Путь командарма (сборник) - Сергей Бортников

Но там уже не было ничего этого.

Их ждали только бывшие сослуживцы, копающие окопы перед зданием заставы, и плакат: «Социализм сотрет все границы капитализма».

Однако мы сильно опередили время, пропустив практически весь период становления на новых землях власти рабочих и крестьян.

Началось оно, это становление, привычно – с депеш, реляций, донесений.

Так, руководство погранвойск НКВД УССР с помпой сообщило в Москву, что 18 сентября в районе заставы Сатанов с противоположного берега реки Збруч к нашим пограничникам подошла группа жителей села Калагаровка[24]в количестве 300 человек с оркестром и флагами «чтобы выразить свою благодарность».

В тот же день на основании этого донесения начальник политического управления пограничных войск НКВД СССР дивизионный комиссар Петр Никифорович Мироненко состряпал свой рапорт для высшего руководства страны: «В районе заставы “Сатанов” к нашей границе подошла группа польских жителей села Калагаровка в количестве 500 человек с оркестром и красными флагами, чтобы поприветствовать РККА и поблагодарить за освобождение из-под гнета польских панов».

Чувствуете разницу?

А ведь потом, используя подобную «методу», из одного сбитого вражеского самолета «лепили» два, из нескольких уничтоженных танков – десять, из сотни взятых в плен – тысячи.

При этом свои потери скромно делили на два, а то и на три.

Есть ложь, большая ложь и… статистика, как говорят англичане.

Очередное повышение

Москва, столица Союза Советских Социалистических Республик.

Май 1940 года

Георгий Константинович в новеньком парадном мундире медленно пересек Красную площадь и в третий раз за последние пять минут остановился, размышляя, как себя вести.

Сегодня его впервые вызвал сам товарищ Сталин. Чего следует ожидать от встречи с ним? Повышения, опалы?

Жуков раскрыл портсигар, размял любимую папироску и закурил. «Герцеговина Флор» – все как у вождя, только тот набивает табак в трубку английской фирмы «Данхилл», а генерал предпочитает наслаждаться куревом по старинке.

…Помощник мгновенно доложил Иосифу Виссарионовичу о прибытии «героя Халкин-Гола» и, согнувшись в три погибели, как старорежимный холоп, услужливо распахнул перед генералом дверь.

– Ком… – поднеся руку к козырьку, попытался отрапортовать Жуков, но Сталин, уже шедший ему навстречу, не дал этого сделать.

– Отставить…

– Есть!

– Поздравляю с успешным выполнением задания партии и правительства.

– Служу Советскому Союзу!

– Присядьте…

– Спасибо!

– Мне вот что хотелось бы узнать, многоуважаемый Георгий Константинович… Каким вы находите сегодняшнее состояние наших вооруженных сил? Точнее, техники, находящейся у нас на вооружении…

– Я искренне горжусь нашей Рабоче-крестьянской армией, способной решать любые, самые сложные, задачи…

– Гордиться не возбраняется. Я уже выслушал победные реляции основных героев освободительного похода на Запад. Точнее, тех, кто считает себя героями. На самом деле все оказалось не так просто. Поэтому давайте без шапкозакидательства и долгих вступлений. Начните с авиации. Какие машины проявили себя лучше во время ведения военных действий, какие – хуже…

Лоб Жукова покрылся испариной.

– Блестяще зарекомендовали себя истребители: И-15, И-16 и особенно созданные на их базе И-153, – еле выдавил он.

– «Чайка»? – продемонстрировал свою осведомленность вождь.

– Так точно!

– Хороший самолет, – Иосиф Виссарионович задумчиво погладил роскошные усы. – А что бомбардировщики? Тоже справились с боевой задачей?

– Основная нагрузка по бомбометанию легла на ТБ-3. Машина простая, надежная, но тяжеловата и поэтому не слишком поворотлива. К тому же имеет целый ряд существенных конструктивных недостатков…

– Каких же?

– Водные радиаторы, охлаждающие двигатели, постоянно текут и если вовремя не пополнять их – моторы глохнут. Поэтому приходится держать в салоне по несколько десятков бидонов с водой.

– Понял. Я сегодня же дам соответствующие указания конструкторскому бюро.

– Не поможет, товарищ Сталин. В будущих воздушных войнах в небе будут господствовать менее габаритные аппараты с более мощными двигателями, способными быстро набирать большую высоту и развивать скорость свыше трехсот километров в час.

– Хорошо. Что вы предлагаете?

– Снять ТБ с вооружения.

– Я подумаю над этим. А как наши танки?

