Мертвец Его Величества Том 2 (СИ) - Оришин Вадим Александрович Postulans

В общем, печатать детские книжки — выкидывать ресурсы. У меня пока не так много возможностей, чтобы тратиться на это. Ситуация скорее такая, если задамся целью написать учебники для относительно взрослых молодых людей, уже способных потратить несколько часов на чтение скучного текста, не теряя в процессе концентрацию, сами книги-то я, может быть, и напишу. Однако могу не успеть напечатать к взрослению подрастающего поколения. А если промахнусь? Если, не заложив привычку читать и работать с книгами, я не смогу научить этому детей в будущем? Вопросы, на которые нет ответа.

Поэтому я продолжаю учить детей, а ночами составляю будущие учебники. Когда-то смеялся над задачками из последних детских учебников, было у ёжика пять айфонов, но два отобрал кролик, сколько у ёжика осталось, и как сильно ему влетит от ежихи. Сейчас это моя суровая реальность теперь. Я по десятку задач за ночь иногда придумываю, и там не банальные сложение и вычитание. Будут надо мной потомки ржать, чувствую.

— Ну что, готовы?

А вечером у меня проходили другие уроки. Не каждый день, к счастью, но выматывался больше, чем с детишками. В нашем маленьком классе, специальной комнате, выделенной под конкретно эти занятия, собралась тестовая группа. Взрослые и уже образованные люди, на которых я отрабатывал уроки. Естественно, не ту начальную арифметику, а уже продвинутые вещи, всякую алгебру, биологию, физику и прочие науки.

— Готовы, — ответил за всех Дуглас.

Учился у меня он, две его сестры, да торговцы, кто находился на момент урока в крепости. Было желание привлекать к занятиям всех желающих, но здесь уже я не тянул такое количество учеников, тем более взрослых.

— Сегодня я буду пытать вас квадратным уравнением…

Ещё год назад, после того как утряс основные управленческие вопросы, и жизнь начала входить в какое-то контролируемое русло, я занялся обучением. Как детей, так и взрослых. И сразу врезался в препятствие, с которым и сейчас ничего не могу сделать. Система измерений. Привычными мне метрами, граммами, лирами и прочим здесь не пользовались. Знал-то я это давно, ещё когда начал изучать некромантию у двух парней. Тогда это проблемой не было, вместе с переводчиком я получил и понимание местных мер величин. Проблема вылезла, когда пришло время учить народ геометрии.

Я не смог связать известную мне геометрию с местными единицами измерения. Мой мёртвый мозг буксовал и спотыкался при попытке что-либо посчитать. Местные единицы измерения напоминали британские-имперские из моего мира: дирты, бису, хайны, причём самая маленькая единица измерения длины — чу, на глаз была равна двум сантиметрам, плюс-минус. То есть для значений, меньше чу, использовались только дроби, одна вторая чу, одна четверть чу и так далее. Спасибо ещё, что дроби местные понимали, а то было бы совсем печально.

Промучившись несколько недель, готов был уже плюнуть и ввести метрическую систему, насколько это возможно. Да, у меня не было эталона, с чем ещё можно как-то мириться, придумал бы что-нибудь. Загвоздка вышла в другом. Вот примем мы эту систему, а с остальным миром-то как будем стыковаться?

Покрутив задачу в голове, что сопровождалась мысленными матерными конструкциями разной степени загнутости, плюнул. Чтобы вводить подобное, мне нужно намного больше, чем у меня сейчас есть. Любые мои потуги разобьются о суровую практику. Метрическая система прямо здесь и сейчас не будет иметь практического применения, ей банально никто не станет пользоваться, кроме меня и узкой прослойки тех, кто будет заниматься какой-то высокоточной наукой под моим руководством.

Поэтому сначала я насиловал себе мозги, переводя сложные вычисления в местную систему, а затем получал садистское удовольствие, когда такой же трюк проворачивали мои ученики. Единственный, кто сразу понял преимущество системы, где каждая следующая величина ровно и стабильно кратна предыдущей — Бальмонт. Торгаш не поленился, выучил и даже частично внедрил новинку, несмотря на почтенный возраст. Заморочился мужик. И детей он уже учил в двух системах.

