Китайские палочки времени - Александр Алфимов

И многие из них попадали совсем в другое будущее. Та реальность, куда проник Дубов,— чистое и упорядоченное общество с мощной и уважаемой властью. Совсем другим оказалось альтернативное будущее. В нем нет не только единой планетарной власти, но даже каждый большой город контролируется множеством группировок.

Правда, это вовсе не криминальные банды. В мире, где нет единой власти и морали, не может существовать разделения на законопослушное общество и преступный мир. Вожаки кланов заботятся о своей общине, организуют производство и обмен, планируют набеги за добычей или оборону от других группировок. И среди этих видов деятельности нет разделения на моральные и аморальные. Хорошо то, что эффективно. Плохо то, что мешает выживанию.

Естественно, что о правах человека и речи не идет — у каждого столько прав, сколько он сможет взять и удержать. Но, как ни странно, подобное устройство общества оказалось довольно устойчивым. И жизнь людей состоит в большей степени из мирного труда, лишь иногда приходится брать в руки оружие.

Анархия — мать порядка? Впрочем, в этом мире не пахнет безвластием. Нет единого правительства, но внутри каждого рода наличествует жесткая иерархическая структура. Подчинение членов группировок вождю и внимание вождя к мнению общины — залог стабильности. Плюс взаимное уважение и гипертрофированное чувство ответственности — ведь группировки формируются главным образом по принципу кровного родства.

Естественно, не все так гладко. Есть там и банды отморозков, живущих грабежом. И внутри кланов постоянно возникают внутрисемейные дрязги или даже крупные конфликты. Время от времени чрезмерно гордый вождь без чувства ответственности что-то не поделит с патриархом другого рода. В результате обе общины погибают практически полностью.

Это не идеальный мир и не антиутопия. Это реальное общество, каких было и — хочется надеяться — будет сотни и тысячи. И кто знает, где наши потомки счастливее — там или в стерильном и правильном альтернативном мире?

Итак, вернемся к нашим баранам. Вернее, к межвременным первопроходцам. Они попадали в одно из двух возможных будущих. И никогда в какое-либо другое — только два варианта. Причем каждая конкретная машина времени может отправить только в одно из них.

Ученые заинтересовались, почему так происходит. Вскоре выяснилось, что все зависит от мелочи. Если вектор хроносмещения направлен влево от тахионного экрана темпоральной фокусировки, как это было в установке Дубова, то происходит перенос в мир упорядоченного и монолитного общества. В противном случае — в мир, расколотый на множество кланов.

Их так и назвали: «левое» будущее и «правое» будущее. Или короче — L и R. соответственно. Ученые заявили, что оба мира — альтернативные варианты развития нашего общества. И сейчас оба варианта абсолютно равновероятны.

Но через некоторое время наступит момент, названный Развилкой. И тогда только одна ветвь станет единственно возможной. И самое главное — путешествия во времени возможны только до Развилки. Потом прервется связь как с «забракованной» ветвью, так и с реализовавшейся.

Правительства мира решили пользоваться моментом и начали устанавливать контакты с обоими будущими. Правда, оказалось, что ни одна из сторон не испытывает потребностей в обмене товарами. Научиться новым технологиям тоже не удалось — ни одна ветвь не оказалась слишком продвинута в науке. В обоих будущих случались мощные стихийные бедствия и еще более мощные социальные потрясения. Множество знаний погибло. Так что ко времени установления контакта они едва-едва наверстали то, что уже было известно и нам.

Правда, некоторые технологии вызвали чувство естественной зависти. Однако практически сразу после открытия путешествий во времени на патентные бюро обрушилась, лавина заявок. Изобретатели, по самым разным причинам не обнародовавшие ранее свои открытия, испугались, каждый думал об одном: вдруг кто-то просто позаимствует м будущем изобретение, на которое потрачено столько усилий?

Выяснилось, что множество изобретений уже были готовы к внедрению в производство, но по самым разным причинам ждали своего часа. Многие изобретатели просто хотели довести свое изобретение до совершенства, прежде чем предъявить человечеству. Некоторые мнили себя гениями, опередившими время,— они просто считали, что общество не готово принять их открытия. Но хоть оно и не готово, а когда замаячил вполне реальный шанс остаться без заслуженных лавров, изобретатели зашевелились.

На самом деле причина такого бума не только в желании получить свое. Русский человек может всю жизнь мечтать о дармовщине, но подсознанием он понимает, что если наступит глобальная халява, то жить ему станет трудно. О подарках судьбы хорошо мечтать, улыбки фортуну изредка просто необходимы. Но если все станут жить сыто и счастливо, то человек перестанет мечтать. Может, это и хорошо для прагматичного Запада или философствующего Востока. Но нашему человеку нужна одна большая Цель.

