Вышел хеджер из тумана - Неизвестный автор

Приближалось 1 июля 2000 года. Гилберт был немного озабочен всеми этими новыми приобретениями, но пока фонд крепко держался на плаву, он полагал, что все будет хорошо. Рынок продолжал приносить прибыль, и Гилберт был настроен оптимистично. «Что поделать, — сказал он мне как-то, пожимая плечами и улыбаясь, — моя жена хочет чувствовать себя состоятельной леди». Затем его старший сын собрался поступать в модную школу. Его шансы выглядели слабовато до тех пор, пока опекун не шепнул на ухо Улыбающемуся Гилберту о том, что залог с семью нулями может творить чудеса. Тем временем его фирма тоже разрасталась. Теперь в ней работали уже пять аналитиков, главный операционист, менеджер по работе с клиентами, офис-менеджер и четыре секретаря.

Между тем тучи начали сгущаться. В течение 2000 года фонд Улыбающегося Гилберта потерял 15 %. Как я уже упоминал выше, 20 % вознаграждения от нулевой прибыли тоже дают ноль. Гилберт предложил Шэрон повременить с намеченным еще весной строительством новой террасы и искусственного ландшафта, на что его жена сердито заметила, что это приведет к тому, что незавершенный дизайн убедит всех в том, что у них закончились деньги.

К лету 2001 года коррекция в акциях интернет-компаний превратилась в полномасштабное бегство. Инвестиционный портфель

Глава 2. Новые «ежи», возможно, являются «золотыми мальчиками»

1    ttP    1 Д."    -НИ    1--^=

Улыбающегося Гилберта была полон бумаг, цены на которые постепенно снижались. К сентябрю они упали еще на 30 %. Его инвесторы, большинство из которых вложились в фонд сравнительно недавно и поэтому пропустили годы славы, начали забирать свои деньги. Некоторые из них даже намекали на возможность судебных процессов, обвиняя управляющих фонда в небрежности. Однажды утром во вторник, в начале октября, увидев, что его «лонги» вновь снизились, а «шорты» поднялись в цене, и, поругавшись со своими партнерами по бизнесу, Гилберт с неизменной улыбкой сообщил секретарю, что он идет домой завтракать и вернется к двум часам. Это был один из украшенных «золотом» дней ранней осени, когда листья еще только собираются опадать, и Гринвич, должно быть, выглядел очень красиво, когда Улыбающийся Гилберт ехал домой по Раунд Хилл Роуд между великолепными особняками, богато и лениво нежащимися в мягком солнечном свете.

Добравшись домой, он не застал Шэрон, которая отправилась на какую-то светскую встречу. Повар подал завтрак, которым Гилберт наслаждался под аккомпанемент новостей CNBC. Очевидно, в тот день на территории старого дома продолжала кипеть работа. Семь мужчин с помощью экскаватора прививали вдоль ведущей к дому дороги зрелые ели по цене 20 тыс. долл. за штуку. На задней лужайке десять мексиканцев работали над новой террасой. Грузчики разгружали бельгийские блоки для новой дороги, а электрик устанавливал правильное освещение в винном погребе. Откуда-то доносился детский смех. Расходы на содержание дома, офиса, неоплаченные кредиты и падающий в цене инвестиционный портфель. Все это тяжким грузом лежало на плечах Улыбающегося Гилберта.

После завтрака он пошел в свою спальню, задернул занавески и лег спать. Он вставил в уши затычки и с головой укрылся под одеялом. Когда около четырех часов дня в темную спальню вошла Шэрон, он сказал ей, что очень устал, и не встал к обеду. Ему звонил секретарь, а затем и один из аналитиков, но он не брал трубку. Улыбающийся Гилберт продолжал оставаться за задернутыми занавесками на своем ложе, которое не покидал всю оставшуюся часть недели и все выходные, питаясь бутербродами и супом. Он отказывался разговаривать с кем-либо из своих сотрудников, не просматривал ни новости CNBC, ни газеты и, казалось, не проявлял никаких эмоций, когда дети приходили к нему в комнату. В пятницу двое из его самых крупных инвесторов пожелали узнать, почему он не был в офисе.

Кто знает, что действительно произошло в темной спальне между Улыбающимся Гилбертом и Шэрон в тот уикенд. Говорил ли он с ней о своих убытках и непомерных расходах? Факт тот, что во вторник днем Шэрон пришла в офис и передала сотрудникам Гилберта его распоряжение закрыть все его позиции, зафиксировав 30 %-ное снижение. Она сообщила двенадцати служащим, что фонд ликвидируется, и что им будут платить до конца ноября. Шэрон поговорила с юристами и бухгалтерами и вообще взяла на себя все заботы по управлению фондом. Инвесторы были уведомлены на следующей неделе. Улыбающийся Гилберт больше ни разу не появился в офисе.

