Аллан и прорванная завеса - Алан Мур

— Нет! Боже, что это за чудовище?

Старый исследователь отшатнулся от ужасный сцены. которая открылась ему в кристалле. Он был непоколебимо убежден, что обязан вернуться в библиотеку Рэгнолл-Холла, в свое бессознательное тело. Эта мысль едва успела сформироваться, как он стал полупрозрачным, тая, как туман, на глазах огорченного Путешественника во времени.

Временной аргонавт подошел к тому месту на поверхности гигантского самоцвета, откуда исчез его последний компаньон, Куотермейн. Он задавался вопросом, что стало причиной испуганного выражения его лица в момент, когда он исчез из этой реальности. Он взглянул под блестящие носки туфлей в глубину. Изображение напоминало обветшалую библиотеку. Две женщины, одна — мавританская красавица, другая — древняя старуха, прижались к стене, противоположной той, на которой стояли книги. Направляясь к ним, освещенный камином ужасный краб полз по полу, из его пасти раздавались странные и пугающие звуки…

Путешественник во времени невольно отступил и сглотнул. Этого не может быть. Ведь престарелый авантюрист попал в эту реальность не из того момента. Как могли враги напасть столь быстро? Он решился и еще раз заглянул в стекло.

Ужасно искаженное тело, которое передвигалось по полу библиотеки, было смертной оболочкой Аллана Куотермейна. Но чужеродный разум, что смотрел горящими глазами, полными ненависти…

Это был совсем не Аллан Куотермейн…

Глава VI. Пробуждение

У него было только тусклое подобие личности. В покое и естественном состоянии это был одной-единственной чертой того, что можно назвать самоосознающей идеей, живым составным символом, который существует только в самых глубинах человеческого сознания или странных безграничных бесплотных океанах, куда простираются эти глубины. Те немногие исследователи, сумасшедшие, колдуны или философы, который искали те жуткие иллюзорные края и хотели описать сущности, которых здесь встретили, познали эту колонию идей и дали ей имя. Они называли ее Юггот. Ее описывали по-разному — как планету, как бога, как состояние разума.

Бесчисленные меньшие понятия, которые включала это похожая на улей метасущность, представляли собой вспомогательные божества, которые функционировали и как аватары, и как посланники центрального, скрытого и живого концептуального ядра. Этих отдельных агентов называли Ллойгор, у каждого было свое собственное имя и диапазон ответственности. Каждому подчинялись собственные элементали, порабощенные их неземной волей.

Существо, которое в настоящее время материализовалось в озаренной камином полуразрушенной библиотеке Рэгнолл-Холла, было в некоторым смысле не одним, а несколькими накладывающимися слоями сознания. Где-то в глубине их был Юггот, комплекс-источник коварных инопланетных идей, которые дрейфовали в темных водах человеческого разума и души. На более низком, непосредственном уровне это был Ллойгор под именем Итакка, почитаемый в Арктике как демон верхних слоев атмосферы или умственных способностей человека. Сам он определял себя как безымянный элементаль вида, известного как Ходящие по Ветру или Вендиго.

В его обычной среде обитания — бесконечном вихре темного индиго — его форма походила на астральную проекцию некоего отталкивающего и великолепного гибрида ракообразного и кишечнополостного животного. От светлого с пятнами верхнего купола медузы с оборками отходили длинные многосочлененные ноги в панцире из переливающегося хитина. В покое он существовал в бесконечном континууме совершенного и безумного удовольствия, но в настоящем времени и пространстве он совсем не был в покое. Он был за работой, активный в твердом и незнакомом мире плоти и материи.

Тело, которое он занял, было неприятно теплым; мягкая пятиконечная форма из кожи и мякоти заключала в себе странный, похожий на паука каркас из ломких костей. В этой новой среде царила ужасная тяжесть, и существо сперва не могло постигнуть, как такой нежный и неуклюжий организм вообще может перемещаться. Беспорядочно дергая нервами и мускулами в свинцовой темноте, которая его окружала, оно случайно подняло то, что показалось ставнями, закрывающими оптические датчики захваченного существа. Полился свет, цвет и форма, оглушительное и непостижимое наводнение.

