МИФОуказания - Асприн Роберт Линн

– Танда, – слегка озабоченно повторил я.

– Вот он, – произнесла она с внезапным бесовским весельем.

– Что? – моргнул я.

– Подарок Аазу на день рождения, – заявила она.

Я пристально оглядел улицу, гадая, на что она смотрит.

– Где подарок? – спросил я.

– Та статуя, – твердо сказала она.

– Та статуя? – вскрикнул я, не в состоянии скрыть свой ужас.

– Конечно, – кивнула она. – Она идеальна. Ааз никогда такой не видел и уж подавно не имел.

– С чего ты это решила? – прицепился я.

– Она явно единственная в своем роде, – объяснила она. – Я имею в виду, ну кто же станет делать что-нибудь подобное дважды?

Да, тут она меня уела, но я не собирался прекращать сопротивление.

– Есть только одно маленькое затруднение. Я не знаток психологии, но если только что виденная нами орава хоть в малой степени отражает психологию здешних жителей, то, боюсь, они не согласятся продать нам свою прекрасную статую.

– Конечно, не согласятся, глупенький! – рассмеялась она, снова принимаясь за еду. – Именно это и делает ее бесценной. Я и не собиралась покупать Аазу подарок.

– Но если она не продается, то как же мы ее заполучим? – нахмурился я, страшась ответа.

Тананда вдруг поперхнулась пищей. Мне потребовалось некоторое время, пока я понял, что она смеется.

– Ах, Скив, – выдохнула наконец она. – Ты такой шутник!

– Да? – удивился я.

– Разумеется, – сказала она, глядя мне глубоко в глаза. – Почему, по-твоему, мне было так важно взять тебя в это путешествие? Ты ведь всегда говорил, что хотел стать вором.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нет ничего невозможного.

При надлежащей подготовке и планировании можно достичь всего.

Понсе де Леон

Это было примерно двенадцать часов спустя, в начале нового дня. Мы по-прежнему находились на Валлете. Я по-прежнему возражал. Уж как минимум я был уверен, что этот последний сумасбродный проект не сочетался с инструкциями Ааза избегать неприятностей.

С другой стороны, Тананда настаивала, что никаких неприятностей не будет – или может не быть. Мы ничего не узнаем наверняка, пока не увидим, как местные стерегут статую. Зачем же заранее предполагать наихудшее?

Я последовал ее совету. Стал предполагать наилучшее. Я предположил, что охрана будет непробиваемой и что мы бросим эту затею, сочтя ее безнадежной.

Вот так, с противоположными, но одинаково большими надеждами мы и отправились на поиски статуи.

В раннем утреннем свете город был мертвенно неподвижным. Все явно отсыпались после торжеств прошлой ночи, что с учетом всех обстоятельств казалось вполне разумным времяпрепровождением.

Тем не менее нам удалось найти один открытый ресторан. Хозяин устало выгребал оставленный празднующими толпами мусор и неохотно согласился подать нам завтрак.

– Итак, – поинтересовался я, когда мы уселись за столик. – Как же мы отыщем статую?

– Просто, – подмигнула Тананда. – Когда хозяин подаст нам еду, я задам ему несколько тонких вопросов.

Словно вызванный ее словами, появился владелец ресторана с двумя тарелками дымящейся еды, которые он бесцеремонно швырнул на столик перед нами.

– Спасибо, – кивнул я, а он в ответ без энтузиазма крякнул.

– Скажите, нельзя ли нам задать пару вопросов? – промурлыкала Тананда.

– Например? – безразлично отозвался он.

– Например, где держат статую? – спросила она напрямик. Я поперхнулся едой. Вопрос Тананды по тонкости можно было сравнить разве что с поркой розгами. Я все время забываю, что она с давних пор была постоянной собутыльницей Ааза.

– Статую? – нахмурился хозяин ресторана.

– Ту, что вчера носили по улицам города, – непринужденно пояснила Тананда.

– А! Вы имеете в виду Приз, – рассмеялся он. – Статуя… Слушайте, а ведь это здорово. Вы, должно быть, приезжие.

– Можно сказать и так, – сухо подтвердил я. Я никогда не любил, чтобы надо мной смеялись, особенно с самого утра.

– Статуя, приз – какая разница, – пожала плечами Тананда. – Где его держат?