Я не был близко знаком с Гилбертом, но узнал о том, что с ним произошло, от одного из его аналитиков, с которым я играл в теннис. Тот рассказал, что с момента закрытия фонда он ни разу не получал от Улыбающегося Гилберта никаких известий. Я пару раз звонил Гилберту домой, но каждый раз трубку брала Шэрон (с которой я был едва знаком). Я не знал, что ей сказать. Она отвечала, что мужа нет дома, и что он перезвонит мне, как только появится. Но он не перезванивал. От других парней, которые были более близко знакомы с Гилбертом, я слышал, что им тоже не удалось с ним связаться. А ведь он был очень общительным парнем.

Улыбающийся Гилберт и Шэрон выставили свой дом на продажу несколько недель спустя. Той осенью Гринвичский рынок недвижимости был вялым, но через шесть месяцев они все же продали свой особняк за 7 млн долларов, но кто знает, сколько они в него вложили? Кроме того, они брали кредит, чтобы расплатиться за дом. Впоследствии все их семейство перебралось в Сан-Диего. Я не думаю, что Улыбающийся Гилберт когда-нибудь вернется.

Что случилось с молодым гением рынка технологических акций

Вот еще одна история о молодом «технаре», с которым я познакомился в одной крупной фирме. Он весьма успешно работал на рынке во времена зарождения фондового «пузыря» технологических акций.

Он был (и, насколько я знаю, все еще остается) обычным привлекательным парнем, готовым без устали болтать о высоких технологиях. В момент своего наивысшего взлета он приходил на Гринвичские приемы в синих джинсах и сандалиях и носил своего маленького ребенка в рюкзаке. Его офис был завален исследовательскими отчетами и проспектами, которые, я уверен, он никогда не читал, потому что целый день лихорадочно работал на телефоне: собирал слухи, сплетничал и пытался ухватить свой ломоть прибыли, основываясь на информации из финансовых отчетов и рыночных прогнозов на предстоящий день.

Он обладал способностью быстро переключаться, и в годы бума его результаты были впечатляющими. Используя все уловки конца 1990-х, чтобы достичь своих целей, он торговал очень активно, позволяя брокерам зарабатывать значительные комиссионные. Те, в свою очередь, не оставались в долгу и давали ему преимущества при выгодных первичных размещениях акций (IPO). Эти первичные выпуски он помещал в один общественный фонд (в котором, кстати, держал большую часть своих собственных денег), и, когда ГРО начинали торговать со значительной премией, он продавал их, получая в результате огромную прибыль. Он использовал этот фонд как свой представительский счет. Когда кто-нибудь интересовался его операциями, он объяснял, что IPO, переданные им в посторонний фонд, не подходили для институционального портфеля. В то время это не считалось незаконным, хотя и не отвечало принципам маркиза Куинсберри.

Он несколько раз был гостем нашего инвестиционного Triangle клуба. Поскольку он был знаменит, седые ветераны слушали его выступления с уважением и удивленно качали головами.

В начале 1998 года этот парень уволился из крупной фирмы и использовал свои связи, чтобы найти 45 млн долл. для организации собственного хеджевого фонда, который в действительности был долгосрочным фондом технических акций с высоким уровнем левериджа. В первый год своего существования он поднялся на 40 %, а по итогам 1999 года показал еще более великолепную прибыль, равную 65 %. Я полагаю, что ему лично удалось заработать на этом, должно быть, 30 млн долл. В 2000 году деньги продолжали вливаться в его фонд, и он управлял уже суммой в 600 млн долл. В ноябре того же года он прилетел на большую конференцию в Санта-Монике. Его сопровождали жена, двое детей, гувернантка, родители жены и кузен, который был его личным тренером. Пилообразное движение котировок, случившееся тем летом, заставило его поволноваться, но он все еще полагал, что является неуязвимым, избранным помазанником божьим. Столь же дружелюбным балагуром, каким был всегда.

После 2001 года, который снова оказался плохим, он был ранен, но все же продолжал бороться, однако уже в 2002 году он все же оказался за бортом и был утоплен. Казалось, что все, чем он владел, погружается на дно океана. При этом большинство его вложений имело серьезную основу, и лишь некоторые из них можно было назвать чисто спекулятивными. У него были акции, которые за несколько лет упали в цене со 150 до 3 долл. К концу года его фонд потерял примерно 80 % от своего высшего достижения, что автоматически означало необходимость заработать почти 400 % прежде, чем можно было бы рассчитывать на вознаграждение.