Шишли-мышли - Юлия Владимировна Монакова

странный человек.

— Хотите, скажу честно? — произнесла она с отчаянной решимостью. — На самом деле, я готова бросить его прямо сейчас. Правда готова.

— Но?..

— У меня просто нет денег. Ни на самый захудалый отель, ни на обратный билет, — покраснев от стыда, призналась она.

— А если бы деньги были?

— Да хоть сию минуту улетела бы, — она безнадёжно махнула рукой. — Надоело зависеть от него, позволять контролировать каждый свой шаг, подчиняться его правилам… чего смешного? — осеклась она, сообразив, что Ангел смотрит на неё и широко улыбается. «Может, он просто псих? — промелькнула у неё в голове запоздалая трусливая мыслишка. — А я-то тут откровенничаю, разливаюсь соловьём…»

— У меня для вас сюрприз. Только снова прошу — не удивляйтесь и не орите. Опа! — он сделал какое-то неуловимое движение, и в руке его материализовался продолговатый конверт.

— Что это? — спросила она в замешательстве.

— Билет до Москвы на ваше имя. Рейс через четыре часа. Но можно не торопиться — онлайн регистрация уже пройдена, вот ваш посадочный талон.

— Не может быть… — потрясённо отозвалась она и выхватила документы у него из рук. Они действительно были оформлены на неё по всем правилам.

— Кто ты? — Лиза уставилась на незнакомца округлившимися глазами, незаметно для самой себя переходя на «ты». — Зачем ты это делаешь?

Он легонько прикоснулся ладонью к её волнистым волосам, выбивающимся из-под вязаной шапочки.

— Иди и живи своим умом, Лиза. Только своим, запомни!

Её глаза наполнились слезами.

— Я… правда не знаю…

Он наклонился и прикоснулся к её щеке. Поцелуй был вовсе не бесплотным, ангельским, а вполне себе человеческим. Губы его оказались мягкими и тёплыми, и пахло от них мёдом, имбирём и вишней…

Подкравшись к Андрею со спины, Борис с озорной ухмылкой хлопнул друга по плечу. Тот вздрогнул и обернулся.

— Ну что? — весело осклабившись, поинтересовался Борис. — Птичка упорхнула?

— Надеюсь, что так. Я вызвал ей такси до аэропорта, — отозвался Андрей. Он устало потянулся, а затем решительно, с явным удовольствием стащил с головы блестящий парик и нимб, после чего парой движений избавился от долгополого белоснежного балахона с крыльями. Спустя несколько мгновений он уже перевоплотился в стильно одетого, симпатичного и респектабельного молодого мужчину — известного московского психотерапевта, клиентуру которого составляли знаменитые политики, бизнесмены и звёзды шоу-бизнеса.

— Спасибо тебе, Андрюха, — произнёс Борис с чувством. — Даже не знаю, что бы я без тебя делал! Аванс перевёл, как договорились, а остаток гонорара получишь завтра. Ну, понимаешь… когда я буду точно уверен, что Лиза в Москве.

— Не вопрос, — рассеянно кивнул Андрей, искусно подавив зевок.

— Ты уж извини, дружище, — покаялся Борис в некотором смущении, — что я тебя в этот Штутгарт выдернул.

— Да брось ты! Ну, подумаешь — обычный выезд на работу за рубеж. Я даже развлёкся. В России, согласись, Рождество празднуют не с таким великолепным размахом, как в Европе… У меня только один вопрос.

— Какой?

Андрей засмеялся и шутливо ткнул своего собеседника кулаком в плечо.

— А попроще ничего нельзя было придумать? Обязательно надо было тащить нас с Лизой в Германию, рядить меня в этот идиотский наряд, придумывать глупейшую историю с ангелом? Ну, просто записал бы её ко мне на приём…

Борис смутился, как мальчишка.

— Да ты понимаешь… В фейсбуке пару лет назад гулял рассказ про женщину, которую после смерти отказались принять на небе, потому что она прожила чужую жизнь. Мне понравилась эта идея, и я решил на ней сыграть. Показалось, что так будет эффектнее. Захотелось сказки!

Андрей изумлённо присвистнул.

— Да ты романтик, Борюся!

— Не смейся, — притворно потупился тот. — К тому же, ты в этом костюме ангела такой секси!

Они хором загоготали, а потом Борис вновь стал серьёзным.

— Мне просто было очень жалко Лизу, понимаешь? Она старалась быть для всех хорошей: для мамы, для меня, для учителей, и совсем разучилась радоваться и мечтать о чём-то для себя. Мне иной раз хотелось взять её за плечи и хорошенько потрясти: ну, разозлись ты на меня хоть раз! Выскажи прямо, что обо мне думаешь! Не терпи, сжав зубы! Будь собой!.. Я даже нарочно постоянно её провоцировал. Но ты сам видишь, — он виновато развёл руками, — без твоей помощи, как оказалось, нам не обойтись.

Андрей ободряюще похлопал его по спине.

— Ну, я рад, Борька, что смог быть полезен вам обоим. А сейчас… — он снова подавил непрошеный зевок. — Ты прости, но у меня рано утром самолёт. Хочу вернуться в гостиницу и хорошенько выспаться. Ко мне завтра на приём записался… — он понизил голос и назвал известную всему миру фамилию.

— Конечно-конечно, — он понятливо закивал. — Ещё раз огромное тебе спасибо! Леночке и детям привет.

Оставшись один, Борис купил медовый пунш и кулёк орешков. Рождественская ярмарка была в самом разгаре. То тут, то там раздавались взрывы беззаботного счастливого смеха. Из ближайшего торгового домика неслись звуки знаменитой песни.

Kling, Glöckchen, Klingelingeling!

Звони, колокольчик, динь-динь-динь!

Свечи ярко мерцают,

Откройте же ваши сердца…

Покосившись на часы, Борис улыбнулся своим мыслям, одним залпом осушил кружку с пуншем и достал мобильный телефон.

— Гюнтер, привет, — сказал он по-немецки. — Да, я свободен. Уже еду. До встречи, дорогой!

МИЛОЙ, ЛЮБИМОЙ, ЕДИНСТВЕННОЙ…

10

Я изнываю в ожидании гостей и подарков. Мама с бабушкой хлопочут у стола, добавляя последние штрихи — корзинку винограда, графин с вишнёвым компотом, салфетки… Наполеон вальяжно развалил на блюде округлые слоистые бока с масляными прожилками заварного крема.

Наконец, раздаётся трель дверного звонка.

Я ликую: мне подарили металлофон, здоровскую бумажную куклу с кучей одёжек и электронную игру «Ну, погоди!», которой я грезила целый год. Но самый лучший подарок — это комплект пластинок «Приключения Петрова и Васечкина» от подружки Маринки! Я влюблена в Егора Дружинина, и одна лишь Маринка верит в то, что я уеду в Москву и непременно выйду за него замуж.

Обожаю Маринку! Она помогает избежать неловкой ситуации, когда бабушка со слезой в голосе начинает читать стихи собственного сочинения, посвящённые моему рождению. Стихи ужасны, но все привычно делают вид, что хорошие. Меня же разбирает предательский смех. Я боюсь, что расхохочусь в голос и смертельно обижу бабулю, но Маринка вовремя даёт мне под столом пребольного тычка в коленку.

15

Предки поклялись свалить на весь вечер. У меня большие планы: я позвала Диму. На мне отпадное платье от Люси-челночницы и мамины бусы, губы впервые тронуты помадой, и я умираю от страха.

Приглашать Маринку я не стала. Решила, если спросит, буду ли отмечать — то