Для отечественных ученых такой Целью стало познание тайн природы. Им было совсем не обязательно получать от этого выгоду — иначе российская наука на рубеже двадцатого и двадцать первого веков просто не выжила бы. Именно поэтому у наших ученых и могли существовать принципы, заставлявшие их не опубликовывать свои открытия.

И вдруг они узнают, что в науке грядет всеобщая халява. Не обязательно что-то открывать — можно просто спросить у наших потомков. Как знак протеста против этого и последовала лавина изобретений, ранее скрываемых. Мол, если уж науке пришел конец, то я с этим не согласен и продолжаю работать своим умом. И выяснилось, что мы не так уж сильно отстали от своих будущих потомков. Вернее, не отстали совсем — ничего принципиально нового за эти триста с хвостиком лет не изобрели. Так что, хотя косвенно открытие перемещения во времени и спровоцировало новую научно-техническую революцию, у потомков ничего позаимствовать не удалось.

В связи с вышеупомянутыми особенностями менталитета Россия оказалась единственной страной, где до начала путешествий во времени существовал большой «резерв» неопубликованных открытий. Неудивительно, что наша страна совершила мощнейший рывок вперед. И если ранее она была одной из многих, то теперь стала самой-самой. Конечно, не сразу — уж слишком сильным потрясением для нее был недавно минувший двадцатый век. Но теперь Россия — страна номер один.

Правда, вскоре все изменится: благодаря машине времени мы знаем, что через несколько десятков лет все страны либо окончательно объединятся, либо рассыплются на мириады осколков-песчинок — зависит от того, какая из двух ветвей реализуется, а какая канет в небытие. Но ни в том ни в другом мире уже не будет России.

И сегодня я узнал, что гораздо раньше, чем ожидалось, произойдет отделение одной альтернативной вселенной от другой. И в одной из них Олег умирает, в другой — остается в живых.

Я уже десять лет интересуюсь предсказаниями будущего, пить лет зарабатываю этим на кусок хлеба с икрой. У меня огромный опыт, но я еще ни разу не видел, чтобы в ближайшие десять лет в одном альтернативном будущем событие произошло, а в другом — нет.

Конечно, многие архивы пропадут за триста лет. В тех будущих, в которые мы можем путешествовать, очень многое неизвестно об этом периоде. А то, что известно, не систематизировано и похоронено под тоннами другой информации. Предсказатели потому и зарабатывают так хорошо — уж слишком непростое это занятие.

Однако людей, подобных мне, сотни или тысячи. Конечно, не все настолько опытные и талантливые, как я. Но все же мы перелопачиваем горы информации о ближайшем будущем. И только для событий, которые произойдут через десятилетие, были замечены различия между R-ветвью и L-ветвью. Именно поэтому прогнозы говорят, что до Развилки еще осталось много лет. Однако случай с Олегом — исключение из общего ряда.

А это может значить только одно: Развилка произойдет очень скоро, однако еще лет десять ветви будут похожи. Лишь в некоторых мелких событиях будут отличия — в тех, которые причастны к Развилке.

Значит, от Олега зависит, по какой ветви начнет развиваться цивилизация? Хотя от него вряд ли — даже если он ключевой персонаж в этой истории, то он сам еще долго проваляется без сознания и мало что сможет изменить. Значит, это может зависеть от меня?

Меня бросило в жар от осознания масштабов событий, в которые я ввязался. Только что я рассуждал ясно, а теперь в голове клубятся серые бесформенные тени мыслей.

Я решаю посидеть в Сети. Во-первых, это всегда помогало мне унять сумбур в голове. Во-вторых, я могу узнать что-нибудь еще и потом оперировать фактами, а не домыслами. А в-третьих, мне все равно сегодня не уснуть.

Подхожу к компьютеру, нажимаю кнопку включения. Оживает большая — в полстены — холлопанель, комната заливается призрачным светом. Пока система грузится, я иду на кухню, чтобы сделать кофе, хотя и пью его редко. Нажимаю несколько кнопок на панели автоповара. Он выдает дежурное предупреждение о вреде кофе в это время суток. Еще несколько манипуляций заставляют его заткнуться, кружка наполняется дымящимся напитком. Вдыхаю ароматный дым и понимаю, что я скорее голоден, нежели сыт. Но есть сейчас нельзя — на полный желудок не поработаешь в Инсайде. Сытый инсайдер — все равно что сытый художник или поэт.