Солнечное пятно - Хол Клемент

В это время под землей — в сущности, уже не так далеко от поверхности — Райс продолжал работать. В том уголке Вселенной, куда занесло экипаж, инженер приборного парка, похоже, среди прочего отвечал и за уборку снега, и, надо сказать, Райс не пренебрегал своими обязанностями. Работа не убывала. Поулак подносил все новые и новые мешки с ледяной крошкой. Из второго похода он вернулся с мотком проволоки, и при первой же возможности Райс обмотал один конец вокруг лодыжки Донегана. Приспособление служило двум целям: во-первых, теперь не надо было подниматься на поверхность, чтобы предупредить оператора, что подошло время подновить изолятор, а во-вторых, проволока позволяла ускорить съемки, так как космонавту больше не требовалось придерживаться за стены и умерять движения, чтобы при выходе на поверхность не вылететь в открытый космос.

Райс не прекращал работу. Поскольку радиосвязь прервалась, никто не знал, сохранял ли техник при этом молчание, однако никто не сомневался, что он продолжал ворчать даже сам с собой, а может, даже перебивая самого себя. Но и более сдержанный человек вряд ли удержался бы от сквернословия, окажись он подвешенным в снежном тоннеле, залитом ослепительным светом. Когда одной рукой нужно удерживать оператора с камерой, сделавшейся бесценной, а другой сгребать в мешки пульверизированное соединение льда, аммония и метана. Кучи его росли вокруг с каждой минутой.

Конечно, Донегану не удалось запечатлеть на пленку всю поверхность солнечного диска. Узкая панорама длиннофокусного объектива камеры не позволяла охватить все Солнце, не говоря о том, что горизонт кометы скрывал часть диска. Скорость, с которой они неслись по параболической орбите вокруг Солнца, составляла уже триста тридцать миль с секунду, и, несмотря на то, что ядро находилось в пятистах восьмидесяти тысячах миль от кометы, перемещение ощущалось невооруженным глазом. Объекты солнечного рельефа исчезали за горизонтом порой прежде, чем Донеган успевал направить на них объектив камеры. Когда физик пожаловался Раису, что не успевает отснять интересующий его материал, даже тот не знал, как помочь делу.

Положение Солнца по широте менялось быстрее, чем по долготе: скорость движения кометы по орбите превышала скорость ее вращения вокруг своей оси. В результате предсказать перемещение Солнца по небу было довольно сложно, тем не менее Донеган прикинул, что через час сорок после перигелия ядро долж но было пройти по широте, на которой находился вход в тоннель. Попытки выяснить, под каким углом можно будет наблюдать светило, что зависело от локальной продолжительности дня, окончились неудачей. Донеган наблюдал и снимал на пленку все происходящее, время от времени вынуждаемый Райсом спуститься и пополнить щит новой порцией ледяной крошки.

Постепенно гигантский диск начал уменьшаться. Рельеф кометы позволял оценить размер Солнца. Кроме того, Райс заметил, что с каждым разом, когда Донеган возвращался для перезагрузки изолятора, в его щите оставалось больше не растаявшего льда. Все свидетельствовало, что худшее осталось позади.

Сближение с Солнцем не прошло бесследно. Тоннель заметно сократился, и выход на поверхность приблизился к кораблю. От Донегана не ускользнуло, что его напарнику с каждым разом требуется все меньше времени на то, чтобы принести новые мешки со снегом.

Из всего экипажа только Райс, Донеган и Поулак реально представляли, каких масштабов достигло испарение, и почти радовались этому. Непоколебимая вера в математические расчеты поддерживала дух находившихся на корабле. Но того, чем довольствовались ученые, было бы недостаточно, чтобы успокоить Райса, если бы он остался на борту. Но, в любом случае, у него не было времени раздумывать над судьбой кометы после прохождения перигелия. Техник быстро приноровился к работе и теперь выполнял ее автоматически и снова мог ворчать — по крайней мере, сам с собой.

Донегана охватила бессильная злоба, когда он осознал, что Солнце скроется за горизонтом, будучи еще достаточно близко, чтобы можно было сделать интересные кадры. Но, как и Раису, ему не на кого было излить свое раздражение, поэтому он предпочел поберечь силы. Донегану пришлось свернуть съемки еще раньше, чем он предполагал. Таяние льда опустило его на уровень третьего колена, где тоннель шел почти горизонтально. Поулак как раз входил в горизонтальный отрезок с очередной порцией льда, которая, как он надеялся, должна была стать последней, когда свод над коридором просел и какой-то предмет мягко опустился перед ним. Космонавт бросил свой мешок и одним прыжком очутился перед тем, что опустилось с поверхности и на проверку оказалось одним из приборов, установленных на комете. Поулак осмотрел аппарат. Посеребренный корпус местами пострадал от коррозии, подставка же была полностью съедена ржавчиной. Изменения в ландшафте, очевидно, сказались на отражательной способности корпуса, в результате чего он поглотил больше тепла, чем окружающая поверхность, и протопил тонкий свод над тоннелем.

Лучи заходящего солнца проникали сквозь отверстие в своде. Поулак перелез через аппарат и поднялся к Раису, чтобы сообщить о случившемся. Техник заглянул в тоннель и дернул за проволоку, привязанную к ноге Донегана.

Физик был в ярости, что выяснилось не раньше, чем все трое прижались шлемами друг к другу.

— Какого черта вы меня сдернули? — неистовствовал он. — Вам не заставить меня поверить, что мой щит опять перегрелся — я и пяти минут не пробыл на поверхности, а лед, между прочим, стал таять гораздо медленнее. Мы упустим Солнце, идиоты! Я не могу мчаться сюда каждый раз, когда кого-нибудь посетит навязчивое желание узнать, который час.

Поулак прервал тираду, сообщив, что случилось. Однако на Донегана это не произвело впечатления.

— Ну и что? — продолжал он. — Мы этого ожидали. Все приборы вокруг тоннеля затонули. Таким образом, мы оказались в большой воронке. Тем хуже для нас — Солнце скроется из вида скорее. А теперь отпустите меня назад!

— Иди и работай, если тебе не помешает отсутствие камеры, — отозвался Райс, — потому что мы немедленно забираем ее за корабль. Мы не учли, что пары аммония в такой концентрации и при такой температуре губительны для серебра. Может, причиной всему и не аммоний, а какое-то другое вещество из короны, но посмотри на свою камеру! Покрытие сошло. И она нагревается в два раза быстрее, чем раньше. А остывает ничуть не медленнее. Если картридж с отснятой пленкой перегреется, вся твоя работа пойдет насмарку. А теперь пойдем или отдай нам камеру.

Не говоря больше ни слова, Райс двинулся по тоннелю. Вернувшись на корабль, Донеган исчез с бесценным картриджем, не поблагодарив Райса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});