Изоляция - Дэн

Движениями башни управлял простой рычаг. Херон развернула пушку, но не в небо, в к соседнему орудию. Справа от нее автоматический контрольный механизм активировал самонаводящуюся систему, но ей этого не требовалось, ведь цель была неподвижной и находилась лишь в двадцати ярдах. Она нажала пусковую кнопку, и вся башенка содрогнулась, а спаренные стволы стали попеременно, издавая глухой шум, стрелять. Орудие взревело, и соседняя установка с градом пламени взорвалась. Херон оставила палец на пуске, бесстрастно наблюдая, как заряды попадали в цель, пробивали броню и уничтожали внутренности орудия, а затем, пройдя его насквозь, летели к следующей установке, превращая ее в такую же массу визжащего металла. Так как некому было дозаряжать орудие Херон, заряды в нем закончились до того, как были уничтожены все пушки. Она, захватив с собой украденную винтовку, выпрыгнула из башенки. Крыша к тому времени превратилась хаос из дыма и огня. Херон побежала к последней не уничтоженной цели, пристрелив по пути трех контуженных солдат, которые умудрились пережить произошедшую раньше стрельбу.

Последняя установка оказалась невредимой, и, очевидно, в ней все еще были люди. Поворотная башня развернулась и орудие выстрелило в Херон, уничтожая все, что осталось от двух средних пушек, и ту, из которой она только стреляла. Херон пригнулась за остатками еще одной установки. Она прикрыла уши ладонями, чтобы защитить их, но звук все равно был оглушающим. Она чувствовала, как каждый заряд рассекал воздух, и это заставляло ее тело неметь. Когда стрельба завершилась, она чувствовала себя контуженной, подобно тем троим солдатам. Она закрыла глаза, чтобы успокоиться, заставляя свой организм превозмогать эффекты стрельбы. Окружающий мир казался ей ужасающе тихим, все его звуки заменило то усиливающееся, то ослабевающее гудение. Она скрипнула зубами, сжала в руках винтовку и выглянула из-за дымящихся останков пушечной установки. В нескольких дюймах от ее лица срикошетила пуля, и она нырнула обратно в укрытие. Неожиданно перед ней появился солдат, и она застрелила его единым движением — подняв винтовку, прицелившись и нажав на курок, а затем опустила ее обратно себе на колени. Сколько там еще осталось солдат? Сколько из них стреляли из оставшейся пушки, и сколько обслуживали ее?

Она снова выглянула из своего укрытия, и снова вспыхнули дула нацеленных на нее винтовок: стрелков было двое, плюс еще кто-то должен был управлять огнем из пушки, а кто-то — дозаряжать ее. Херон все еще ничего не слышала. Скорее всего, они не станут стрелять в нее из самой пушки — для этого нужно будет целиться достаточно низко, а значит — продырявить крышу. Строение было слишком непрочным, чтобы выдержать это. Еще один солдат показался из-за кондиционирующей установки, и она застрелила его почти машинально. Когда они были у нее на виду, Херон могла убивать их, но она была загнана в угол, и оставшаяся пушка не попадала в поле ее зрения. Ей нужно было как-то отвлечь их. Она потянулась за своей курткой, но та была давно утеряна где-то около первой пушки. Тогда она стянула куртку с лежащего рядом солдата, держа ее в левой руке, а винтовку — в правой. Пора посмотреть, у кого лучше развиты рефлексы.

Она бросила куртку влево, а сама откатилась вправо, к разрушенной башне, стреляя по солдатам, пока они обстреливали ее куртку. Почти сразу они поняли свою ошибку, но было уже слишком поздно. Оба стрелка спустились, она сняла их через шею, не мешкая. Матрос высунул голову с вышки башни, и был ежесекундно снят. Она повернулась к винтовке пушки ПВО, его два гигантских барреля указывали прямо на нее, едва настигая двадцать ярдов. Она подняла винтовку спокойно, направляя прицел обратно мимо бочки в стекле кабины, видя слабое свечение дисплея ориентации сетки, а за ним наводчика. Это был невероятно сложный выстрел, и она тщательно прицелилась, выжидая.

Орудие выстрелило.

Слух к Херон все еще не вернулся, но костным мозгом она почувствовала рев пушки. Самонаводящиеся боеприпасы, нацеленные точно на нее, вылетели из стволов… и прошли мимо. Широкие спаренные дула не были приспособлены для стрельбы в человека, находящего всего в двадцати ярдах, и поэтому заряды пролетели мимо Херон, не причинив ей вреда, но проделав огромные дыры в крыше за ней. Артиллерист осознал свою ошибку и начал поворачивать установку для второй попытки, но Херон уже выстрелила: выдохнув, она нажала на курок, и солдат безжизненно упал на панель управления.