— Арантир, — обратился ко мне Дуглас. — А ты можешь объяснить, где нам это потребуется?

Парень, благодаря относительной молодости, наверное, в науках преуспевал. После некоторых усилий у него получалось так провернуть мозг, чтобы он начал воспринимать непривычную информацию.

— Открою тебе страшную тайну, Дуглас…

Мой голос был полон тоски и грустного сарказма.

— Я понятия не имею, где это применяется. Меня этому когда-то научили, потому что это должен уметь каждый. Но я не помню, чтобы хоть где-то, хоть раз я эти знания применил.

Тайна и правда была страшной. Во-первых, там, откуда я родом, все не просто грамотные, а могут решать довольно сложные уравнения. Во-вторых, даже в том моём просвещённом мире эти знания не применяются нигде, кроме узкоспециализированных задач.

— Зачем я на это согласилась? — проворчала Бекка.

— Из солидарности со мной, — услужливо подсказала Алиса.

— Сейчас эта идея уже не кажется мне такой забавной, — призналась младшая из сестёр.

Местные не были идиотами, естественно. Мне даже попалось две работы выдающихся тутошних математиков. Я мало что понял, слишком разные школы, совершенно непонятная система. Пока читал одного, всё не мог понять, что за утилиту упоминают через предложение. А потом, разобравшись в контексте, понял, что это мужик так неизвестную переменную называл. Я, как смог, их знания тоже адаптировал в систему, но плоды у моей работы, вероятно, будут видны только через поколения.

Пару часов я издевался над алгеброй и своими подчинёнными. А насытившись их страданиями, отправился страдать сам, совершать новое издевательство над точной наукой в попытках получить нечто, применимое в моих реалиях.

Глава 6

Сидел я, никого почти не трогал. Строил коварные планы по превращению Предельного в своего вассала, но без крови, исключительно интригами и дипломатией. В общем, изображал порядочного тёмного мага из высокой башни, почти тёмного властелина.

И одним дождливым утром свалилась на меня новая радость, да такая большая, что не унесёшь сразу. Радость эта имела облик посланца от Хаарта, раненого молодого воина, едва не истёкшего кровью в пути. В ворота он ввалился в состоянии, близком к обмороку. Соответственно, сначала я не знал, что он от Хаарта, а значит, и о радости не ведал. Пару часов воин пролежал в беспамятстве, получив всю возможную медицинскую помощь. Лекаря-то у меня, как последний умер, так нового и не появилось.

Впрочем, отдаю бойцу должное. Слегка оклемавшись, неожиданный гость попросил либо отвести его ко мне, либо меня привести к нему. Я счёл за правильное поберечь солдатское здоровье, и пришёл сам. Было любопытно, что такого от меня нужно заезжему солдату, но в то же время предчувствовал неприятности. Ведь как, если приехал целенаправленно ко мне, то этому рыцарю явно что-то нужно. А раз ему от меня что-то нужно, парень меня знает. И приехал сюда раненным, делаем логичный вывод — он от Хаарта. Ибо посланники от прочих видных фигур смогли бы добраться до меня без потерь и лишений.

— Барон Арантир! — едва увидев меня, подпрыгнул молодой дворянин.

— Сэр Арантир, — поправляю молодого вояку. — Я ныне всего лишь командир этой крепости. И не вставай, тебе нужен отдых.

Парень быстро исправился.

— Сэр Арантир. Я — Аякс Сулл. Верный рыцарь Его Величества Малька Первого…

Признаюсь, в этот момент в голове мелькнула мысль: если сейчас этого Аякса придушить, то можно сделать вид, что никакого посланника не было. В смысле не дожил рыцарь, не смог ничего рассказать, а я вообще ни сном, ни духом. Решил не торопиться и хотя бы выслушать посланника.

— Его Величество уверен в вашей верности и напоминает о вассальной присяге… — заливался соловьём Аякс. Сразу виден опыт жизни при дворе.

А я ведь если по-честному, нормальной присяги и не давал. Все наши взаимоотношения с Хаартом строятся только на том, что он меня поднял. Сейчас я могу ему не подчиняться, если говорить о магической связи.