Вот и лето прошло - Вячеслав Юшкин

места не видел ни до этого, ни после. Потом настала ночь, и мы по компасу ушли к своим.

Почему сейчас в голову пришло. Не знаю. Видимо этими переговорами навеяло.

Так же беспросветно как тогда. Но мы как-то ушли. Правда откуда здесь штурмовики возьмутся.

Штурмовиков не появилось. Появились афганские бандиты. Эти с англичанами не сотрудничали. Поэтому и бой начался сразу как они увидели друг друга. Петр Петрович не растерялся и мы атаковали с другой стороны и теперь стороны поменялись местами. Оборонялись англичане мы же с афганцами давили со всех сторон. Бой был скоротечный. Англичан задавили. После осмотра трупов стало ясно. В этой группе, которая шла за нами были только европейцы. Специально осмотрели местность — никто из британцев не ушел. Ценности и оружие мы отдали без споров афганским разбойникам себе забрали лошадей и верблюдов, на которых передвигались британцы. последним трофеев у нас получился старший британец. Это был руководитель этой британской группы. Два ранения в грудь и одно в живот. Выжить у него не было никаких шансов. Но был выбор умереть тяжело или умереть легко.

Этот британский Джеймс Бонд выбрал легкую смерть. Передоз опиумной настойки. Смерть во сне и под кайфом. Петрович согласился на это. Взамен шла информация откуда о нас так много известно и где будут ещё засады. Засад больше не было. Сдали нас в двух местах и Департаменте и здесь в Оренбурге. Легче нам не стало но и британцы не знают куда именно мы идем. Знают только, что идем к горным проходам в Индию. Про переговоры с княжеством Хунза ничего не знают.

В Департаменте предатель — писарь в канцелярии. Классного чина не имеющий. Поэтому до действительно серьезных секретов не допущенный. В Оренбурге тоже писарь из штаба коменданта и тоже классного чина не имеющий. На крючок попал из любви к «черняшке» — опию. Наркоман прще говоря.

Знают предатели не так и много. Какое то индийское княжество недовольное политикой проводимой в Индии британской Ост-Индийской компанией хочет уйти под руку российского императора. Какой именно княжество неизвестно. Как мы построили маршрут не знают, но и особого секрета из этого и не делали. Караванные тропы веками проходят по одним и тем же местам. Испокон века верблюды и караваны идут по одним и тем же тропам. Здесь даже гадать не нужно. Британец умер. Нам остались документы на его караван и мы перекрасились в британцев и дальше пошли по британским документам.

Сам переход был долгим и трудным, но ничего выдающегося не случилось. Долгий ежедневный переход и ужин вечером во временном лагере. Затем опять переход. И отупляющее покачивание между горбами верблюда. И мысли и воспоминания о будущем.

Служба в Советской Армии и служба затем в Российской армии. Бои в Приднестровье. И служба с генералом Лебедем. Затем первая чеченская война и Хасавьюрт и затем разрыв с генералом и служба уже не в штабах.

Вечная нехватка денег. Вторая чеченская война. Потом меня ушли в отставку.

Вот такие грустные мысли.

И сразу как перестает быть перед глазами мое прошлое будущее. Сразу же наваливается тоска. Что и как делать здесь в настоящем. Как жить вопроса не стоит — служить в армии и делать то, что я умею воевать. Но вот где взять денег и жить нормально вот в этом вопрос и стоит.

Двигать прогресс и изобретать что-либо полезное. Так вот в том и дело что бы что-то продать нужное, то это нужное надо сначала купить. из чего состоит танк я рассказать могу, только промышленность местная не сделает танка. Да и автомат Калашникова не сделает. Не сможет местная промышленность такого сделать. порох новый придумать — так и с этим проблема. Химическая промышленность в России сейчас это фантастика. Нет такой промышленности. Ничего нет. И главное военное ведомство не желает ничего нового внедрять. У генералов всё в порядке. И планы на любую войну примерно такие — Наполеона победили и остальных ворогов если Бог попустит тоже разгромим. Пуля дура- штык молодец. Бабы ещё нарожают.

Зачем нам нарезное и скорострельное ружье — российский солдатик не сможет освоить да и дорого всё это новомодное заграничное оружие. Мы лучше по-старому с молитвой.

