Игра воображения - Эмиль Брагинский

Лариса (берет ростовскую сигарету, закуривает). И все-таки ваша сигаретная профессия бесполезная, даже вредная.

Антошин. Не согласен. (Горячо.) Мы даем миллионы, а эти миллионы…

Лариса (перебивает). Не митингуйте, мне сразу спать хочется.

Антошин (искренне). Иной раз я тоже думаю: хорошо бы нашу отрасль перевели на что-нибудь другое, человеческое. А когда плана нет, рабочих не хватает, пьяниц выгнать нельзя – прав ни у кого таких нету, – думаю, не податься ли в парфюмерию.

Лариса (удивленно). А почему в парфюмеры, а не, скажем, в хлебопеки?

Антошин. Парфюмерия – родственное дело, я ее в институте изучал досконально, обоняние у меня, как у дрессированной овчарки!

Лариса. Можете идти по следу?

Антошин. Запросто. К вашему сведению, и табак и парфюмерия – все входит в систему пищевой промышленности.

Лариса (хохочет). Обалдеть, честное слово, табак – в пищевую. Пусть бы эта промышленность лучше занималась выпуском пищи! (Затягивается.) Вроде неплохие сигареты… Я ведь зашла к вам извиниться… за то, что последовала совету сердобольной Риты и попыталась затеять с вами серьезный роман со счастливым финалом. Что играют в загсе? «Свадебный марш» Мендельсона, адажио из «Раймонды»? И та и другая мелодии немного печальные. Извините, пожалуйста, я не умею подлаживаться, не умею ухаживать, предпочитаю, чтобы ухаживали за мной, хоть и без свадебной мелодии. Вдруг я к вам привяжусь?

Антошин (улыбнулся). Завязывать узел легче, чем потом распутывать?

Лариса. А я не хочу узлов! Меня легко поцарапать, у меня кожа тонкая.

Антошин. Значит, все?

Лариса. Конечно!

Антошин. Не пойму отчего, но все-таки жалко.

Лариса. Просто вам льстило мое пристальное внимание. Так что извините за беспокойство!

Антошин. Это вы извините, что я не оправдал ваших надежд.

Лариса. Если бы все надежды оправдывались – они бы перестали быть надеждами.

Появляется улыбающаяся Рита Сергеевна.

Рита Сергеевна. Заглянула в универмаг – и там погибла… (Видит Ларису.) Ишь как тебе понравилось во Владимире, только Павел вернулся – ты тут как тут!

Лариса (невесело). Я тут как там!

Антошин (доволен приходом Риты). За чем в очереди стояла?

Рита Сергеевна (смеется). Шапки меховые давали. (Показывает покупку.) Смотри, твой размер. Я так обрадовалась, а то твоя вся вытерлась. (Нахлобучивает шапку на голову Антошина.)

Лариса. Вам Ритина шапка в самый раз!

Пауза. И Антошин и Рита Сергеевна не замечают, как Лариса уходит.

Рита Сергеевна. Мне так без тебя трудно…

Антошин. И мне нелегко…

Рита Сергеевна. От всей этой катавасии я протяну ноги и так и останусь жить с протянутыми ногами! (Резко оборачивается и идет к выходу.)

Антошин (медленно сползает по стене на пол). Если все надежды будут исполняться – они перестанут быть надеждами. А как же тогда жить без надежд? Плинтусы надо протирать мокрой тряпкой… Рыбы плавают молча…

Действие второе

Картина четвертая

Между первым и вторым действием проходит не многим больше месяца. Снова квартира Антошина. Антошин и Женя кончают обедать.

Антошин (с иронией). Пожалуй, главная проблема для мужчины, от которого ушла жена, – это проблема питания.

Женя. Да, обед – дрянь!

Антошин. Не нравится – готовь сама!

Женя. Ты отец, матери у меня нету – ты обязан меня обслуживать! А я предпочитаю глотать любую дрянь, лишь бы ее готовил кто-нибудь другой!

Антошин. Раз я тебя, как ты говоришь, обслуживаю – могла бы и не выражать неудовольствия!

Женя (встает, собирает со стола). Неделю травлюсь в нашей столовой, а по выходным тоже не лучше.

Антошин. Давай запряжем твоего Юрия!

Женя. Его опять послали в колхоз. На Юре держится сельское хозяйство. А куда подевалась твоя владимирская ягода?

