Древние Боги - Дмитрий Русинов

– Любое дело спорится в несколько рук. – Улыбнулся Мортрей. Он не ошибся в лорде Гринхарде. Родные горы ему ближе, чем собственное богатство, а власть человека, что заканчивается на ступенях собственного замка, презираема.

* * *

Глава 4.

Вальхар был уверен, что сын Ульриха придумает что-то такое, чего виги, придерживающиеся только тактики нападения, ещё не делали, но то, что он увидел, когда вечером подъехал к Волчьим Вратам, просто поразило его. Виги, признающие только воинское искусство, а труд ремесленников, крестьян и другого мастерового люда откровенно презирали, копали ямы, строили стену, разбирали хижины близлежащей деревни, и стаскивали камни к двум огромным катапультам, расположенных в сотне шагов от двух скал, называемыми Волчьими Воротами.

В красном свете заходящего солнца Вальхар увидел уже выкопанный дугой ров, и его дно, утыканное острыми кольями. Сооружение выглядело столь грандиозным, что вождь удивился, как воины клана смогли выкопать его за один день? Десять шагов шириной, и протяжённостью от скалы до скалы. Сколько же было затрачено усилий для этого?

Вождь клана соскочил с коня, бросил поводья одному из телохранителей, сопровождавших его, и подошёл к группе воинов, стоящих на краю рва и о чём-то яростно спорящих. Предметом спора видимо было что-то действительно важное, так как воины заметили его не сразу, а когда увидели, смолкли, переглянулись между собой, и вымолвили традиционное приветствие клана Снежных Барсов:

– Да напьётся твой меч кровью врагов, вождь.

– И вам пасть в битве, доблестные воины. – Вальхар немного помолчал, ожидая, что кто-то из группы заговорит первым, а когда молчание затянулось, спросил: – О чём это вы так спорили? Я даже от самых Ворот услышал. У нас молодой воевода, и предложения опытных бойцов могут здорово ему помочь…

Вперёд выступил Увгард, лучший боец клана на мечах, наставник и учитель отроков. Сейчас на нём не было всем примелькавшейся лёгкой кольчуги с круглым зерцалом на груди. Вся его одежда выглядела из простой холщёвой рубахи, просторных портов, и перемазанных землёй, крепких, кожаных сапогов.

– Я предлагаю встретить челманов ещё у Чёрного Леса. Дозорные Тайной Стражи сообщают, что «тёмных» на опушке леса появляется всё больше и больше, это означает, что наши враги подошли, и готовы перейти его. Они потеряют много воинов, прежде чем смогут пройти, а вышедшие, попадут под наши арбалеты. Заулы искусные стрелки, и успеют сделать по несколько выстрелов, прежде чем враг сможет подойти на длину меча. Вот тогда в бой вступим и мы. Мы умеем убивать, а копать землю, и строить стены – не для нас!

Вальхар вопросительно посмотрел на Рутгера. Что он ответит? Нелегко выдерживать давление со стороны опытных воинов, и придерживаться своего плана. Ветераны умеют только атаковать, и не их вина, что они не умеют сидеть в обороне. Так из века в век учили их предки.

Молодой воевода улыбнулся, посмотрел на дно рва, словно оценивая труд воинов, и заговорил:

– Сможет ли уважаемый Увгард ответить мне, сколько челманов прорвётся из Чёрного Леса? Сколько их останется от нескольких тысяч? Неужели «тёмные» сожрут их всех? – голос Рутгера затвердел, и в нём послышалась жёсткость, как когда-то слышалась жёсткость и в голосе его отца. – В поле нас ждёт только смерть. Если все воины клана погибнут, то кто защитит Волчьи Ворота, пока подойдёт помощь из Вольфбура? Конечно, нас ждёт славная гибель от мечей врагов, но кто сложит об этом песнь, если все виги будут вырезаны и уничтожены?

Увгард какое-то время молчал, обдумывая слова воеводы. С ним редко кто так разговаривал, и очень немногим он позволял это. Но Рутгер был его лучшим учеником, и нередко их поединки заканчивались в ничью.

– Ты истинный сын своего отца. – Увгард улыбнулся. – Я сочту за честь идти с тобой в бой в одном строю.

Воевода с достоинством, будто всегда повелевал, кивнул, обвёл долгим взглядом поле перед Волчьими Воротами, и высказал, похоже, только что обдуманную мысль:

– Нужно по всему полю выкопать множество ям глубиной в локоть.

– Зачем? Рутгер, разве тебе мало того, что мы уже накопали? Что нам дадут эти ямки? Разве они смогут остановить конницу врага?

