Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя - Сергей Демченко

— Чё это вы там притихли? Обделались совсем? Вылазь, тут всё путём. — Голос нашего «ударного кулака» задирист и насмешлив.

— Ого! Герой, что ли, выискался?! Иди, попугай ещё, чего там бродит. Вон ты у нас какой большой!

— Ты там это, посмотри в лесу получше. Там точно что-то есть, — злое и страшное! Ты тоже. Вот и посоревнуйтесь! Нее, не вылезем пока, и не проси! — стараемся не остаться в долгу.

Пусть там вот и повыпендривается, шутник. По окрестностям побегает. «В спецназ» поиграет. Одна морда вон кошмарная чего стоит… Увидь такое — и сердечный приступ тут как тут. Вот уж уродилось-то…

Вурдалак, и всё тут! Иначе и не подумаешь, храни Господи…

Не знай я его так хорошо, при случайной встрече с ним тут же нажал бы несколько раз на курок, клянусь! Для верности. Даже держи он смиренно в руках просвирку и Библию. И ещё вполне натурально считал бы, что совершил для мира исключительно благое дело…

Так что пусть там потопчется и посопит сердито, умник. А мы посидим тут с Шуром, отдохнём пока, покурим спокойненько…

Экий красавец, однако! Впрочем, на самом деле любим его, как брата.

Хихикая потихоньку, действительно закуриваем, пуская дым в небо… Лишний привал перед последним броском. Думаю, он не повредит. Потому как ноги гудят, — сил нет!

…Огромный, как медведь, торчащий там пень пнём Упырь кажется глыбой на фоне рыдающего последнею бурою листвой леса. Я и сам не малыш, и похвастать оставшейся «статию дубовой» и по сей день ещё могу, но этот Монблан приплюснутый всё же покрупнее меня будет.

Стоит расслабленно. И не сердится, ну надо же! Улыбается, рожа, будто сотенную долларов ещё при той жизни нашёл.

Это я отмечаю сразу. Значит, всё в порядке, и есть ещё время перевести дух.

Поэтому ненадолго прикрываем воспалённые глаза, и устало курим.

Раз наш лысый «панцирный броненосец» спокоен, значит, и мы передохнём, пока он там от нас всякую опасность своим страшным обликом отпугивает. Значит, сзади в него не смотрит из лесу ничей прицел.

И что в этот момент он не гадит отважно в штаны, стоя на самодельной мине или подобной пакости, на которые внезапно, как выяснилось недавно, тоже оказались горазды некие, пока ещё неизвестные нам лица.

По правде говоря, не ожидал, что искусством окончательно и бесповоротно портить венец природы, доводя его до состояния воздушного фуа-гра, в этом районе будет всерьёз владеть ещё кто-то, кроме меня, любимого и одарённого.

По предварительным моим сведениям, все жалкие остатки коренного населения и случайно уцелевшего дачного перелётного сообщества в этом деле были подкованы хуже каменотёса, танцующего по поручению профсоюза медиков вальс бабочки.

Тем более по силам было украсть, объегорить, оскорбить, дать спьяну соседу по башке корявой тупой тяпкой. По крайней мере, в этом районе и на ближайшую зиму таких «способных» не должно было быть точно. Что ж, видимо, уже дополз к нам кто-то уцелевший из городского гарнизона. Эти ещё что-то могут. Десантники и прочее там… баловство. Азы науки да на все руки. Со всякой скуки. Нахватавшиеся верхушек вчерашние прыщеносые рэперы.

Пара непонятно как, но доживших до светлого «сегодня» ублюдков из городского наркоэскадрона уже оставила нам здесь «на вечное хранение» свои лапти и прочие трудноносимые «запчасти». Прямо на наших глазах.

Собирали мы их потом долго в лукошко, как грибы, — по кусочку, по лесочку. Не люблю я вонищи буквально под окнами фазенды, да и заразу прикармливать не хочется, потому иногда в таких случаях прибираться жизненно необходимо. Видимо, с парой консервных ножиков и «запасным указующим» пальчиком шли к нам, — погрозить, попросить, наверное…

Не знаю точно. Тротилом их и взбудоражило, судя по взрывным остаткам. Сдуру ли, или с какого перепугу, но картечную мину килограмма под два какие-то хлопцы всё-таки как-то сварганили и на тропке прикопали. Явно погорячились наши пока неизвестные одарённые «друзья». Таким зарядом можно и днище среднего танка, при желании, на зуб попробовать.

