Рыцарское слово - Кэндис Коул

Лорд Йен кивнул.

– С тех пор как твои наследственные земли захватил кузен твоего отца Озрик, – сказал он, – ты успел послужить и мне, и нашему королю Генриху. Я отлично понимаю, в каком затруднительном положении ты оказался, поскольку поначалу жизнь меня тоже не баловала. Я был пятым сыном лорда и никогда не стал бы графом Фортенголлом, если бы все мои старшие братья не умерли один за другим. Но ты, – произнес лорд Йен, назидательно подняв палец, – был старшим сыном в семье и должен унаследовать поместье своего отца.

– Это вопрос спорный, – спокойно возразил Люсьен. – Поскольку мое скромное поместье было отобрано у меня шесть лет назад, когда мой отец Гандольф испустил дух, вряд ли я смогу получить его во владение. Во всяком случае, в обозримом будущем.

– Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? – спросил Питер. На этот раз он был на удивление серьезен.

Люсьен повернулся к брату:

– Нет, конечно. Но Озрику потребовалось пятнадцать лет, чтобы захватить замок Эйншем, и мне, чтобы отвоевать его, возможно, понадобится столько же.

Леди Люсинда положила ладонь на руку сына, и он перевел взгляд на мать, которая в этот момент смотрела на мужа.

– Может, сказать ему? – спросила она у лорда Йена и, когда тот согласно кивнул, повернулась к Люсьену. – Видишь ли, Люсьен, – начала она, – утром прибыл гонец от короля Генриха и королевы Элеоноры. Он привез королевское послание и мешочек с драгоценностями. В послании сказано, что тебе пришла пора забрать принадлежащее тебе по праву имущество. Золото же и драгоценные камни, присланные их величествами, должны помочь тебе в осуществлении этого предприятия.

– Ну и дела! – вскричал Люсьен, переводя изумленный взгляд с матери на отчима и братьев. – Король Генрих ни словом мне об этом не обмолвился, хотя я покинул его замок всего несколько дней назад.

– Быть может, ему внушила эту мысль наша добрая королева Элеонора? – высказала предположение леди Люсинда.

– Не думаю. – Лорд Йен криво усмехнулся. – Когда речь заходит о деньгах, наш король прикидывается глухим. Впрочем, несмотря на скупость, Генрих исправно платит свои долги. Поскольку ты, Люсьен, в отличие от братьев отказался принять предложенные тебе в качестве платы за службу конфискованные земли мятежных баронов, его величество решил помочь тебе отвоевать твое родовое имение. При всем том брать на себя ответственность за это предприятие и финансировать его полностью король не считает нужным.

По этой причине, – торжественно заявил граф, – я хочу внести в это дело свою лепту. Ты отлично мне послужил, и я, как и король Генрих, перед тобой в долгу. Чтобы навербовать необходимое для войны число наемников, тебе, Люсьен, понадобится очень много денег.

Люсьен буквально лишился дара речи. И целую минуту в полной тишине смотрел увлажнившимися от слез глазами на своих домашних.

– Лорд Йен прав, – вмешался в разговор расплывшийся в улыбке Рейвен. – Средств понадобится много. Но поскольку тебе их предлагают, пора вербовать солдат и начинать войну. Другого такого шанса тебе может и не представиться. – Рейвен хлопнул брата по плечу, покрутил головой и добавил: – Ты, Люсьен, сможешь вернуть себе Эйншем. Я уверен в этом.

– Клянусь кровью Христовой, я это сделаю! – вскричал Люсьен, успевший к тому времени овладеть своими чувствами и вновь обрести способность говорить.

– Это твой долг, – тихо произнесла леди Люсинда, обращаясь к Люсьену. – Но меня чрезвычайно волнует то обстоятельство, что на эту войну ты отправишься вместе с Рейвеном и Питером. Одна лишь мысль, что я могу лишиться трех своих сыновей, сводит меня с ума.

– Вот что я тебе скажу, мать, – промолвил Люсьен, целуя леди Люсинду в висок. – Когда мы отправлялись в поход, ты о нас беспокоилась. Между тем мы возвращались с войны без единой царапины. Должно быть, нас хранили твоя любовь и твои молитвы. Поэтому продолжай нас любить и молиться за нас. Мы же, со своей стороны, сделаем все, чтобы вернуться целыми и невредимыми.

– Предлагаю тост за сэра Люсьена! – воскликнул Рейвен, вложив в руку старшего брата кубок и высоко подняв свой собственный.

– Не так ты сказал, братец, – заявил Питер, подняв кубок и сдвинув его с кубками Рейвена, Люсьена, леди Люсинды и лорда Йена. – Предлагаю тост за лорда Люсьена – нового барона Эйншема!

* * *

Поле, где раскинулась фортенголлская ярмарка, освещали висевшая в темном небе огромная серебряная луна, звезды и многочисленные костры, которые разводили торговцы, чтобы приготовить ужин и погреться.

Шарлотта и Адриенна сидели на бревнышке, всматриваясь в расстилавшееся перед ними посеребренное лунным светом пространство. Рядом с девушками полыхал костер, а у них за спиной стояли рядами фургоны и крытые повозки купцов, ремесленников и оптовых торговцев. У костра, положив под голову вместо подушки обрубок дерева, храпел укрытый пледом горбун Уиллз.

Шарлотта повернулась к сестре:

– Впервые вижу такую светлую ночь.

– Это потому, что мы никогда не путешествовали со странствующими менестрелями и жонглерами и не ночевали под открытым небом, – сказала Адриенна. Хотя неподалеку пиликали на скрипках и дули в дудки деревенские музыканты и девушка невольно притопывала ногой з такт музыке, настроение у нее было невеселое. Она думала о Люсьене и ждала его, желая и одновременно страшась этой встречи.

– Как думаешь, с тебя хватит сегодняшних ночных приключений? – неожиданно спросила Шарлотта.

– Что такое? – напустилась было на сестру Адриенна, но потом, устыдившись собственной горячности, понизив голос, спросила: – На какие это ночные приключения ты намекаешь?

– Я, Адди, ни на что не, намекаю. Просто спрашиваю, как тебе все это нравится, – нахмурив темные брови, произнесла Шарлотта и, повернувшись к полыхавшим у нее за спиной кострам, широким жестом обвела рукой повозки, фургоны и раскинувшихся в живописных позах у костров торговцев, ремесленников и прочий прибившийся к ним люд. – Скажи, ты так представляла себе свободу?

С шумом втянув в себя прохладный ночной воздух, Адриенна кивнула:

– Вроде того.

Шарлотта, продолжая хмуриться, придвинулась к сестре и обняла ее за плечи.

– Адди, что с тобой? – с тревогой в голосе спросила она. – Какая-то ты сегодня странная. Непривычно молчаливая и замкнутая…

– Странная, говоришь? – пожала плечами Адриенна. – Да такая, как всегда, – что ты придумываешь? – Повернувшись к костру, у которого спал Уиллз, она устремила взгляд на оранжевые языки пламени. Ее била нервная дрожь, и она возблагодарила Бога, что на ней толстая суконная куртка – Шарлотта ничего не заметила, не то расспросам не было бы конца. – Просто я немного волнуюсь, поскольку нам в скором времени предстоит объясняться с дедушкой.