Марсианин: как выжить на Красной планете - Антон Первушин

Однако его открытие попало на хорошо подготовленную почву. В то время строительство каналов было излюбленной темой для прессы. За восемь лет до этого началось судоходство в Суэцком канале, а за два года до этого было принято решение о строительстве Панамского канала, и его проект активно обсуждался. Понятно, что когда статья о «каналах» на Марсе (называлась она длинно и скучно – «Osservazioni astronomiche e fisiche sull’asse di rotazione e sulla topographia del pianeta Marte») попалась на глаза научным обозревателям периодических изданий, они немедленно раструбили сенсационную новость: итальянец открыл доказательство существования высокоразвитой цивилизации марсиан!

Сам Скиапарелли очень долго протестовал против такой точки зрения на природу «каналов». Предположение об их искусственном происхождении было высказано им гораздо позже. 1 июня 1895 года он напечатал статью под заголовком «Жизнь на планете Марс» («La vita sul pianeta Marte»), в которой развивал общепринятую к тому времени гипотезу, что каналы имеют искусственное происхождение. Посылая эту статью Камиллу Фламмариону, он приписал над ней в виде эпиграфа латинскую поговорку: «Semel in anno licet insanire» («Раз в год позволено сойти с ума»).

Строители «каналов»

Итак, Скиапарелли нанес на свою карту марсианской поверхности тридцать тонких линий, которые он назвал каналами.

Согласно его описанию, каналы представляют собой длинные правильные линии – гораздо более правильные, чем наши реки. Все они имеют очень большую протяженность – от 3000 км и больше. Кроме того, они очень широки – по наблюдениям, ширина некоторых из них должна быть не меньше 200–300 км, то есть больше, чем ширина пролива Ла-Манш. Но и те, которые кажутся в телескоп паутинками, на самом деле должны быть шириной в 30 км, поскольку только такие линии можно разглядеть с Земли: ни одна из земных рек не была бы видна с Марса. Каждый канал «впадает» в море, озеро или в другой канал. В некоторых озерах сходится до восьми каналов.

Долгое время Джованни Скиапарелли был единственным астрономом, кто видел и описывал каналы, что вызывало понятное недоверие у коллег. Кроме того, началась серьезная дискуссия по поводу новых названий, которые итальянец дал элементам марсианской поверхности, составляя свою карту. Дело в том, что Скиапарелли отказался от системы Проктора и переименовал известные объекты в опоре на мифологию и античную литературу. Его решение вызвало критику, но со временем система Скиапарелли, настраивающая на поэтический лад, возобладала.

К противостоянию 1879 года Скиапарелли готовился тщательнейшим образом. И сразу, 10 ноября, сделал замечательное открытие – обнаружил беловатое пятно в районе Фарсида (Tharsis). Он назвал его «Снега Олимпа» («Nix Olympica»), не зная, что обнаружил самую крупную гору в Солнечной системе.

Что касается каналов, то они показались Скиапарелли куда более четкими и определенными, нежели раньше. Но тут же они его удивили. Канал, названный Нилом (Nilus), раздвоился. «Это был большой удар для меня, – писал Скиапарелли, – когда я увидел, как на месте одной линии появились две, точно параллельные».

Он назвал странное явление «удвоением» («gemination») и позднее неоднократно наблюдал его. Так, в ночь на 21 января 1882 года итальянец обнаружил раздвоение каналов Оронт (Orontes), Евфрат (Euphrates) и Ганг (Ganges). К 19 февраля он сделал записи о раздвоении двадцати каналов.

Вроде бы вновь напрашивается предположение об оптической иллюзии, однако Скиапарелли был уверен в реальности увиденного. «Я принял все предосторожности, чтобы избежать любой возможности иллюзии, – писал он. – Я абсолютно уверен относительно того, что наблюдал».

Сообщение о раздвоении каналов (названное еще более скучно «Osservazioni sulla topografia del pianeta Marte durante l’opposizione 1881–1882 – Communicazione Preliminare») вызвало новую сенсацию. Удивительнее всего было то, что в большинстве случаев ни одна из новых линий не совпадала со старым «руслом». Если учесть масштабы, то получалась фантастическая картина: в течение нескольких дней с поверхности планеты исчезает громадный пролив, шириной 50 км и протяженностью 1000 км, а вместо него появляются два таких же пролива: один – на 100 км правее, другой – на 100 км левее. Причем раздваивались далеко не все каналы. Само явление начиналось в начале марсианской весны и держалось несколько месяцев, постепенно сходя на нет исчезновением обеих полос.

