Аромат мести - Марина Серова

— А где он живет, не знаете?

— Раньше жил с матерью, а недавно она умерла, и он переехал, кажется, к родственникам. Я точно не знаю.

— А где он работает?

— На каком-то заводе. Скажите, неужели можно найти в таком большом городе человека, который… словом, этого зверя?

— Можно. Спасибо вам, Саша. Вот вам мой телефон, если вспомните что-нибудь особенное или узнаете — позвоните.

Он кивнул головой и ушел. Я посмотрела ему вслед, и мне показалось, что он за время нашего разговора стал ниже ростом.

Вернувшись домой, я сделала себе бутерброды, сварила кофе и, устроившись с подносом на кровати, стала думать.

Какой смысл встречаться с инженером Белоцерковским, когда я чувствовала, что он здесь ни при чем. Что надо искать психически больного человека, сексуального маньяка, садиста.

Помыв посуду, я вернулась на кровать, достала из-под подушки «Книгу перемен», или «Гадание по ИЦЗИНУ» и принялась подбрасывать монетки. А что еще мне оставалось делать?

Пунктир, две линии, пунктир, линия, пунктир: «Одна из наихудших гексаграмм. Это не тот период, когда стоит приниматься за что-либо. Затаитесь и ждите. Мысли ваши недостаточно ясны. Некто из вашего окружения, занимающий высокое положение, протянет вам руку помощи. Прислушайтесь к советам этого человека…»

Затаитесь и ждите. Ничего себе, а в это время в городе погибнет еще какая-нибудь девушка?

Я достала листок с шифровкой и переместилась за письменный стол. Сняла с полки два тома тщательно изученных мною шифров и принципов подбора ключей.

Я сидела часа три, сопоставляя цифры и их последовательность, пока не прочитала примитивную и совершенно непонятную фразу. «Хлеб. Буква „б“. Контейнер».

Ничего себе задачка. В слове «хлеб» есть, конечно, буква «б», но что дальше? Какой контейнер?

От всего этого у меня разболелась голова.

Иностранец, шифр, контейнер, филармония, два трупа и море крови — да от такой солянки у кого угодно голова разболится.

Позвонили в дверь. Пришел Костя.

— Ну как дела? — спросил он, морща лоб, словно от боли.

— Продвигаются. — На него было больно смотреть.

— Я вспомнил одного парня, которого видел в филармонии.

— Проходи, — сказала я. — Будешь кофе?

Он прошел, и я налила ему кофе.

— Он постоянно крутился около буфета. У него красное лицо, и вообще он выглядел так, словно оказался в этом месте совершенно случайно. Я бы, может, и не запомнил его, но еще в самом начале, перед первым отделением, когда я зашел в мужской туалет, я заметил, что он стоит лицом к стене и гладит кафель. Он что-то шептал при этом. Странно, правда?

— Опиши его.

— Высокий, я бы даже сказал здоровенный. Мощный. Ужасно неприятный. Одет во что-то обычное, чуть ли не в футболку и какие-то серые штаны… Хотя постой… После антракта я видел его уже в куртке. Точно. Зеленая дешевая куртка, такие носят подростки, отстроченная, тонкая…

— А он был на втором отделении?

— Не знаю. Я встретил его снова возле буфета, он что-то ел, и такая гнусная у него была рожа…

Я вспомнила день, проведенный в филармонии, когда мне пришлось расспрашивать работающих там людей обо всех мужчинах, которых они запомнили в тот вечер. Я разговаривала даже с кассиршей, но та с уверенностью сказала, что контингент был обычный, все «интеллигентные, порядочные люди». Тип, которого мне только что описал Костя, действительно не вписывался в обстановку филармонии. Быть может, это был Миша Лавров — слесарь?

— Если хочешь, мы сейчас съездим туда и найдем одного человека, который очень подходит под описание твоего «гнусного», как ты выражаешься, типа.

Я переоделась, мы вышли и сели в машину.

Теперь слово «филармония» будет у Кости долго ассоциироваться с гибелью Дани.

Парадный вход был заперт. Очевидно, здесь такие порядки. Был полдень, и я решила, что стоит поискать служебный вход. Обойдя красивое, с колоннами, здание, мы увидели невысокое крыльцо и дверь, выкрашенную в зеленый цвет. Я нажала на кнопку звонка. За дверью произошло какое-то движение, после чего она открылась.

— Я ищу Михаила Лаврова, — обратилась я к незнакомому мужчине.

— Миш, тебя! — крикнул он, не впуская нас внутрь. Вскоре показался молодой мужчина с явно выраженными признаками алкоголизма на лице. Я бросила взгляд на Костю — он чуть заметно покачал головой: не тот.

— Вы кто? — спросил слесарь.

— Извините, мы ошиблись. Тот, кого мы ищем, старше вас на сто пятьдесят лет, — вздохнула я.