– Вы выбрали меня воеводой, так разве я обязательно должен объяснять и растолковывать все свои приказы? – начал было воевода со злостью, вовремя опомнился, и продолжил уже гораздо спокойнее: – Только из уважения к вашей опытности и сединам…. Сколько лошадей оступится, и переломают ноги? Сколько воинов попадёт в ямы? Строй нарушится, удар будет не так силён. Всё это нам поможет выстоять.

Вальхар удивлённо посмотрел на сына своего друга. Он не ожидал услышать от него такой жёсткости в голосе. Как это похоже на Ульриха! Тот, взяв под руку сотню воинов, никогда не терпел того, если кто-то начинал медлить с выполнением его приказа. Может быть, зря он так с опытными воинами? А может, именно это и приведёт к победе? Пусть даже и не победе, но им всё же удастся продержаться какое-то время, чтобы задержать войско челманов?

Несколько воинов пытаясь скрыть улыбки, отошли к своим десяткам, чтобы отдать приказы, и начать работу. Чему они улыбались? Чему радовались? Что их так развеселило? То, что новый воевода так молод, и все его приготовления к битве напоминают какую-то детскую игру? Разве это может им чем-то помочь? Разве такая мелочь сможет остановить конницу?

Рутгер проводил их долгим, внимательным взглядом, и резко обернулся к молодым воинам, с коими вместе воспитывался и вырос:

– Герфур! Что с земляным маслом? Как долго ещё будет идти обоз, и почему его не доставили сразу, как только я приказал?

– Никакого обоза не будет! Жители окрестных деревень собрали всё своё масло, слили из всех светильников и привезли нам, но набралось всего две бочки. Этого явно недостаточно….

– Насколько я знаю, недалеко отсюда есть озёра, где лорд Кирфер добывает земляное масло. Почему бы не взять там нужные нам сто бочек?

– Управляющий потребовал десять золотых за каждую бочку, и только тогда он был согласен открыть для нас хранилище.

– Вот как? – Рутгер горько усмехнулся, потом повернулся к Вальхару и спросил: – Могу ли я действовать по законам наших предков? Как мне достучаться до лордов, ведь у них на уме только одно – золото, и жажда наживы?

– Ты знаешь, что гласит закон? Ты – сын Ульриха, великого Героя. Повелевай, и воины пойдут за тобой. Что значит богатство, когда на кон поставлена страна?

Вальхар откровенно любовался новым воеводой. Не из-за того, что он был сыном старинного друга, не из-за того, что сам его когда-то воспитывал, не из-за того, что он сам его и наделил властью, а потому, что вдруг подумал – именно такие люди и нужны, чтобы построить новый мир. Решительные, жёсткие, чётко знающие и понимающие где надо нажать, а где чуть ослабить, чтобы перевернуть и смыть всю гнусь накопленную за годы правления лордов.

Вождь смотрел на горящие злостью глаза, играющие желваки, на порывистые движения, на фигуру, затянутую зачернённым доспехом, и слышал его слова, падающие тяжело, весомо, поймал себя на мысли, что если сейчас закрыть глаза, то можно вернуться на пять лет назад! Так всё это напоминало ему, то время, когда до битвы на Балте оставалось всего чуть-чуть! Когда он был моложе, и их было три друга, что когда-то ещё в детстве, скрепили свою дружбу кровью, и не предали её до сих пор.

– Воин волен взять у любого человека всё, что посчитает нужным, для защиты своего клана, и страны.

– Ну, так пойди и возьми! Только помни: жизнь вига – священна. Прежде чем пролить кровь соплеменника нужно хорошо подумать, и только потом обнажать меч.

– Я помню это, мой вождь…– Рутгер кивнул Вальхару, и порывисто повернувшись, так что звякнули сочленения доспеха, крикнул: – Коня! Герфур! Возьми десяток конных воинов. Пришло время напомнить законы предков зажравшимся управляющим!

Лишь бы он не почувствовал себя всемогущим и способным творить всё, что захочет. Вальхар помнил это ощущение, когда избирают вождём клана, и понимаешь, что за твоей спиной стоит сила, способная по одному только слову сделать то, что нужно. Особенно если это касается момента, когда надо пролить кровь. Тогда появляется искушение изменить этот мир в лучшую сторону по своему разумению, но не каждый понимает, что его убеждения всегда различны с мыслями других. Они сопротивляются, и именно тогда нужно удержать себя, чтобы не обнажить меч.

* * *

Обитые железными листами ворота долго не открывали. В ночи слышался только захлёбывающийся злобный лай собак, бряцанье сбруи и недовольное фырканье лошадей. В неровном свете факелов тени отбрасывали причудливые силуэты, и вооружённые люди в доспехах, в рогатых шлемах выглядели как всадники, вырвавшиеся из самого ада.