Херон бросила винтовку и направилась к орудию, похлопывая себя по голове ладонями в попытках восстановить слух. Она по-прежнему слышала только гудение. Херон развернула пушку так, чтобы та была направлена прямо под себя, достала из кармана резинку для волос и зацепила ее за рычаг управления. Орудие начало стрелять, и она выпрыгнула из башенки и побежала к двери, ведущей обратно к лифту. Ее одежда была покрыта пылью, и она постаралась отряхнуться, пока ждала лифта. Когда он поднялся, из него вышли солдаты. Херон изо всех сил изобразила на лице крайний ужас и шатающейся походкой с истерическими воплями пошла к ним на встречу.

— Он на крыше! — кричала она, бешено хватаясь за солдат. — Он на крыше! Он стал стрелять по остальным пушкам, я не знаю, что происходит! Пожалуйста, вы должны мне помочь!

Они изо всех сил утешали ее, хотя она не слышала ни слова, и толкнули ее мягко, но твердо в лифт, когда они заняли позиции вокруг осторожны верхней двери. Пушки снаружи все еще стреляли в крышу, каждый выстрел направлял мощные реверберации через ноги Херона; мгновение спустя крыши уступили с мучительным стоном, и пушки пробились в нижние этажи. Двери лифта закрылись, и на Херон упал акт страха. Время, чтобы заполучить генералов.

ПАРАДЖЕН ЦЕНТР ПО СОЗДАНИЮ И ПОДГОТОВКЕ БИОСИНТОВ, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НЕ УСТАНОВЛЕНО

15 февраля, 2059

Принимая душ, Херон снова и снова повторяла стихотворение — первое из Осенних Раздумий Ду Фу:

— Нефритовые росы иссушают и ранят кленовые рощи. На горе Ву, в ущелье Ву, тускло и мрачно.

Генерал Ву неплохо относился к классической поэзии, и очень хорошо — к своему имени. В нужный момент знание этого стихотворения могло бы пригодиться.

Повторяя еще раз поэму (вслух, чтобы потренировать произношение и подачу), другой частью мозга она вновь пробегала по сегодняшним урокам, пересматривая данные, которые выучила на истории и вспоминая, как нужно вести себя, согласно урокам этикета. Еще одной частью мозга она обдумывала тактическую задачку, которую задал ей Латимер на последней тренировке: завтра утром ее выпустят на учебное поле в то время как две группы пехоты Партиалов будут принимать участие в учебном бою. Она должна будет найти способ, чтобы помешать планам сражений обеих команд, в результате чего они понесут потери с обеих сторон. Ни одна из команд не будет знать о ее присутствии, так что, если она хочет получить высокие баллы, она не должна позволить им раскрыть себя. Это было самое сложное задание, которое она когда-либо получала и, казалось, Лаимер сомневался в том, что у нее получится. Херон выключила воду и постояла еще немного в оставшихся облаках пара, обдумывая все вместе: свое нападение, домашнюю работу и поэму. Это было просто, ведь, в конце концов ей уже почти пять месяцев. Пришло время для решения более сложных задач.

Поскольку вода была выключена, она ясно расслышала как открылась дверь в раздевалку, хотя дверь и находилась вниз по коридору за двумя поворотами. Звук шагов и дыхания сказал ей, что вошедший был мужчиной, а отсутствие сигнала через линк — о том, что это человек. Наверное, Латимер. Он никогда раньше в душевую не приходил. Она схватила полотенце и обернулась им.

Латимер появился на краю душевой комнат и остановился в раздевалке. Херон вытянулась, ноги скользили по толстой плитке пола.

— Вольно, — сказал он, махнув рукой, опуская формальности. Его голос был мягким и непринужденным, более спокойным, чем она слышала раньше. Он появился в душевой, одна рука в кармане, во второй — коричневая бутылка. — Ты сегодня отлично справилась с тренировкой. — Было уже поздно, поэтому в раздевалке они были одни. Латимер медленно направился к ней. — Ты прошла все испытания, которые ставили перед тобой, даже те, что были закрыты по соображениям безопасности. Твоя меткость превзошла человеческий мировой рекорд, а такого мастерства владения дальнобойной винтовкой я давненько не видел. Ты убедила учителя китайского, что это твой родной язык, заставила думать учителя математики, что ты профессор физики, ожидающий своего ученика. Ты можешь бегать, стрелять, думать, лгать и находить выход из любой, предлагаемой нами, ситуации. Должен сказать, я впечатлен. — Теперь он стоял прямо напротив нее на расстоянии вытянутой руки. В его дыхании чувствовался запах алкоголя. — Но это не все, что должен уметь шпион.