— Я был в милиции, — рассказывал Костя уже в машине. — Этот гад не оставил ни одного отпечатка, ни одного следа… Ведь после всего, что он совершил, он должен был весь перемазаться кровью, и кто-нибудь да заметил бы это…

Я не стала говорить ему, что столкнулась с убийцей лицом к лицу, но не успела рассмотреть его. «Одна из наихудших гексаграмм, — вспомнила я текст китайского гороскопа, — это не тот период, когда стоит приниматься за что-либо».

Затаиться и ждать. Но чего?

Я отвезла Костю домой и вернулась к себе. Выходя из машины, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянулась. Никого. В нескольких метрах от меня стояла вишневая «Вольво». С тонированными стеклами.

Я вошла к себе в подъезд и, поднявшись на несколько ступеней, спряталась за угол стены. Замерла.

Так и есть. Кто-то вошел следом. И тоже остановился — прислушивался.

Я чуть наклонила голову и вдруг увидела знакомое лицо. Это же мой иностранец! Но только если в филармонии, а затем и в гостинице он был во всем черном, то теперь на нем были белые стильные брюки и голубая рубашка. Светлые волосы, спадающие на лоб, намокли от пота.

Я вышла из своего укрытия.

— Добрый вечер, господин Клаус, — сказала я, доставая из сумочки сигареты и закуривая. Немец, резко повернувшись, чуть не коснулся меня — настолько близко мы стояли друг от друга.

— Вы что же, охотитесь за мной? Вы накопили денег, чтобы провести со мной часок-другой? — Я старалась вести себя как можно более развязно. Судя по всему, этот белобрысый вычислил, кто свистнул у него шифровку. Но он еще побегает за ней.

— Это ты украла у меня из кармана записку? — спросил он и больно схватил меня за руку.

— Я ничего не крала. Пустите мою руку, иначе я закричу.

И тут я увидела нацеленный мне в висок пистолет. Вот этого я ну никак не ожидала. Такой спокойный, лощеный и приличный с виду человек и вдруг — дуло в висок! А еще иностранец.

Мне не составило труда ударить его по руке, затем коленом между ног, а когда он согнулся пополам, я с размаху опустила ему на шею сложенные вместе, переплетенные руки. Он рухнул на пол и отключился.

Дотащив его до своей квартиры, я стянула ему ремнем руки за спиной, связала ноги и брызнула в лицо водой. Он лежал на моем ковре и пытался прийти в себя.

— Добрый вечер, господин Клаус, — снова поздоровалась я с гостем из дружественной Германии и села возле него, действуя скорее из соображений удобства общения, чем из демократических побуждений. — Что же вы мне не отвечаете?

— Может, для вас он и добрый, а для меня нет. Вы можете мне объяснить, где я и что со мной? — Он сделал попытку подняться, но я ее очень быстро пресекла. Пусть отдыхает.

— Вероятно, вы забыли, что направили на меня вашу пушку? С минуты на минуту сюда прибудет милиция. Я отдам им ваш пистолет, и вы в двадцать четыре часа будете высланы из страны. Вооруженный грабеж. Взгляните, из кармана ваших брюк выглядывают мои золотые часы.

Он чуть себе шею не свернул, пытаясь увидеть часы. Придурок, он совершенно не понимал шуток.

— Развяжите меня! — пыхтел он, изворачиваясь всем телом.

— Я развяжу вас, если вы расскажете мне все, что знаете об убийстве девушки. Кто ее убил? Зачем?

Мне на миг показалось, что он умер. Тело его как-то сразу обмякло, глаза закрылись. И только увидев его вздымающуюся грудь, я успокоилась.

— Я просто захотел познакомиться с ней, — проронил он, тяжело дыша, — я увидел ее, и она мне понравилась. Я же нормальный здоровый мужчина, у меня могут возникнуть желания…

— Вы считаете, что желание убивать — нормально? — Я прекрасно знала, что убийца не он, и скорее из любопытства да еще из желания вести разговор, чтобы поймать его на связи с Храмовым, задавала эти дурацкие вопросы. А тут вдруг такие странные признания. Час от часу не легче. — Вы подошли к ней и что сказали? — Мне становилось все удивительнее и удивительнее. Как сказала бы Алиса из «Страны Чудес»: «Все чудесачее и чудесачее». Оказывается, господин Клаус хотел познакомиться с Даней?! Вот это новости.

— Я предложил ей поужинать вместе.

— И что она?

— Она сказала, что готова пойти со мной хоть сейчас.

Не может такого быть!

— И что же было дальше?

— Там был другой вход в ресторан. Она зашла туда. Я за ней. Там было жарко, душно, нехорошо пахло. Горелым жиром. Я шел за нею до самой кухни. Там никого не было. Кругом кастрюли, сковородки. Она позвала кого-то, а потом, подсмеиваясь надо мной, свернула в какую-то комнату и захлопнула дверь перед моим носом. И больше я ее не видел.