Несмотря на скептическое отношение астрономов к идее каналов, постепенно то один наблюдатель, то другой выступал с подтверждением наблюдений Джованни Скиапарелли. Сегодня уже понятно, что статьи и карты авторитетного итальянца оказали определенное воздействие на молодых ученых, которые стали замечать тонкие линии там, где ранее видели только группы размытых пятен. Их рисунки начали появляться на страницах научных и популярных журналов, внося вклад в теорию каналов.

Миланский астроном находил все больше сторонников в самых разных кругах. Вот что, например, писал Отто фон Струве: «К сожалению, я должен признать, что никогда не видел каналов. Но зная выдающиеся способности Скиапарелли как наблюдателя, я не могу сомневаться, что они там есть». Некоторые молодые астрономы прямо брали карту Скиапарелли и начинали искать на Марсе обозначенные им каналы. И, разумеется, раньше или позже находили их.

Одним из верных сторонников теории каналов был французский наблюдатель Анри-Жозеф Перротэн, работавший на рефракторе обсерватории в Ницце. Впервые он увидел тонкие линии на Марсе 15 апреля 1886 года. И с тех пор загорелся мечтой найти и описать новые каналы. В 1888 году, получив мощный телескоп с диаметром объектива 76 см, Перротэн заявил, что обширная область Ливия (Libya), размером с Францию, полностью покрылась водами Моря Песочных Часов (Большого Сирта). По этому поводу он восторженно писал: «Планета Марс – не пустыня мертвых камней. Она живет; развитие жизни показано целой системой очень сложных преобразований, которые порой столь масштабны, что могут быть видимыми жителям Земли».

В связи с шумихой, поднятой вокруг каналов, все с нетерпением ждали Великого противостояния августа 1892 года. Ждал его и французский астроном-популяризатор Камилл Фламмарион. В то время он заканчивал первый том своего нового фундаментального труда «Планета Марс и условия ее обитаемости» («La planète Mars et ses conditions d’habitabilité», 1892).

Из названия видно, что Фламмарион увлекался вопросом существования инопланетян. И это действительно так – за свою жизнь француз издал с десяток довольно неплохих книг, в которых всесторонне обсуждалась эта тема. Подробнейшим образом изучил Фламмарион и труды предшественников. И, по-видимому, одна из старых идей, высказанная Пьером Гассенди, оказала на него значительное влияние. Напомню, что речь идет о прямой зависимости облика инопланетян от физических условий мира, в котором им приходится жить. Основываясь на этом тезисе, Фламмарион попытался реконструировать облик загадочных строителей каналов. Вот, например, что он пишет в обобщающей работе «Популярная астрономия» («Astronomie populaire», 1879–1890):

«Восходя мысленно ко временам возникновения всей зоологической лестницы существ, мы можем предугадывать, что столь слабое напряжение тяжести должно было оказать там совершенно иное влияние на последовательное развитие живых существ. На Земле большая часть видов животного царства остались пригвожденными к поверхности почвы благодаря могучему действию притяжения, и лишь сравнительно малая часть воспользовалась преимуществами летания, получив крылья; между тем на Марсе вследствие совершенно особенных условий жизни мы с большой вероятностью можем предположить, что развитие и совершенствование зоологических существ совершалось по преимуществу в ряде крылатых созданий. Отсюда естественно заключить, что высшие из животных видов могут быть снабжены там крыльями. В нашем подлунном мире царями воздуха остаются кондоры и орлы, а там этим завидным преимуществом воздушного передвижения могут пользоваться многие виды высших позвоночных и даже самый человеческий род, как последний член в ряду животных существ».

Разумеется, Камилл Фламмарион не забыл суждение Иммануила Канта о том, что Марс древнее Земли, но никак не мог согласиться с утверждением философа, что марсиане находятся на одной ступени интеллектуального развития с нами или даже ниже ее:

«Мы не имеем еще никакого основания, чтобы судить об интеллектуальном состоянии существ, населяющих планеты. <…> С другой стороны, человеческие существа совершенствуются с течением времени, а так как Марс образовался раньше Земли и охладился скорее, чем она, то он должен опередить ее во всех отношениях. Без сомнения, он достиг уже своего апогея, между тем как мы остаемся еще детьми, самым глубокомысленным образом играющими в политический образ, в солдатики, в церковки, в ружья и пушки…»

В этом фрагменте зафиксирована важная мысль. Как и любой другой образованный европеец своего времени, Фламмарион верил, что дальнейшее развитие цивилизации неизбежно приведет к Золотому Веку, к осуществленной Утопии. Научно-технический прогресс решит основные проблемы человечества, и тому не останется ничего другого, как слиться в «братской семье народов». А на Марсе, стало быть, это уже произошло.