Казалось, что оно оказалось в кубе абсолютно прозрачного газа, ограниченном плоскими поверхностями из твердого вещества сверху, снизу и со всех сторон. В этом месте были и другие формы, похоже, неживые, и две отдельные, с пятью концами, как у тела, которое занимало существо; они двигались и испускали мерзкие высокие вопли. Пытаясь подняться на костях, расходящихся из центра тела, Вендиго начал ползти по холодной твердой поверхности, и двинулся к другим живым существами, чтобы исследовать их. Чтобы посмотреть, из чего они сделаны.

Аллан Куотермейн падал в драгоценном скольжении чистого и кружащегося блеска, удаляясь от странных эфемерных широт, где путешествовал, снова в мир смертных, где материальная форма, свободная от его духа, лежала на паркетном полу разрушающейся библиотеки леди Рэгнолл.

Во время своих бесплотных блужданий исследователь встретил еще две затерянных души, и вместе с ними оказался на верней грани кристалла времени, в чьих глубинах виднелись тревожные картины настоящего и будущего. Такая картина ужасающих событий в мире смертных, в библиотеке Рэгнолл-Холла заставила известного авантюриста вернуться к материальной реальности и брошенной плоти, пока еще не поздно.

Ниже него — если тут было такое понятие, как ниже, — в этом каскаде безо всякого направления, в который он влился, Куотемейн увидел образ, сначала маленький, знакомой комнаты с рядами книг, где он, казалось, целую вечность назад вдыхал горькие и магические пары экзотического наркотика тадуки. Концентрируясь на этой относительно стабильной сцене в яростном метафизическом потоке вокруг, Аллан обнаружил, что может пододвинуться к нему, и тот, казалось, раскрывался, чтобы окутать его лепестками этой залы, этого момента в человеческом мире.

Лихорадочные завывания потока оборвались. Куотермейн плыл, невидимый и свободный дух, чуть ниже знакомого потолка библиотеки. Глядя на драму, разыгрывавшуюся внизу на освещенной сцене, он понял, что самые фантасмагорические предчувствия знаменитого охотника оправдались.

Двигаясь рывками по усыпанному страницами полу, изогнутый дугой, как чудовищный четвероногий краб, с лицом и головой, искаженными так, что знакомые черты стали новыми и инопланетными, с вращающимися глазами под огромной раной, которая являлась ртом, опрометчиво покинутая смертная оболочка Аллана Куотермейна, очевидно, теперь повиновалась новому, непрошеному владельцу.

Аллан видел, что сидящая на самодельной кровати в центре комнаты хилая и похожая на птицу леди Рэгнолл кричала, пронзительно и панически, при виде того, как ужасно изломанное и одержимое тело исследователя, похожее на паукообразное насекомое, ползло к вдове и ее статной служанке Марисе. Эта гордая африканская красавица стояла между хозяйкой и ночным кошмаром, который двигался к ним через обманчивый мерцающий жар огня, ее руки двигались, и Куотермейн решил, что она производит магические пассы, так как они сопровождались заклинаниями, потоками слетавших с ее полных темных губ. Она, казалось, пыталась отпугнуть враждебный и агрессивный дух, который занял место в теле исследователя, и обращалась к древним заклинаниям и ритуалам изгнания из традиций ее народа, который знал препарат тадуки с незапамятных времен.

Казалось, заклинания не имели никакого видимого эффекта, так как тело не останавливалось, двигаясь со скрипом к испуганным женщинам. Куотермейн боялся, что какой бы странный разум не поселился в его смертном теле, вряд ли ведунья знала его или хотя бы могла представить в страшных снах. Боялся он и того, что сам точно знал, что заняло его смертную оболочку.

Во время пребывания вне привычной действительности он встретил загадочного человека, который назвался Путешественником во времени. Тот хотел подготовить Аллана и его товарищей к опасности, исходящей извне знакомой нам Вселенной. Теперь бестелесному авантюристу казалось, что это силы из другого мира предприняли упреждающую атаку на смертных, чтобы те не помешали их непостижимым планам.

Ползающая пародия тем временем достигла отчаянно заклинающей служанки. Одна из рук, скрюченная, как клешня краба, схватилась за лодыжку эбеновой красавицы, ногти вдавились в плоть и выступила кровь. На почти незнакомом и искаженном лице светились глаза, обезумевшие от ненависти. Оно стучало зубами с ужасным клацанием, которое подсказало парящему Куотермейну о его намерениях. Если Аллан не хотел увидеть, как его собственное тело убивает и пожирает двух женщин, надо было думать быстро. Действуя инстинктивно, как всегда в своих приключениях, он собрал все силы в своей эфемерной форме и нырнул в свою украденную плоть.