Неужто вы и в самом деле такой недотрога?

— Ну, я…

— Здесь этот номер не пройдет, Торчленд!

— Что?

Кайт выпустил из ноздрей струйки сизого дыма.

— С таким настроем, молодой человек, вам лучше вообще тут не практиковать. Я же сказал вам, этим дамочкам не пилюли нужны, а участие, плечо, на которое можно опереться, жилетка, в которую можно выплакаться… Послушайте, дружок, я ведь вовсе не предлагаю вам сделаться настоящим донжуаном — совсем нет. Однако вы должны им подыгрывать, идти по проторенной дорожке и ни в коем случае не отвергать их, хотя и не воспринимать слишком серьезно. Их вовсе не ваша медицинская квалификация интересует — к любому обычному лекарю они могут обращаться бесплатно. Платят же они совсем за другое — за тесные и доверительные дружеские отношения. Вам, как и мне, они будут выкладывать такое, о чем в жизни не рассказали бы собственным мамашам и уж тем более — мужьям. А вот друг от дружки они почти ничего не утаивают, обмениваются впечатлениями, и вы должны быть готовы к тому, что какая-нибудь дамочка заявится к вам и намекнет, что хотела бы… Словом — того же самого, чего вы удостоили её подругу. Выкручивайтесь как хотите, Торчленд, но зарубите себе на носу забудьте о своих пуританских привычках. Господи, да вы меня по миру пустите!

И оба уставились друг на друга. Кайт обеспокоенно, Джеймс — оторопело.

— А как же старшие… — Он нахмурился, тщетно силясь разобраться в том, что только что услышал. — Такие, например, как моя тетя Агата…

— Вы должны соблюдать осторожность, дружочек. Полную осторожность. Ну и конечно, не забывайте: богу — богово, а кесарю — кесарево. Пусть даже ваша правая рука не ведает, что делает левая. Лады? — И он обезоруживающе улыбнулся. — А ваша тетка — замечательная женщина. Соль земли.

— Да, — закивал Джеймс. — Вы правы.

Кайт-Фортескью ещё с минуту молча поедал его взглядом. Затем с озабоченным видом загасил сигарету и придавил окурок.

— Послушайте, Торчленд, — заговорил он. — Вы, возможно, подумали, что я предлагаю вам потрудиться племенным жеребцом… Так вот — ничего подобного. Просто я хочу вам сказать, что вместо того, чтобы сидеть с каменной физиономией, читать мораль и защищать свою честь до последнего, вы должны держаться более раскованно. По-человечески. В конце концов, выписать рецепт может любой врач, тогда как моим пациенткам нужен прежде всего живой мужчина, или скорее — живая душа, а не робот или ходячий катехизис. Им нужно существо из плоти и крови, способное понять позывы их собственной плоти и крови, способное выслушать, посочувствовать, дать дельный совет…

Молчание. Джеймс вдруг впервые услышал тиканье часов и, переведя взгляд на облицованный мрамором камин, разглядел их. В следующее мгновение Кайт встал с кресла, пересек гостиную и подошел к изящному дубовому шкафу в стиле короля Иакова. Растворил дверцы, и взгляду Джеймса открылась целая батарея бутылок.

— Джин с тоником? Виски? Водка?

— Джин, пожалуйста, — попросил Джеймс. — Благодарю вас.

Приготавливая напитки, Кайт продолжил свою речь.

— Выслушайте меня внимательно, Торчленд, и вам будет легче понять суть дела. Жена моя умерла восемь лет назад — Господи, упокой её душу. Мы жили с ней как два голубка, и смерть её потрясла меня. Тем не менее, мне удалось выжить — во многом благодаря моим друзьям и другим людям, проявившим ко мне просто неслыханную доброту. Многие из них впервые открылись мне в таком качестве. Вот с тех пор моя практика и начала процветать — во многом благодаря тому, что, оставшись один и перенеся тяжелейшую утрату, я научился лучше понимать других людей, вникать в их горести, оказывать им поддержку. Вы меня понимаете?

И он обернулся к Джеймсу, держа в руках бокалы с напитками. Золотистые дольки лимона красиво искрились в крохотных пузырьках газа.

— Порой мне кажется, что старина Фрейд, наткнувшись на сексуальную жилу, слишком рано отказался от дальнейших раскопок, — с улыбкой продолжил Кайт-Фортескью. — Все это я говорю вам, Торчленд, исключительно для того, чтобы вы лучше меня поняли.

— Да, — кивнул Джеймс. — Я вам очень признателен.

— И вот теперь я, одинокий вдовец, должен ублажать пару сотен столь же одиноких женщин, большинство из которых, впрочем, замужние.

Джеймс встал и принял из его рук бокал, наполненный прозрачным напитком.

— Однако «ублажать» — вовсе не означает, что я непременно укладываю их в постель.

— Боже упаси! — Джеймс всплеснул руками, едва не выплеснув джин на ковер. — Нет, конечно!

— В том смысле — что я их не всех укладываю, — поправился Кайт-Фортескью.

У Джеймса отвалилась челюсть. Пожилой доктор улыбнулся.

— Я шучу, вы уж меня извините. Ваше здоровье! — Они чокнулись. Просто я хочу, чтобы вы твердо усвоили: вы не имеете права оставить разочарованной ни одну пациентку, чего бы она от вас ни добивалась!

Джеймс кивнул. Мысли в его голове смешались. Только ему начинало казаться, что он понимает, чего именно ждет от него Кайт-Фортескью, как буквально следующей фразой тот вновь приводил его в замешательство.

— Ну что, справитесь? Или это все-таки противоречит вашим убеждениям?

— Я не могу сказать, что мои убеждения столь уж разительно отличаются от ваших, — проблеял Джеймс. — В том смысле, конечно, что…

— Тогда все в порядке, — рассмеялся Кайт-Фортескью. — Я понимаю — у всех есть свои принципы, давно сложившиеся взгляды, однако порой они только мешают. Взять, скажем, мормона — он ни за что не позволит своим женам лечь под нож хирурга, даже если операция — единственное, что может спасти её жизнь. Кому нужны такие идиотские принципы?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});