Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски

Но эта мелодия... это было нечто невероятное. И в то же время я верила, что написал ее именно Тристен Хайд, так как она почему-то напоминала о нем.

Я склонила голову, чтобы лучше слышать, и представила себе его. Уверенного и несколько загадочного... человека, который не смущался даже на кладбище. Хотя колонки у меня были дешевенькими и плохонькими, музыка эта была, несомненно, очень сильной. Мрачной, зловещей, но в то же время... величественной, как буря, которая наконец-то разыгралась во всю мощь*

— Потрясающе, — сказала я, начисто позабыв о том, что не хотела открывать страничку Тристена, а музыка продолжала играть. — Очень красиво.

Бекка поморщилась и остановила мелодию еще одним быстрым нажатием:

— А по-моему, мрачновато.

А мне бы хотелось послушать еще. Но Бекка уже открыла фотки Тристена, и у меня опять защекотало в животе. Хотя на этом сайте информация открыта всем, у меня возникло такое ощущение, будто мы вторглись на его территорию и начали вести за ним слежку.

Бекке, очевидно, так не казалось. Она нажала на фотографию, увеличив ее, и тихонько присвистнула.

— Ого, такой красавчик, правда? — спросила она вперившись в экран.

Я ничего не ответила. Просто смотрела на фотографию Тристена, и мне стало еще больше не по себе, словно он оказался с нами в комнате, хотя фотка была с концерта. Тристен сидел за сверкающим черным роялем, со лба спадали густые волосы, сам он был в смокинге, из-за чего выглядел намного старше своего возраста, даже старше, чем тогда, на кладбище. Он, наверное, играл, но на снимке был пойман момент, когда он поднял свои карие глаза от клавиш и посмотрел прямо в объектив, и я увидела в них такую силу...

Я заметила, что по моему лицу снова разлилась краска, и обрадовалась тому, что Бекка смотрит на него, а не на меня.

— И не просто красавчик, но он говорит еще так... с акцентом, — добавила Бекка. — Ты же в курсе, что он ходил в какую-то суперкрутую школу в Англии?

— Нет, этого я не знала, — ответила я, хотя и без удивления. Речь Тристена была похожа на учительскую даже больше, чем... да почти чем у всех учителей в нашей школе. Я снова посмотрела на снимок и поняла: в Тристене определенно было что-то любопытное.

Бекка внезапно развернулась ко мне лицом и рассмеялась. Может быть, она смеялась надо мной.

—Ты же считаешь его красавчиком, Джилл, — принялась дразнить меня она, как будто это дико смешно, даже если это правда. — Я видела, как ты глазела на него на химии!

— Нет, не было такого! Не было...

— Но тебе, Джилл, — сказала Бекка, накручивая волосы на палец, — такой парень, как Тристен, не подойдет. Только без обид!

Мои щеки вспыхнули — как от несправедливого обвинения в том, что мне нравится этот парень... так и от такого оскорбления.

— Что это значит?

— Ты хорошая, — сказала Бекка так, что это совсем не прозвучало как комплимент, — А Тристен — ну, говорит он складно, но в то же время человек он жестокий.

Я закатила глаза:

— Да ладно тебе, Бекка... — Я искренне верила, что Тристен Хайд исключительно хорошо воспитанный и даже... приличный юноша.

— Ну, Тодда Флика-то он чуть не до полусмерти избил! — Подруга подтвердила свое мнение фактами. — Это довольно жестоко!

Я подскочила, чуть не упав с кровати:

— Тристен избил Тодда?

— Ага. — Бекка, похоже, искренне удивилась тому, что я ничего не знаю. — Ты что, не слышала?

— Нет. — Никто не спешил позвонить Джилл Джекел, чтобы поделиться с ней новостями. — Что случилось?

Бекка пренебрежительно махнула рукой с алыми ногтями:

— Вроде Тристен хотел приударить за Дарси. Но Это просто смешно, потому что она не в его вкусе.

Я посмотрела на хорошенькое, нежное личико подружки и подумала: откуда она знает, какой у Тристена вкус? И в то же время я изо всех сил старалась не злорадствовать по поводу того, что Тодду Флику, который столько лет дразнил меня, наконец досталось. Но насилия никто не заслуживает. Оно мне было противно.

— Тристен же не сильно его ударил?

Бекка явно наслаждалась тем, что именно на ее долю выпало поделиться со мной свежими сплетнями, но улыбка, которую она до этого не в силах была скрыть, исчезла, а взгляд затуманился.

— Он сломал Тодду руку.

— Нет... — Мой взгляд переметнулся на фотку Тристена. Такого не может быть! Или может?

