Сэр Невпопад и Золотой Город - Питер Дэвид

У самой пещеры я попытался понять — там ли Шейри или же она решила пожить в одиночестве где-нибудь в другом месте? Еще на подходе я обратил внимание, что небо потемнело. Похоже, это дурной знак — Шейри все-таки погодная плетельщица; однако буря могла зародиться и сама по себе. Могло быть и так, что плетельщица пребывала не в духе и ее дурное настроение отражалось в небесах. Не хочу, чтобы вы решили, будто я только о себе и думаю или считаю свою персону такой уж важной. В конце концов, еще недавно я рассуждал о спеси людей, меня окружающих, и вот теперь стою и думаю, как от меня может зависеть погода. Было бы совсем уж смешно, если бы шансы не оказались хотя бы примерно равными.

Возможно, я забыл вам сказать о том, что чаще бываю прав, чем ошибаюсь, особенно если дело касается оценки надвигающихся неприятностей. Но тогда я очень устал, стер ноги и был готов скорее рискнуть встретить гнев юной волшебницы, чем провести очередную ночь в одиночестве.

До сего дня я спрашиваю себя, почему меня это беспокоило. Наверное, у меня была какая-то причина — иначе зачем бы я стал искать общества плетельщицы. Может быть, мне просто надо было с кем-нибудь перемолвиться словом, и я, как большинство разумных существ, стремился оказаться среди себе подобных. Или, что более вероятно, рядом с человеком, с которым можно общаться, у меня было бы меньше времени предаваться собственным мыслям. Чем больше времени я проводил с другими, тем меньше мне нужно было оставаться наедине с собой.

Как выяснилось, решал тогда вовсе не я.

Я подошел к пещере, кутаясь в плащ — погода совсем испортилась.

— Шейри! — позвал я, стараясь перекричать ветер.

Если и есть предчувствие, которым я наделен, так это предчувствие надвигающейся опасности. Поэтому я успел уклониться, когда молния ударила в дерево всего за фут от меня. Деревце было тонкое, и молния его расщепила, а я плюхнулся прямо в грязь, пытаясь отползти в сторону. Сначала я подумал, что это случайность, но тут же понял, как глупо было на такое надеяться. Если связываешься с заклинательницей погоды и если есть хоть малейшее подозрение, что она может быть чем-то недовольна, любой удар молнии становится подозрительным… особенно такой, который едва не угодил в тебя самого.

Воздух пах гарью, и у меня на затылке волосы встали дыбом. Помня, что молния бьет обычно в высокие предметы, я решил пока не вставать и на всякий случай еще раз крикнул:

— Шейри! Ты там? Это ты?

Сначала не было никакого движения, а потом я увидел, как знакомая фигура плетельщицы медленно появляется из пещеры. Шейри стояла на пороге каменного убежища, и казалось, что тени протянулись от нее во все стороны и закрыли вход. Хотя был день, небо над нами стало черным как смоль. Ветер рвал облака в клочья. Мне даже показалось, что облака образуют какие-то фигуры — драконов, великанов, чудовищ самых разнообразных видов. Мне даже померещилось, что каждый из них был зол именно на меня.

— Шейри?

— Конечно, это моя работа, — заявила она.

— У нас что, неприятности?

— Неприятности? — Кажется, она была потрясена моей глупостью — ведь я никак не мог понять, из-за чего она разозлилась. — И у тебя хватает наглости спрашивать? Думаешь, я совсем дура? Думаешь, я все забыла?

— Признаться, не совсем понимаю, — начал я осторожно. — Из-за чего ты так…

— Ты воспользовался моей беспомощностью, свинья!

— А, вот ты о чем.

— Да, о том! А что, ты думал, меня расстроило?

Ее руки задрожали от едва сдерживаемой ярости.

Хотя мне не видны те нити, которые плетельщики вьют из погоды, я понял, что именно их-то она и собирает, чтобы устроить очередной шквал.

Я решил, что Шейри ко мне несправедлива.

— Погоди-ка! — сказал я ей и даже встал, опираясь на посох. Это было равносильно самоубийству, но я подумал, что если сейчас не покажу силу, то в любом случае проиграю. — Прости, но, помнится, ты мне особого выбора не оставила. — Она страшно покраснела, но я продолжал говорить: — Это я-то воспользовался твоей беспомощностью? Из моего положения, по большей части горизонтального, мне показалось, что это ты мною пользовалась, как хотела. И мои чувства ничуть тебя не заботили.

Это явно был неправильный ход, потому что тучи над головой столкнулись и воздух вокруг снова пронзили молнии. Я завертелся на месте, хромая правая нога подогнулась, и я почти что повис на посохе, а воздух надо мной потрескивал и взрывался всполохами света и жара. Когда все кончилось, я отчаянно заморгал, пытаясь вновь обрести зрение. Как только в глазах у меня прояснилось, я заметил, что край моего плаща, который волочился по земле, почернел — вот как близко в этот раз ударила молния.

— Твои чувства? Твои чувства! — кипятилась Шейри. — Да нет у тебя никаких чувств, ты бессердечное чудовище! Ты до того дошел… ты не погнушался даже заклинанием, чтобы соблазнить меня…

— Ты так думаешь? — спросил я. — Хочешь — верь, Шейри, хочешь — не верь, но не все, что случается в мире, имеет к тебе отношение. Да, тут без волшебства не обошлось, не стану тебя обманывать. Но было все по-другому.

— Да? — Судя по ее голосу, она мне не поверила. — Ну тогда скажи мне, что же случилось. Расскажи-ка всю правду.

Я открыл рот и закрыл его, не издав ни звука.

Я решил ничего ей не рассказывать. Вы бы стали меня за это винить? Все это приключение было для меня просто унизительно. Я не мог даже придумать, с чего лучше начать, потому что откуда ни начни, в любом случае я выглядел глупо, а ей захотелось бы узнать подробности, а также чем все закончилось…

— Нет у тебя ответа. Лживый ублюдок! Не мог даже придумать что-нибудь подходящее! Теряешь былую лихость, Невпопад. Ты просто используешь людей. Да-да. Это и есть твой талант. Ты используешь других людей в своих целях, а потом бросаешь, посмеиваясь украдкой, потому что считаешь себя выше всех.

Я ничего ей не ответил. Мне нечего было сказать. Все это было слишком унизительно. Я считал: мне наплевать, что подумает Шейри, но оказалось, это не так. Тогда я вдруг понял, что пусть уж лучше она считает меня кретином, манипулирующим людьми ублюдком… но только не объектом бесконечных насмешек. Только не несчастным дураком, которым попользовались тьма-тьмущая женщин, а потом он пустился в приключение столь непристойное, что чуть не расстался со своим мужским достоинством.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками грома; они раздавались достаточно близко, напоминая о том, насколько я уязвим.

— Уходи, — услышал я приговор плетельщицы. — Уходи, пока я не убила тебя прямо там, где ты стоишь.

Ну, такое предложение мне повторять не нужно. Я повернулся и, ни слова не говоря, отправился в лес.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});