Антошин. Может, замуж вышла… за кого-нибудь?

Женя. Тогда бы она обязательно сообщила тебе об этом. Она мясо поджарила недурно, ты бы ее нашел!

Антошин. Зачем?

Женя. Хотя бы чтоб у нас обоих не было язвы желудка! (Нежно.) Папа, ты много дымишь, неужели еще страдаешь из-за мамы?

Антошин. Разве заметно?

Женя. Невооруженным глазом. Тебе нужна отдушина! Найди владимирскую. Ты знаешь ее телефон?

Антошин. Нет.

Женя. А фамилию?

Антошин. Допустим.

Женя. Имя и отчество?

Антошин. Предположим.

Женя. Позвони ноль девять, справочное, укажи выходные данные, тебе задаром сообщат номер ее телефона.

Антошин (после некоторой паузы). Уже…

Женя. Папа, ты безобразник!

Антошин. Там никто не подходит.

Женя. Позвони еще раз.

Антошин. Уже.

Женя. И что?

Антошин. Никто не подходит!

Женя. Позвони в третий раз!

Антошин. Уже… Может, она переехала.

Женя. Номер?

Антошин. Четыреста пятьдесят девять – шестьдесят один – семьдесят девять.

Женя набирает номер. Появляется Лариса.

Лариса (снимает трубку). Я слушаю.

Женя (подражая голосу телефонистки). Ответьте абоненту. Минуточку!.. (Отцу, закрывая рукой микрофон.) Мы понимаем друг друга без слов?

Антошин (с теплой улыбкой). Без слов понимать друг друга легче…

Женя (в трубку, снова подражая телефонистке). Разговаривайте с абонентом!

Антошин (взял у Жени трубку). Ответьте абоненту, Лариса!

Лариса (сразу узнает Антошина). Что случилось? В стране перестали курить? Почему вы вдруг прорезались?

Антошин. У меня тоска. Мне нужна отдушина.

Лариса. Отдушина – это что-то в печке. Я забыла, что именно.

Антошин. Я тоже позабыл, что это такое, но мне это нужно.

Стук в дверь. Кто-то явно стучит ногами.

Женя. Кому-то не понравилась наша дверь, и он решил ее сломать. (Идет отворить.)

Лариса. Вам хорошо, вы хоть знаете, что вам нужно!.. (Кладет трубку.)

Антошин тоже кладет трубку.

Женя впустила Юрия. Он держит в руках аквариум.

Женя. Я тебе рада, но я по-прежнему не согласна молчать круглые сутки!

Юрий. Ты права. Женщинам это не под силу, и я принял решение.

Женя. Какое?

Юрий. Насчет нашей устойчивости.

Женя (просияла; отцу). Юра стучал ногами – у него руки заняты!

Юрий ставит аквариум на журнальный столик, подключает вмонтированную в него лампу. Аквариум освещается нежным светом – видны кораллы, камешки, переплетение водорослей.

Антошин (Юрию). Ты ездил в колхоз за аквариумом?

Юрий. Я приехал еще вчера. Меня отпустили на пару дней. (С болью.) Умер мой научный шеф. Он был академик. Я пришел в институт на похороны, мне говорят: «Академик лежит в другом институте – у нас он был на полставки…»

Антошин. Это часто – люди не думают, что говорят.

Юрий. Я давно собирался принести вам аквариум. Он вам необходим.

Антошин (с иронией). Да, это главное, чего мне не хватает.

Женя. А где рыб взять?

Юрий. Вот рыб не нужно!

Антошин. А кто в нем будет плавать – мы сами?

Юрий. Рыбы – забота невероятная. Следить за температурой, менять воду, ездить за кормом на птичий рынок…

Женя. Почему для рыб – на птичий?

Юрий. Потому что в Москве нет рыбного рынка. И главное, плавает у вас в аквариуме конкретная рыбка – полосатенькая или золотая, – вы замкнуты на ней… Вы видите только данную рыбу.

Антошин. А если аквариум пустой, у меня ощущение, будто хозяева рыбку съели!

Юрий. Это потому, что вы, Павел Алексеевич, не отключались.

Антошин. Было, на полу я уже сидел. (Улыбнулся.) И неплохо сидел.

Юрий. То был первый этап. Теперь отключение плюс воображение – более сложный комплекс. Рассаживаемся…