Бег по спирали. Часть 2. - Зелиева Рина

Глава 5.

Они возвращались в деревню. Маритта нервно кусала губы, давясь судорожными всхлипами и то и дело косясь на рассеченную руку Горского, лежащую на руле.

- Да хватит тебе, - рявкнул на нее Антон.

Ита вздрогнула и залилась слезами еще пуще прежнего.

- Мммгхм..., - из груди Тохи вырвались несуразные булькающие хриплые звуки.

В доме мужчина плюхнулся в кресло и включил телевизор. За всю дорогу кроме трех слов он не сказал ничего, и теперь продолжал игнорировать девушку. Маритта, независимо вздернув подбородок, направилась на кухню. Она и так долгое время почти наплевательски относилась к своему здоровью и здоровью своего будущего малыша. Возможно, предыдущие трагические события были ей необходимы, чтобы теперь, как никогда почувствовать свою ответственность за его жизнь. Она, борясь с подступающей тошнотой, заставила себя выпить стакан молока и принялась готовить обед.

Закончив нарезать овощи в суп, Ита в сердцах отбросила нож. За последние минут сорок Антон не пошевелился, пялясь в экран и даже не поворачивая в ее сторону головы. Неизвестно почему, но девушка чувствовала себя виноватой. Она вытерла руки о передник и направилась к мужу.

- Тоша, - жалобно позвала она. - Поговори со мной. Не молчи.

Мужчина с тихим глухим рычанием обхватил голову ладонями, опершись локтями на ноги, так и застыв в этой позе.

Маритта подошла к нему, опустилась на колени, и, просачиваясь между его руками, обхватила за талию.

- Антон, - горячим проникновенным шепотом стала уговаривать его она. - Я знаю, тебе тяжело принять этого ребенка. Он для тебя чужой и нежеланный. Но он - часть меня. Хотя бы попытайся с этим смириться. Я уверена, ты привыкнешь к нему. Он никак нам не помешает. Да и как может помешать малыш?

- Это ты сейчас так считаешь, а потом сама будешь жалеть, что не избавилась от него. Ты не сможешь полюбить его. Каждый раз, глядя на ребенка, ты будешь вспоминать о том, что с тобой сделал Мирэк. И вскоре начнешь ненавидеть его так же сильно, как и его отца.

Девушка скорбно покачала головой:

- Нет. Не говори так. Я буду любить его. Я - его мать.

- Ита, - мужчина приподнял ее лицо за подбородок и, заглянув в ее янтарные глаза, предпринял новую попытку объясниться. - Ты не понимаешь? Я не смогу стать ему отцом. Для меня дети - пустое место. Все, пусть даже будут мои. Я их никак не воспринимаю. Разве только - как дополнительные сложности. А сложностей я привык избегать. Я никогда не буду любить его, как бы ты этого не хотела. И не хочу, чтобы потом мне это ставилось в упрек. Это только испортит отношения между нами.

Девушка улыбнулась, почувствовав, как дрогнул его голос. Ей удалось прорвать плотину его отчужденности.

- Ты просто боишься, что я его буду любить больше, чем тебя - догадалась она, и снова крепко обняла Антона. - Врешь ты все, что никак его не воспринимаешь. Ты видишь в нем конкурента. Глупый, какой же ты глупый. Моей любви хватит на вас обоих.

Тоха обхватил ее за пояс, подняв с колен, и усадил себе на ногу.

- Итка, - он спрятал свое лицо в ее волосах, и девушка ощутила его дыхание на своей шее. - Прости меня. Наверно, я вел себя, как последняя скотина. Я уже давно привык принимать решения самостоятельно, не с кем не считаясь. Я несу ответственность за жизни многих людей. Зачастую лишь от меня зависит исход тех или иных ситуаций. И, я думаю, что лучше знаю, как будет правильно. Но, уже готов допустить, что я могу ошибаться.

Маритта спрятала свою улыбку у него на плече.

- Тош, - необычным для себя рассудительным тоном, произнесла она. - Может быть, и я неправа. И все делаю не так. Но уверена в одном - жизнь все расставит по своим местам. И как бы мы не старались, нам не изменить свою судьбу. Если что-то должно произойти - то обязательно произойдет. И наши беспорядочные телодвижения все равно на это никак не повлияют. Так почему же не оставить все как есть? Пусть жизнь идет своим чередом.

