Рейтинговые книги
Читем онлайн Легенда о Сибине, князе Преславском - Эмилиян Станев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 29

Старая княгиня с грустью покачала головой.

— Я к чему речь веду? У Сологуна крепкая опора в Тырнове. Ты забыл об этом?

Борил, полагала она, смягчится, ежели князь послушается матери. Борил поймет, что они не поддерживают связи с беглецом. Протосеваст[8] убедит его в том, а Сологун согласен дать за дочерью богатое приданое. Борил перестанет раздавать их земли монастырям, откажется от намерения вконец разорить их!

Князь терпеливо выслушал мать. После того как ни святые, ни Матерь божья, ни ктиторство — ничто не помогло ей, княгиня в одинокие свои ночи нашла иной выход, не сознавая, что он подсказан ей скорее воображением, нежели рассудком. Она вообразила, что если Сибин возьмет в жены дочь Сологуна, то прекратятся преследования, которым подвергается княжеский род. Невдомек ей, что Сологун стар и безнадежно болен и что после его кончины брат его, тырновский протосеваст, станет, ввиду малолетства сына Сологуна, опекуном всего его состояния. Бедная, не понимала она, что таким образом предает другого своего сына, вычеркивает его из списка живых, отказывается от надежды увидеть его на родине вместе с сыновьями Асена Первого[9]. Гордая, она подавляла в себе гордость, желая, чтобы последние ветви старейшего княжеского рода согнулись, дабы не быть сломленными.

Следовало ли осуждать её невольную низость? Ведь она ничего не искала для себя, поскольку была уже близка к могиле; она толкала его на этот шаг, чтобы продолжился род их и пришел конец унижениям. Щадя её, Сибин постарался найти самые мягкие слова, чтобы вразумить и не обидеть.

— Отчего полагаешь ты, что Каломела согласится пойти за меня? Знаешь ведь, что она непокорна родителям. И потом ты вовсе забываешь о брате. Представь, что тырновчаие отступятся от Борила. Тогда и протосеваст уже не будет более протосевастом, а станет думать лишь о том, как спасти свою голову.

— Но Сологун не половец. А коли Борил будет низвергнут и твой брат вернется, так тем лучше… Нет, я не забыла о нем, как мог ты сказать такое! Но слишком мала надежда, Сибин. — Княгиня виновато взглянула на сына и заплакала. — Ах, не знаешь уже, что и делать, — добавила она, поняв, что в своих планах действительно принесла в жертву старшего сына.

Князь знал, что планы матери безнадежны и нет смысла толковать о них. Время должно бы всё разрешить. Время?! Уже целых два столетия оно ничего не разрешило в их пользу. Оно подтачивало их и душило — неторопливо, но настойчиво и верно.

Он смотрел, как мечется по стенам тень матери — подобно душе, пытающейся вырваться из темницы. И его тень тоже металась, как метался он сам, ожидая, когда последний удар грома обрушится на их головы, не умея отвратить надвигающиеся беды.

Его сестра, Севара, ожидала их в трапезной.

Огромный дубовый стол на львиных лапах со знаками фамильного герба — конь с головой волка и натянутый лук — напоминал о былых временах, когда за ним сиживало душ по двадцать хозяев и гостей. Князь знал, что теперешняя трапезная некогда служила залой для приемов и была втрое больше размерами, что здесь хранились боевые трофеи его предков — доспехи, мадьярские бунчуки, синие и красные византийские прапоры с надписью по-гречески «Спаси, Господи, люди твоя» императорских гвардейских полков Михаила Первого Рангабе, Никифора, Льва Пятого, Шестого и Седьмого, Александра и Константина Багрянородных, позолоченные мечи и сарацинские копья, дорогие седла красного сафьяна, уздища, шпоры. Некогда тут стояла и мраморная колонна, на которой были начертаны воинские обеты рода Кубиаров перед царем — письмена, высеченные золотом по узорчатому мрамору. В полуобвалившейся башне, возле ворот, которая служит ныне амбаром, и посейчас валяются обломки той колонны — княжеский дом много раз горел за минувшие два с половиной столетия. Сначала при нашествии Святослава и Цимисхия, потом при набегах печенегов, при узах и половцах, в годы византийского рабства, когда в добавление ко всему прочему эта истерзанная земля содрогалась от страшных землетрясений. Всё это было записано в семейной летописи — громадной книге с пожелтевшими страницами из заячьей кожи, в массивном серебряном переплете и с серебряными застежками. При каждом бедствии, при каждом бегстве из города эту семейную реликвию берегли пуще золота, уборов и драгоценностей, пуще всего княжеского добра. Лишь в 1180 году, всего за пять лет до Тырновского восстания, отец Сибина отстроил деревянный верх на уцелевших каменных стенах, но в гораздо меньших размерах и совсем по-иному.

Князь сел напротив сестры, княгиня расположилась спиной к очагу. Любимый сокол князя, Ок, звякал прикованной к лапке цепочкой, безуспешно пытаясь сесть князю на плечо.

— Ок сердится. Ишь как нахохлился, — сказала княжна.

