Ошибка юной Анны - Вадим Норд

Пластика носа, она же ринопластика – одна из самых распространенных пластических операций. Искривленные носы выпрямляются, делаются более симметричными, сглаживаются горбинки, сужаются чрезмерно широкие ноздри, кончик носа опускается или поднимается… «Из любого баклажана можно сделать классику», – говорил ординаторам профессор Бурганов. В этой грубоватой фразе не было ни капли преувеличения. Действительно, современный уровень развития пластической хирургии позволяет «исправлять» любые носы, устранять любые дефекты, исполнять любые желания. Желания могут в самом деле быть любыми, некоторым хочется иметь нос с горбинкой, некоторые считают, что сильно вздернутый кончик улучшит их внешность.

Анджелина Джоли, опустив кончик носа и сузив крылья, из симпатичной простушки превратилась в изящную, утонченную красавицу. Манеры манерами, но внешность тоже имеет значение. Королеву делает не свита, а нос, если уж на то пошло. Холли Берри с изящным носиком стала поистине неузнаваемой, в лучшем смысле этого слова, так же, как и Сандра Баллок. Красавчик Том Круз не стал доводить свой нос до совершенства классических пропорций, которые не совсем гармонично подошли бы к его широкому лицу. Он всего лишь «заузил» нос и стал от этого на порядок обаятельнее. Актрису и супермодель Тайру Бэнкс природа щедро одарила всем, или почти всем, что требовалось для карьеры, но все впечатление портил широкий мясистый нос. Разглядывая фотографии Тайры до и после операции, почти невозможно поверить в то, что видишь одного и того же человека. Шарлю Азнавуру сочетание крупного носа с тщедушным телосложением едва не испортило карьеру, поскольку смотрелось комично и совершенно не гармонировало с его лирико-романтическим репертуаром. После ринопластики карьера великого шансонье сразу же пошла в гору.

Ринопластика может быть открытой или закрытой. При закрытой все разрезы делаются изнутри носовой полости, снаружи никаких следов не остается, поэтому этот метод является наиболее предпочтительным. Но и при открытой ринопластике, применяющейся в случаях обширного вмешательства, следы операции все равно будут незаметны, потому что разрез проходит снизу по так называемой колумелле, перегородке между ноздрями. Все будет хорошо при двух условиях. Первое – операцию должны делать профессионалы с полным соблюдением всех требований. Читая копию объяснительной записки анестезиолога, Александр вспомнил случай, о котором ему когда-то рассказывал профессор Карачевский, когда пациентка умерла из-за неисправного газоанализатора наркозного аппарата[10]. Мелочей в медицине не бывает, пренебрегать нельзя ничем. Второе – пациенту должно немножечко повезти. В подавляющем большинстве случаев людям везет, иногда же случается нечто такое, чего никто не мог ни предугадать, ни предусмотреть. Тремя годами ранее в одной из клиник Москвы во время операции умерла известная гимнастка, в силу своей профессии многократно обследованная врачами разных специальностей и не имевшая никаких заболеваний. Совершенно здоровая женщина, находящаяся в отменной физической форме, выдала во время ринопластики под наркозом аритмию, которую не удалось купировать. Примерно на середине операции сердце сбилось с ритма, затрепетало, вместо того чтобы сокращаться, как положено, перестало качать кровь, давление упало… Приступ случился в клинике, врачи были рядом и сразу же начали оказывать помощь. Они делали все возможное и даже немного сверх того, но спасти пациентку не смогли. Впоследствии действия врачей клиники как до операции, так и во время ее были признаны абсолютно правильными. Тем не менее врач-анестезиолог, дававшая наркоз умершей гимнастке, после пережитого потрясения не смогла продолжать работу не только в анестезиологии, но и в практической медицине вообще. Она ушла преподавать в медицинский колледж.