Хотя их вполне можно в чём-то понять. Когда ели в последний раз с недельку, да на копейку, с голоду да отчаяния и ядерный боезапас на неуловимую ящерицу выставишь. Видимо, вконец взопревшие в сырости и голодухе ребятки всерьёз рассчитывали поживиться чем-то у этих полуходящих Вертеров. Сигаретки там ли, рюкзачок с картошечкой ли…

Но при такой мощности заряда покурить можно было б только табачную пыль. Да распылённою анашу. И то, — лишь летая за ней, оседающей, непосредственно вдогонку по воздуху.

А может, на какой транспорт проходящий рассчитывали? А транспорт именно здесь может пройти именно мой. И вряд ли ещё чей-то. Но за это время я его пока ни разу не выгонял. И вряд ли им было знать, что он вообще у меня имеется.

И вот что ещё странно. С патронами напряг у минёров, что ли? Картошки после верного выстрела из-за куста куда как больше накопать можно. Да просто передушить носками этих доходяг, — куда уж проще? В принципе, я уже так и собирался сделать, наблюдая в бинокль за крайне неровным передвижением тех зомбиков по пересечённой раскисшей местности.

Судя по царящему в их рядах веселью, парни «приняли дозу» заблаговременно. И теперь старательно и с хохотом пересчитывали собою попадающиеся на их пути деревья. Это ж надо, а? Мир катится куском испражнения по наклонной, а эти и в такое скорбное время под завязку «обдутые» какой-то бодягою ходят! А может, на нас ту игрушку и ставили? А может, один минёр был, да ослаб совсем, чтоб кулаками — то махать? Или мина — это всё, что этот кудесник, любимец богов, сумел достать или приготовить?

Ладно, это неважно. Пока. Хотя всё это может предстать для Семьи неожиданной и почти досадной проблемой. Главное, мы будем считать, что предупреждены. А кто предупреждён, тот, как известно, стреляет чаще. И дальше.

II

Из точки соударения в сторону Мексиканского залива с бешенной скоростью понеслась, всё расширяясь, огромная волна. Её скорость составляла не менее 700 миль в час. Когда волна достигла мелководья у побережья Техаса и Луизианы, её нижние слои замедлили бег, немного изменив направление и скорость своего движения. Сзади напирали громадные массы воды. Им не терпелось подтолкнуть «товарку», и волна, словно нехотя, возросла ещё выше, выше…, и — чудовищная стена около полукилометра высотой со всей яростью и зверской мощью обрушилась на побережье…

Под несущей смерть водою в одночасье исчезли Техас и Галвестон. Затопляя на своём пути всё, волна мчалась всё дальше на запад Штатов. К Хаустону.

По широкой дуге, — от Техаса до Флориды, — волна сметала всё. По руслам рек, по горным ущельям и впадинам, по низменностям и холмам, — вода выискивала себе всякую дорогу в глубь американского материка. Словно спасаясь бегством от огненного ада, пылающего на дне океана…

Пройдясь поперёк побережья, вода уносила с собою несметное количество песка. Там, где прошёл этот каток смерти, появились глубокие нерукотворные каналы, — великое множество каналов и русел, соединивших Мексиканский залив с Атлантикой. В грядущих веках Гольфстрим окажется куда холоднее и слабее, чем раньше…

Л. Нивен и Дж. Пурнель, «Молот Люцифера».

…Упырь и остальные — это моя «находка». И в какой-то мере мы все друг для друга — «страховка» от разного рода вредных для жизни случайностей. Вроде непредвиденно большого количества набегающих из леса чудом уцелевших, ополоумевших в отсутствие элементарного и вусмерть голодных амбалов. Не знаю уж, откуда бы им тут ещё можно взяться в ближайшие три — пять месяцев, откуда набрести?

Вот когда бабахнуло, тогда окрестности моего района наводнили тысячи. Самая высокая точка района, что скажешь… Мой дом здесь, как на ладони. Сполохи молний рассекали небо, и их было столько, что на них уже мало кто обращал внимания. Зарядивший из грязно-свинцового неба нескончаемый дождь щедро поливал собравшийся, как на прогулку, «свет». Тех, кто даже будучи разбуженным среди ночи, оделся отнюдь не по-походному.

Скорее всего, основная часть примотала сюда с каких-то развлекательных мероприятий, куда и выряжалась соответственно. Но всё-таки были и те, кто выглядел куда как скромнее. Население ближайших улиц и нескольких многоэтажек. Их в первые же часы подмыло прибывающей водой, и они торжественно осели, проехав какое-то количество метров по быстро раскисающему грунту.

Масса жалких, промокших до костей и никчёмных, в прошлом довольно праздных и изнеженных, лиц. Сотни и тысячи архитекторов, начальников, клерков, полуграмотных врачей и шарлатанов-лекарей, директоров посреднических фирм и терминалов; репортёров и секретарш, менеджеров, проституток и риелтеров, избалованных жён и детей бизнесменов.