Следовательно — никакие мои откровения о будущем России ничего не изменят. Только меня подведут к монастырю. Это если не поверят. А вот если поверят — не будут покаяния. Меня по-тихому убьют и всех моих родственников /хотя они ни сном ни духом/ о своем семейном провидце. И затем опять — мы богоспасаемая страна и у нас всё будет хорошо. В России богом помазанный государь и никакие супостаты нашу Россию не победят.

Только ведь и посягнут, и победят и через какие-то 68 лет не будет этого монолита Российского самодержавия. Вот рассыпется на мелкие клочья вся эта огромная Российская империя. И даже причин этого падения не найдут. Версий будет море только ведь правду так никто и не скажет. Потому как никому та Правда не ведома.

Мне как жить. Как моим детям жить. Жену я найду, и дети даст Бог будут. Вот и как мне жизнь дальше строить. Как своих детей воспитывать. Если зная про гибель империи уйти на Запад. Так и на Западе ничего хорошего не будет. только про толерантных немцев вспомнишь и про радуги во всех западных государствах сразу воспоминание приходит. Про всех этих арабов-мигрантов. Про негров, требующих не пойми чего. Про всех этих нетрадиционных

сексуальных меньшинств и про их парады. Мысли только одни — может быть в этом мире как ни будь обойдется.

Караван шел хоть и долго, но быстро. Вот впереди и поднялись горные вершины. Мы пришли к зоне свободных племен. Здесь уже оружие вытащили и стали держать на виду. В этой полосе независимых племен ценилась только сила.

Последние дни что-то меня стало угнетать. Вот вроде и всё идет нормально. Но душа не на месте. Сначала мысли были что интуиция подсказывает о возможности нападения местных племен. Нет как начинаю думать об этом — ничего не тревожит. Поймал себя на мысли, что наш старший каравана как-то странно смотрит на нас. Как на пустые места. Стал присматриваться — такие же пустые и равнодушные взгляды и у его двух спутников. Смотрят на нас как на пустое место как будто мы мертвые. Стоп — при этой мысли в голове ясность появилась. Петрович и его спутники даже общаться с нами перестали. Только подай это принеси то. Что-то у нас неладное. Хотел поговорить с казаками, не получилось. Не хотят верить. я для них слишком молод и до сих пор считают, что офицерское звание мне не по праву носить.

Вот так сквозь прищуренный глаз я смотрел за действиями Петровича. И когда он начал свои манипуляции с бутылками «казёнки» я насторожился. Как я увидел эти манипуляции — один из спутников Петровича был химиком. По крайней мере какие-то порошки во вьюках у него были и вот на привале всех отпустили на отдых и в караул стали наши тайные послы. Все отрубились я же продолжил наблюдения за нашими шпионами. Сняли сургуч с бутылок и намешали какого порошка. Наблюдая за этими манипуляциями, я понял момент истины совсем рядом.

Переход и Петрович сообщает у него день ангела, и он проставляется водкой. Выпейте и отдохните служивые. Водку мои товарищи выпили аж бегом. Мне же водки не хотелось и я бочком бочком выбрался за границу нашего лагеря и прилег в кустах понаблюдать.

Самые мои худшие подозрения подтвердились. Когда затих последний казак-Петрович приказал своим спутникам добейте если кто из этого быдла ещё живой и будем собираться. Сэр Майкл ждать не любит. Ну наблюдаю дальше. Яд они хороший намешали никто из казаков не выжил. Собрали эти переметы свои вьюки и стали переодеваться. Всё предельно ясно. Отомстить за казаков надо.

Так из кустов и положил двоих Петровича подранил в правое плечо. Когда Петрович перехватил пистолет в левую руку то прострелил и левое плечо. Сразу убивать не хотел. Хотел понять, что это Петрович решил в изменники податься. Да и выяснить обстановку надо было. Один я остался. Теперь решать надо было идти назад, идти в это княжество Хунза или рвануть через Индию по документам Петровича. Фотографий сейчас на документах нет. Может и прокатить.

Сразу Петрович говорит не хотел. Желал время потянуть — ждал своего сэра Майкла. Но когда сапогом в раненое плечо толкают — язык сразу сам помимо воли развязывается.

Петрович наш оказался из хорошей благородной семьи