Казалось бы – такая распространенная операция, отработанная методика, хорошая, превосходно оснащенная клиника, опытные врачи… Увы, никто не застрахован от случайностей, даже знаменитости. Осложнения могут возникать как в ходе операции, так и после нее. Восстановительный период может длиться до полугода (очень долго сходит послеоперационный отек), и все это время прооперированный нос требует к себе крайне бережного отношения. Есть риск инфекционных осложнений, могут образовываться рубцы. Рубцы порой появляются не по вине хирургов, а из-за индивидуальных особенностей организма пациента, повышенной склонности к их появлению. В месте операции может возникнуть костная мозоль, пациентов может беспокоить сухость слизистых оболочек, снижение, а то и отсутствие обоняния. Увы, как нет человека без недостатков, так и не существует операций без осложнений. Многим людям пластические операции представляются чем-то простым, легким, безопасным, ведь речь идет не о лечении каких-то болезней, а об улучшении внешности. Все делается планово, с должным запасом времени, с должной подготовкой, в должных условиях – чего тут можно опасаться? Но опасаться, к сожалению, всегда есть чего. Александр всегда разъяснял пациентам не только ход операции и ее результат, но и возможные последствия. Человек должен представлять, на что он идет и какой ценой ему достанется новая внешность. Иногда Александру приходилось слышать от коллег, что незачем, мол, пугать пациентов. Но пугать – это одно, а разъяснять возможные последствия – совсем другое. Чем лучше, чем подробнее информирован пациент, тем меньше с ним бывает проблем.

В ряде случаев можно изменить форму носа и без операции, при помощи инъекций специальных препаратов с последующим наложением лангеты всего на сутки. Безоперационная ринопластика позволяет удалять горбинки, «сужать» спинку и кончик носа, проводить еще кое-какие изменения. Главное преимущество этого метода – экономия времени и денег. Спустя сутки после процедуры (это же не операция, а всего лишь процедура) можно показываться на людях с новым носом. Но если скальпель и резец лечат всё, то инъекции многого не могут. Например, они не могут укоротить длинный нос.

Нос у Анны Викулайской был слегка длинноват. Именно что слегка, то есть внешность он особо не портил, но, конечно же, мешал тому, чтобы Анна считалась красавицей. Все остальные данные для того, чтобы считаться красивой, у Анны были (Александр мог оценить только лицо – фотографии пациентки в разных ракурсах были в истории болезни). Классический овал лица, ширина которого составляла три четверти от длины, высокий лоб, большие, миндалевидной формы, красиво очерченные глаза, столь же красиво изогнутые сочные губы, нежный, немного выступающий вперед подбородок, аккуратные, прижатые к голове, уши с маленькими мочками… Единственный ребенок, менеджер рекламного агентства, 23 года… 24 Анне не исполнится никогда, потому что она умерла за три с половиной месяца до дня своего рождения. Умерла на операционном столе…

Показания к операции были, противопоказаний не имелось. Из-за анатомических особенностей закрытая ринопластика была невозможна, пришлось проводить открытую. Кроме укорочения носа Анна пожелала сузить спинку и кончик (улучшать так улучшать). Согласно данным 3D-моделирования, в результате Анна должна была стать не просто красивой, а очень, невероятно, сногсшибательно красивой женщиной, потому что во всем остальном ее внешность можно было бы считать эталонной. Если еще и фигура была бы под стать…

Александр подумал, что с фигурой у Анны, скорее всего, все должно было быть в порядке, иначе бы она в комплексе с ринопластикой делала бы маммопластику или глютеопластику[11]. Во-первых, комплекс всегда обходится дешевле, а во-вторых, никто так не склонен улучшать все и вся, как женщины в возрасте от 18 до 25 лет. Перешагнув через четвертьвековой порог, люди то ли начинают более терпимо относиться к своей внешности, то ли свыкаются с определенными недостатками, которые и недостатками-то назвать язык не повернется, то ли начинают понимать, что идеал – понятие недостижимое, и улучшают лишь то, что реально нуждается в улучшении. В 20 же лет хочется улучшать все-все-все и малейшее отступление от мировых стандартов воспринимается как трагедия. Единственная дочь в семье, да еще и работающая, вполне могла позволить себе две операции вместо одной, если бы они были ей нужны.

История не знает сослагательного наклонения, это так. Но есть вещи, которые можно изменить, и есть такие, которые изменить нельзя. Веронику Алецкую изуродовали, вместо того чтобы вернуть былую красоту[12], но эту ошибку горе-хирургов удалось исправить. Анна Викулайская умерла, и в отношении ее уже ничего нельзя исправить.

«А зачем тогда все это? – подумал Александр. – Человека не вернуть, вопиющих, бросающихся в глаза нарушений врачи не совершили. Что можно изменить? Теоретически можно что-то предупредить в будущем, но для Викулайской ничего изменить уже не получится. Да, родственникам, может быть, нужно сознание того, что виновные наказаны, это в какой-то мере, возможно, уменьшит их горе, но…»