– БТ показали себя с самой лучшей стороны. Во всяком случае, японские не могут идти с ними ни в какое сравнение. Как говорят в народе, не годятся даже в подметки.

– Спасибо, товарищ Жуков. Вы меня обнадежили… Значит, недаром ВКП(б) неустанно печется об усовершенствовании нашей боевой техники?

– Недаром, товарищ Генеральный секретарь!

Сталин поморщился. С 1934 года он именовал себя скромно – секретарем и других нацеливал на такое обращение.

Но героям прощались и не такие промахи.

– Еще раз благодарю за обстоятельный доклад, – вождь улыбнулся и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

Но это было еще не все. Самое главное, он, как всегда, приберег напоследок.

– Теперь у вас есть боевой опыт. Так что принимайте Киевский округ, товарищ Жуков.

– Есть! – словно молодой красноармеец, бодро выпалил генерал.

За пределами «колючки»

Лагерь «Проминент».

Конец августа 1942 года

Очередной визит коменданта лагеря, впервые прибывшего в его комнату в сопровождении двух вооруженных конвоиров, ничего хорошего не сулил.

«Все, капут! – подумал Михаил Иванович. – Кончилась моя песня…»

– Я с ним! – заорал верный Ковин, но один из гитлеровцев молча оттолкнул ученого в сторону.

Генерала вывели за территорию лагеря, посадили в машину и завязали глаза.

Вся жизнь в одно мгновенье пробежала перед ними…

Великая Октябрьская социалистическая революция, академия, Халкин-Гол, первые дни войны, ставшей для советских людей Великой Отечественной, роковой разрыв снаряда… Сталин, Жуков, Ковин… Гудериан, Петерсон, фон Ренне, Федриготти… Отец – Иван Андреевич, мама – Наталия Дмитриевна, брат Иван, сестра Прасковья, покойная супруга – Нина Антоновна, единственный сын – Юрий…

Нет, смерти он не боялся, особенно после «ликбеза» от Тимофея Егорыча.

Просто очень хотелось дожить до победы. Доказать всем, что он не трус, не предатель…

Машина остановилась.

Пленного вывели на свежий воздух и слегка подтолкнули в спину.

Тело уперлось во что-то железное и жесткое.

– Анцих![25]

Потапов поднял ногу и поставил на металлическую поперечину.

«Что это? Лестница? Трап?»

– Ауфзитцен![26]

За миг взревели мощные двигатели, затряслось железо, в животе что-то забурлило, к горлу подступил удушающий комок, и генерал наконец-то догадался, что находится в салоне самолета.

Первая встреча[27]

«Вервольф», восточная ставка Гитлера.

Конец августа 1942 года

Яркий свет резко полоснул по глазам, с которых наконец сняли повязку.

Потапов зажмурился.

А когда все же поднял веки – чуть не обомлел!

Напротив него стоял худощавый, жилистый человек среднего роста в сером полевом кителе без знаков отличия.

Мешковатая фигура, буйный чубчик, каждый раз при очередном дергании туловища застилающий серые, водянистые глаза, лихорадочно блестящие на желтом болезненном лице, не оставляли сомнений – перед ним сам Адольф Гитлер, бесноватый фюрер.

Нагловато улыбаясь, глава Рейха небрежно подал пленнику узкую, длинную, необыкновенно вялую ладонь.

Тот сделал вид, что после долгого пребывания с завязанными глазами ничего не видит, и не соизволил пожать ее.

Но даже столь дерзкое поведение генерала не смутило вождя арийской нации.

– Я должен отдать вам должное… Умелые и решительные действия пятой армии создали для нас немало проблем.

У Потапова чесались руки заехать по этой нахальной, самовлюбленной физиономии, но каким-то чудовищным усилием воли он все же сдержал себя.

И даже промямлил в ответ:

– Спасибо…

– Разрабатывая план «Барбаросса», я ставил перед своими генералами задачу армию Потапова уничтожить полностью, но вам ценой величайших потерь все же удалось отвести войска к Днепру… При этом вы цеплялись за каждое укрытие, каждый рубеж, нанося болезненные удары в ответ. Это сильно замедлило продвижение наших войск… Скажу больше, если б не ваши самоотверженные и, не побоюсь этого слова, квалифицированные действия, мы б давно взяли Москву… Впрочем, это вопрос времени и к следующему лету она все равно падет.

– Ну, это мы еще посмотрим!

– Как вы себя чувствуете, как к вам относятся, есть ли у вас какие-то пожелания? – проигнорировал его реплику фюрер.