– Он, конечно же, выставлен на всеобщее обозрение в Хранилище Приза, – уведомил нас хозяин ресторана. – Если хотите его увидеть, лучше приходите пораньше. После пяти лет перерыва весь город захочет явиться посмотреть на него.

– А далеко ли до… – начала было Тананда, но я перебил ее.

– У вас есть целое хранилище для призов? – спросил я с деланной небрежностью. – И сколько же там призов?

– Только один, – провозгласил хозяин. – Мы воздвигли хранилище специально для него. Вы, должно быть, действительно приезжие, раз не знаете этого.

– Только вчера прибыли, – подтвердил я. – И представьте себе, даже не знаем, за что вручается этот приз.

– За что? – разинул рот наш собеседник. – Да ясное дело, за победу в Большой Игре, конечно.

– Какой большой игре?

Этот вопрос слетел у меня с языка прежде, чем я успел подумать. Он рухнул в наш разговор словно бомба, и пораженный хозяин ресторана действительно отступил на шаг. Тананда предупреждающе пнула меня под столиком, но я и сам уже понял, что допустил крупный промах.

– Видно, нам надо много узнать о вашем городе, друг мой, – гладко признал я. – Если у вас есть время, то мы будем рады, если вы присоединитесь к нам за стаканом вина. Мне хотелось бы побольше услышать об этой Большой Игре.

– Слушайте, это очень любезно с вашей стороны, – объявил хозяин, заметно просветлев. – Ждите меня здесь. Я принесу вина.

– Зачем все это? – прошипела Тананда, как только он удалился за пределы слышимости.

– Я добываю некоторые сведения, – огрызнулся я. – В частности, о Призе.

– Это я знаю, – отрезала она. – Вопрос в том, зачем?

– Как вор, – высокомерно объяснил я, – я считаю, что мне следует узнать как можно больше о том, что я собираюсь украсть.

– Кто тебе это сказал? – нахмурилась Тананда. – О похищаемом предмете надо знать только следующее: насколько он велик, насколько он тяжел и за какую сумму его можно продать. А потом изучить систему охраны. Уйма подробностей о самом предмете – препятствие, а не преимущество.

– Почему ты так считаешь? – спросил я с невольно вспыхнувшим любопытством.

– Потому что из-за этого можешь почувствовать себя виноватым, – объяснила она. – Когда ты выяснишь, как эмоционально привязан к этому предмету его нынешний владелец, или что без него он обанкротится, или что он будет убит, если его украдут, то тебе будет неохота забирать его. И когда ты действительно сделаешь свой ход, чувство вины заставит тебя поколебаться, а колеблющиеся воры попадают в конечном счете либо в тюрьму, либо в могилу.

Я собирался развить эту тему, но хозяин ресторана счел нужным именно в эту минуту снова присоединиться к нам. Балансируя с бутылкой и тремя стаканами в руках, он подцепил ногой стул и перетащил его к нашему столику.

– А вот и мы, – объявил он, выставляя перед нами свой груз. – Это – самое лучшее в заведении, или самое лучшее, какое осталось после торжеств. Сами знаете, как это бывает. Сколько ни запасешь заранее, никогда не хватает.

– Нет, мы этого не знаем, – возразил я. – Я надеялся, что вы-то нам обо всем и расскажете.

– Совершенно верно, – кивнул он, наполняя стаканы. – Знаете, я все еще не могу поверить в то, что вы так мало знаете о политике.

– О политике? – удивился я. – Какое отношение к политике имеет Большая Игра?

– Она имеет всестороннее отношение к политике, – величественно провозгласил он. – В том-то вся суть. Разве вы не понимаете?

– Нет, – откровенно признался я.

Хозяин ресторана вздохнул.

– Слушайте, – сказал он. – В нашей стране есть две потенциальные столицы. Одна из них Вейгас, а вот эта, как вы знаете, Та-Хо.

Я этого не знал, но посчитал неразумным признаваться в своем невежестве. Я тугодум, но не тупица.

– А поскольку может быть только одна столица, – продолжал хозяин, – два города каждый год состязаются за честь ею быть. Город-победитель становится столицей и весь следующий год служит резиденцией правительства. Приз – символ этой власти, а последние пять лет он принадлежал Вейгасу. И вчера мы наконец его отвоевали.