Сибин улыбнулся сестре. Она и сегодня надела расшитую золотом безрукавку на куньем меху. Гордая шестнадцатилетняя красавица в диадеме, доставшейся ещё от прабабки. Князь любовался сестрой. Он любил смотреть на её руки с длинными изящными пальцами, слегка утолщенными в среднем суставе, на дивный овал лица, по-детски округлый подбородок, на её темные гордые глаза под слегка сдвинутыми бровями. Обычно молчаливая, задумчивая, в этот вечер княжна была весела. Неужто и она была созданием Сатаны подобно всему, что создано из праха земного, неужто и в её сердце таятся ростки земных грехов?

Ужины ещё более, чем обеды, наводили князя на мрачные мысли. В зимние вечера, когда они втроем садились за стол, он не мог отогнать неотвязное предчувствие близящейся гибели отчего дома, и сознание собственного бессилия особенно тяготило его. В пламени очага и восковых свечей всё выглядело веселее, но даже этот обильный свет, поддерживавшийся по его приказу, не мог одолеть мрачности темных стен и смуглых, замкнутых лиц слуг — княгиня будто нарочно подбирала их под стать сумрачному тону княжеского дома.

И огромный стол, за которым сидели только они трое, и привычный запах воска, дыма и обветшалости в пропитанной сыростью и безмолвием февральской ночи — всё шептало о некогда славной, а ныне догорающей жизни. Князь, однако, не желал поддаваться черным мыслям и, дабы поддержать бодрое настроение, стал рассказывать об охоте и смешить сестру.

— Ну да, во время охоты ты обо всем забываешь. Откладываешь всё, ждешь, покуда Господь о нас позаботится, — обронила княгиня.

Склонившись над дымящимся супом из сушеных грибов, наполнившим трапезную ароматом леса, княжна произнесла молитву, и все опять сели.

Слуги внесли жаркое из косули, посыпанное чебрецом, свежеприготовленные колбасы из дичи, маринованный виноград, вино, мёд и орехи.

2

Две огромные рыбины поддерживали спинами землю, погруженную в воды, под коими разверзлась огненная пучина. Беззвездной небесной твердью, как и землей с семью небесами над нею, где в вечном покое, свете и славе царил Бог-отец, управлял старший сын божий — Сатанаил. Сатанаил спускался с божьего престола на седьмом небе в огненную бездну оттого, что был не только правителем предвечного мира, но и созидателем его. Он владычествовал над всеми ангелами, коим была дарована власть над огнем, водой, воздухом и семью небесами. Огромный и сверкающий, кометоподобный, Сатанаил неустанно летал вниз и вверх в этом бесстрастном царствии божьем, где не сотворялось ничего нового и слышны были лишь клокотание огненного моря, журчание вод и хвала, воздаваемая Господу его ангелами. Сколь велика была его скука, пока он нёс свою бессмысленную службу в бесконечности времени! И сколь глупыми казались ему нескончаемые славословия Господу в предвечном мире, созданном не Господом, а самим Сатанаилом! Земные цари тоже царствовали бы в покое и безмятежности, не будь на этом свете творцов и бунтарей. И в конце концов, когда вечная Осанна окончательно опостылела ему, Сатанаил взбунтовался. Великий зиждитель возжелал сотворить нечто более осмысленное. Он внушил ангелам воды и воздуха отвернуться от самодовольного Отца, погруженного в созерцание собственной славы. Тогда разгневанный властитель неба отнял у него лучезарное архангельское сияние, лик Сатанаила стал багровым, как раскаленное железо, и уподобился человеческому. Несмотря на это треть служителей божьих последовала за ним. Им тоже смертельно наскучило в предвечном мире…

Сатанаил со своим мятежным воинством сошел на земную твердь. Ангел вод вознес плавающую землю над вечным океаном, часть воды обратилась в облака, другая — в моря и реки… Тогда-то и свершился великий водолей, о коем князь имел смутное и сладостное представление и о коем, как и о потопе, вспоминал при каждом ливне, когда небеса разверзались по велению обманутого Бога, дабы возвратить воду к её первоисточнику. За семь веков Сатанаил создал свой новый мир — он сотворил солнце, месяц и звезды, повелел земле родить животных и растения и под конец из праха земного изваял Адама и Еву и, вселив в них души двух падших ангелов, оживил их. Однако жизнь Адама и Евы протекала бы в той же бессмыслице, что и в предвечном царстве Бога-отца, если б великий зодчий, притаившись однажды в тростниках, не обманул Еву и не совокупился с нею посредством своего хвоста. Таким образом он вдохнул в неё свою неутолимую жажду вечного движения, сотворения всё новых и новых человеческих существ. Вслед за тем он искусил Адама, побудил и того совокупиться с Евой. Так был сотворен человек — из смертной плоти и духа падших ангелов. Движение началось, и окончится оно при втором пришествии, когда Бог низойдет на землю, дабы судить живых и мертвых и разрушить творение Сатанаилово…

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 29
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Легенда о Сибине, князе Преславском - Эмилиян Станев бесплатно.
Похожие на Легенда о Сибине, князе Преславском - Эмилиян Станев книги

Оставить комментарий