На планете драгоценных камней - Кордвейнер Смит

Песок разлетался из-под ног, когда они бежали к Кахиру, ощущая приятное давление человеческого тела на своих спинах. Красное небо Миззера горело над ними. Затем раздался крик:

— Я лошадь, я лошадь, я лошадь!

— Ты с Миззера, — мысленно сказал ей Кэшер О'Нейл, — с самого Кахира!

— Я не знаю названий, — мысленно откликнулась лошадь, — но ты с моей земли. Земля, хорошая земля.

— Что ты здесь делаешь?

— Умираю, — пожаловалась лошадь. — Умираю сотни и тысячи восходов солнца. Один старик привез меня сюда. Здесь не было ни езды, ни скачек, ни людей. Только старик и небольшое пространство. Я умираю с тех пор, как прибыла сюда.

Кэшер О'Нейл подумал о том, как жестоко поступил Перинье со своим любимцем, сделав его бессмертным и в то же время оставшимся без дела.

— Ты уверена, что умираешь?

Ответ лошади пришел мгновенно:

— Конечно, нелошадь.

— Знаешь ли ты, что такое жизнь?

— Да. Существование лошади.

— Хочешь ли ты умереть?

— От нелошади? Да, если это будет навсегда.

— Что тебе нравится больше всего? — мысленно спросила ее Женевьева.

Ответ вновь пришел мгновенно:

— Грязь на моих копытах, и мокрый воздух снова, и человек на моей спине.

Женщина-собака прервала их беседу:

— Дорогая лошадь, ты знаешь меня?

— Ты собака, — промыслила лошадь. — Хорошая собака!

— Верно, — мысленно подтвердила счастливая старуха, — и я могу сказать этим людям, как сделать тебя счастливой. Спите теперь все, и когда вы проснетесь, то будете на пути к счастью.

Ее внушение было настолько сильным, что Кэшер О`Нейл и Женевьева начали терять сознание, так что обслуживающий персонал вынужден был их поддержать.

Пока они приходили в себя, собака-человек заканчивала свои распоряжения хирургу:

— …И добавьте до сорока процентов кислородной составляющей в воздух. Ей нужна реальная личность для верховой езды, некоторые из ваших орбитальных часовых могут поездить на ней верхом, все равно они ничего не делают. Вселить ощущение песка с Миззера можно гипнотическим путем. Загрузите в ее мозг пару сюжетов с приключениями в пустыне. Но ее сердце вы починить не сможете и не пытайтесь. Ну, а обо мне не беспокойтесь. Я не собираюсь требовать что-либо для себя. Люди-человеки! — она рассмеялась. Вам ведь не до нас, собак. Возможно, несколько минут вы будете чувствовать себя неловко, но не волнуйтесь. Я отправляюсь назад, к своим машинам. Я люблю свою работу. До свидания, моя хорошая, — кивнула она Женевьеве. — И до свидания, путник! Удачи тебе, — добавила она, обращаясь к Кэшеру О`Нейлу. — Ты будешь несчастным, пока борешься за справедливость, но когда добьешься ее, мир придет к тебе, и счастье. Не беспокойся. Ты молод и болезни не грозят тебе еще многие годы.

Она сделала им полный реверанс в стиле, в котором прощаются друг с другом дамы Содействия. По ее морщинистому старому лицу расплылась улыбка, одновременно добрая и насмешливая.

— До свидания, босс, — обратилась она напоследок к хирургу, и вышла.

— Что ж, ее идея неплоха, — сказал хирург.

Кэшер О`Нейл пошел посмотреть на заседание совета.

Советник, Башнак, был особенно громогласен, выступая против идеи сохранить лошадь.

— Сэр, — вопил он, — сэр! Мы даже не знаем имени животного! Зачем нам оно?

— Не знаем, — согласился Филипп Уинсент. — Но зачем нам его имя?

— Лошадь не идентифицирована даже как животное. По сути она представляет собой лишь кусок мяса, доставшийся нам в наследство от Перинье. Мы можем забить ее и съесть. Или же, если это нам не подходит, просто продадим ее за пределы планеты. Вокруг много людей, которые заплатят большие деньги за редкое земное мясо. Вы можете не обращать на меня внимания, сэр! Вы наследный правитель, а я никто. У меня нет власти, нет собственности. Я в вашей власти. Но я хочу предложить вам следовать собственным интересам. У меня есть только голос. Вы не можете упрекнуть меня за то, что я использую свой голос, пытаясь вам помочь, не так ли, сэр? Это все, что я могу сделать. Если вы растратите все кредиты на это животное, это будет абсолютно неправильно. Мы не такая уж богатая планета. Мы должны оплачивать дорогостоящую защиту, чтобы остаться в живых. Мы не имеем возможности оплатить воздух для наших детей, а вы хотите потратить деньги на лошадь, которая даже не умеет разговаривать! Сэр, совет собирается голосовать против вас только потому, что хочет защитить ваши собственные интересы и интересы Достопочтенной Женевьевы, наследной корононосительницы Понтопидана. Вам не избежать этого, сэр! Мы склоняемся перед вашим могуществом, но мы настаиваем на своем…

— Слушай! Слушай! — закричали несколько советников не обескураженные, по крайней мере, обращением к наследному правителю.

— Я буду говорить, — произнес Филипп Уинсент.

Упрямый советник поднял руку, несмотря на то, что правитель объявил о своем намерении говорить. Филипп Уинсент возвысил голос:

— Ты сможешь высказаться, когда я закончу, если захочешь.

Он спокойно оглядел комнату, сдержанно улыбнулся, одарил Кэшера О`Нейла сдержанным кивком и объявил:

— Джентльмены, это не судьбу лошади мы здесь обсуждаем. Судьбу Понтопидана. Все мы, понтопидане, призваны сегодня на суд. Это самый суровый суд, суд нашей совести.

— Если мы убьем эту лошадь, джентльмены, мы не причиним ей большого вреда. Это старое животное, и я не думаю, что оно боится смерти, теперь, когда оно уже не в полном одиночестве, которого боялось больше, чем смерти. Мы же можем лишь немного помочь ему, или же немного помучить.

— Но речь здесь идет о справедливости и гуманности человека. Почему мы оставили Старую Землю? Почему пала цивилизация? Предстоит ли ей вновь пасть? И что такое цивилизация? Винтовки и бластеры, лазеры и ракеты, плосколеты и сверхсветовики? Вы знаете не хуже меня, джентльмены: цивилизация это не только то, что мы можем сделать руками. Даже в Темные Века у человечества были бомбы и управляемые снаряды, кроме того, было оружие с эффектом Каскаския, которое мы даже не сумели переоткрыть. Темные Века стали темными потому, что люди потеряли себя. Это большая работа стать человеком, и ее необходимо совершить, или придет падение. Джентльмены, эта лошадь нас судит. По нашему отношению к ней определится, цивилизованные мы люди или нет.

Писатели, жившие в стране под названием Франция, сделали это слово популярным за три столетия до эры космических путешествий. Быть «цивилизованным» означает для людей прежде всего быть великодушными. Если мы убьем лошадь, мы проявим себя дикарями. Если мы будем обращаться с лошадью гуманно, мы будем достойны того, чтобы называться людьми. Теперь голосуйте и голосуйте свободно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});