- С каких это пор ты такой фаталисткой стала? - рассмеялся Тоха, немного отстраняя девушку от себя и ловя ее взор.

- С тех пор, как посмотрела в дуло твоего пистолета, - с бесами во взгляде, ответила Ита.

- Ехидина, - упрекнул муж, наклоняясь к ее губам.

Маритта задохнулась от долгого жадного поцелуя, от того, что Антон сжал ее так сильно, что она не могла вздохнуть. А он испугался, просто испугался того, что чуть не потерял ее снова, проявляя свой мужской эгоизм, за который ему теперь было чуточку стыдно. Не знал Тоха, что Ита была готова уже простить ему все ради того неподдельного чувства, которое еще только зародилось между ними, постепенно разгораясь, как костер.

Почувствовав его возбуждение, девушка расхохоталась, не в силах сдержать этот рвущийся смех облегчения.

- Итка, ты можешь хотя бы иногда вести себя серьезно? - одернул ее муж, но и его губы уже кривились улыбкой, как он не пытался ее спрятать.

Он легкими щекочущими поцелуями прикасался к ее лицу, шеи, плечам, попутно освобождая от одежды.

- Тош, там суп пригорит, - опомнилась Маритта. - Давай поедим.

- Ммм, сначала я тебя съем, а суп на закуску, - постановил Антон, подняв ее на руки и, не расставаясь со своей ношей, направился на кухню, проявив поистине чудеса ловкости, выключая газ.

После спасения обеда, он отнес девушку на кровать, где все ее шутливые попытки вырваться терпели крах. Несмотря на сопротивление, которым девушка давала понять ему, что все еще сердиться, Антону довольно быстро удалось стащить белье, чисто символически прикрывавшее такое желанное для него тело, и раздеться самому. Он пригвоздил запястья Иты к постели, нависая над ней, и, лизнув ее плечо, со зловещими нотками в голосе спросил:

- Ну, с какого места начнем?

Поймав выразительный взгляд девушки, остановившейся на том его месте, с которого явно хотела начать она, мужчина со смешком покачал головой.

- Не угадала.

С разрывающей сердце нежностью Антон стал исследовать губами ее всю, сантиметр за сантиметром изучая нежное тело, начиная с призывно полуоткрытых губ, продвигаясь все ниже. Он алчно целовал ее набухшие груди, и Ита чувствовала, что еще немного, и она взорвется от восторга. От прикосновения к животу его лба у нее закружилась голова. Когда он, осторожно раздвинув ее ноги, спустился еще ниже, она пронзительно закричала, вцепившись пальцами в его волосы, ощущая себя так, словно его язык, проникая сквозь кожу, касался ее обнаженных нервов. Тело девушки сотрясалось беспорядочными движениями, как земля сотрясается в конвульсиях от подземных толчков. А он все ласкал и ласкал ее, как будто пытаясь извиниться, стереть из ее памяти ту боль, которую причинил.

Ощущая, что собственную боль напряжения уже невозможно терпеть, он вошел в нее и заполнил ее всю, так, что ей трудно было дышать. Двигаясь в такт отчаянно колотившемуся внутри сердцу, он ловил губами ее стоны, слизывая слезы, безотчетно струившиеся по ее лицу. Ита не осознавала, что плакала, что слезы текли сами собой от переизбытка чувств, от невыносимого ощущения болезненного счастья, которое она испытывала в объятиях этого мужчины, буквально купаясь в его нежности, вбирая ее всю, получая несказанное, ни с чем несравнимое удовольствие, впервые в жизни познаваемое ею. Антон же внимательно и настойчиво продолжал играть с ее чувственностью, усиливая ее исступление и свое собственное наслаждение, не в состоянии насытиться тем, в чем так долго себе отказывал.

Проснувшись в состоянии томного блаженства, Маритта недовольно щурилась от яркого света. Конечно, никому из них вчера и в голову не пришло задернуть занавески. А наступивший день выдался солнечным и морозным. Противно на тумбочке зазвонил телефон Антона, разрывая сонную тишину. Мужчина нехотя выпустил Иту из своих рук и потянулся, пытаясь с закрытыми глазами нащупать возмутителя спокойствия.