Когда я снова посмотрела на Бекку, я заметила, что она не просто посерьезнела, а даже как-то... испугалась. И хотя в доме, кроме нас, никого не было, она стала говорить тише, шум дождя почти полностью заглушал ее голос.

— Я... я еще один секрет про Тристена знаю, — добавила она. — Это случилось прошлым летом. Я этого никому не рассказывала.

— Правда? — Я тяжело сглотнула — я вдруг поняла, что не уверена, хочу ли это слышать. По крайней мере, от Бекки. Покуда это касается Тристена, с которым мы какое-то время назад обнимались. — М-м-м... может не стоит...

Но Бекка все-таки решила поделиться со мной тайной, выражение лица у нее при этом было странное — я такого не видела за все годы нашей дружбы.

— Я, типа... прошлым летом встречалась с Тристеном, — сказала она. — И тогда-то это и случилось...

Вцепившись пальцами в край кровати, я внимательно смотрела на подругу, пытаясь понять, что она имела в виду под словом «встречалась». Встретилась случайно на улице? Или же Бекка Райт гуляла с единственным на свете парнем, с которым мы чуть не поцеловались? Нет, я правда ничего больше не хотела слышать. Но все же на автомате спросила:

— И что… случилось?

Но в тот вечер я не дослушала историю Бекки, она не успела даже начать, как дверь в мою комнату распахнулась, и мы обе чуть до потолка не подпрыгнули.

— Мама! — воскликнула я. — Я не слышала, как ты вошла!

Она остановилась в дверном проеме, мокрая насквозь. Такая мрачная и уставшая, что Бекка без лишних слов надела свои блестящие шлепанцы, собрала вещи и тихонечко вышла, еле слышно сказав нам обеим «пока», а потом помчалась вниз по лестнице.

Пока не раздался хлопок входной двери, мама молчала. Потом она убрала со лба мокрые волосы, в которых уже проглядывала седина, и заявила:

— Джилл, нам надо поговорить. У меня плохие новости.

— Конечно, — согласилась я.

На первый взгляд я просто согласилась, но тут же подумала, что согласие мое прозвучало слишком резко или даже зло.

Конечно, у мамы плохие новости.

Изменится ли хоть что-нибудь в этом проклятом доме Джекелов?

Глава 7

Джилл

Мама сидела за кухонным столом, сгорбившись, так и не переодевшись. Мокрая одежда липла к ее телу, и она дрожала. Я поймала себя на том, что смотрю на ее плечи и ключицы, выпирающие из-под тонкой хлопчатобумажной ткани.

— Заварю тебе чая, — предложила я, — и найду что-нибудь поесть, пока мы будем разговаривать.

— Хватит просто чая. — Пища ее не интересовала. — Есть я не хочу.

— Но ведь надо, — настаивала я, но тяжелое предчувствие свернулось у меня в животе холодным комком. Мама почти не ела и страшно исхудала, а потом у нее случился срыв. — Хоть чего-нибудь.

— Нет, Джилл.

Заставить я ее не могла, так что занялась чаем — поставила чайник на плиту и достала с полки фарфоровую чашку.

— Так что случилось? — спросила я. Плохие новости... это обычно касалось отца. — Полицейские что-нибудь нашли?

— Нет, Джил. Ничего.

— А... — Да, хорошего ждать не приходится, я даже разочаровалась, узнав, что об отце вообще новостей нет.

С тех пор как нашлись некачественные записи с камер слежения «Карсон Фармасьютикалз», на которых было видно, что отец работал глубоко заполночь, иногда не один, а с каким-то человеком, лица которого нельзя было разглядеть, потому что верхний свет они не включали... С тех пор я стала цепляться за надежду, что когда-нибудь выяснится, кем был этот его таинственный напарник, и тогда полицейские не только раскроют это дело и накажут убийцу, но и отец будет отмщен.

Я такая глупая.

Чайник засвистел, я налила в чашку чаю.

— Значит, про отца новостей нет? И про того, второго?

— Джилл.

Я повернулась к маме и увидела, что она, пристально и как-то слишком сурово смотрит на меня.

— Что? — спросила я, не понимая, что сделала не так.

— Полицейские никогда не раскроют это дело, — сказала мама стальным голосом. — Выяснив, что твой отец преступник, такой же, как и его убийца, они утратили к нему интерес.

Я понимала, что зря на что-то надеялась, но, когда мама произнесла это, когда она назвала отца преступником, я вспыхнула. Меня захлестнула волна неистовой ярости. Мама в отце тоже разуверилась... Я вцепилась в чашку, и на короткий миг меня охватило безумное желание швырнуть ее через всю комнату, чтобы она ударилась о стену и разлетелась на тысячу мелких осколков.