Рейтинговые книги
Читем онлайн Первый шпион Америки - Романов Владислав Иванович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 84

— А вдруг чо случится, стрельнут в тебя? — испугался Серафим. — Вот все и пропало.

— А мы так все продумать должны, чтобы я живой и невредимый на волю выбрался, все заветы исполнил и тем самым тебя как своего спасителя отблагодарил. Ведь ты невинного спасаешь, Серафим, невинную душу на свет выпускаешь, за одно это уже Господь возлюбит тебя, а крест животворящий защитит при любой власти и вознесет. И дом твой добром приумножится, и дети от тебя пойдут, как от нового пророка, и имя твое, и род твой не угаснут в веках!

Серафим слушал эту сказку раскрыв рот, а Ксенофон Дмитриевич отчасти сам верил в нее: ведь и вправду не пропал он в лютые декабрьские морозы, случилось чудо, и ничем даже не заболел. Как тут не поверить! А веря сам, он и говорил вдохновенно, с подъемом, заражая своей верой этого полуграмотного, в юности прибывшего с соляным обозом из Вычегодска мужичка, а тот слушал, раскрыв рот, загораясь лишь одним страстным желанием — заполучить необыкновенный крестик-оберег во что бы то ни стало. Но задача стояла непростая: всюду охрана, тугие запоры. Даже если оставить камеру открытой или связать, к примеру, охранника, как будто американец напал на него, и воспользоваться его одеждой, то как выберешься? У центрального выхода часовой потребует пропуск, посмотрит на лицо охранника, которого никогда не видел, и обман мгновенно раскроется. Подкоп делать тоже бессмысленно: земля мерзлая, да и рыть надо далеко, не один месяц займет, и не с его силенками, а он смертник, долго его на довольствии, пусть и скудном, держать не будут, Серафим уж этот порядок знал.

— Думай, Серафим, думай, для чего-то тебе голова была дадена, — пошутил Кен, но Серафим отнесся к этой шутке серьезно и стал думать. — Ты тут все ходы и выходы знаешь.

Конечно, Ксенофон Дмитриевич понимал, что для охранника главное заполучить крестик, но слова Кена о том, что животворная сила передается лишь в случае добровольной передачи, прочно укоренилась в его сознании. Он загорелся идеей спасти грека и самому при этом остаться вне подозрении. Ну, выгонят его из ВЧК, он в Бутырку охранником устроится, там тоже их не хватает. А Каламатиано надеялся на то, что коли Рейли не взяли, значит, существуют в целости и его явки. Сидней поможет деньгами и переправит Кена через Финляндию в Европу. Но самое главное, Ксенофон Дмитриевич утрет нос этому бандиту Петерсу, дав ему понять, что сопливому неучу тягаться с профессионалами не след. Он дал задание охраннику проверить ходы из лазарета, намереваясь попроситься туда, но Серафим сообщил, что от смертников никаких медицинских просьб не принимают. Какие бы способы побега ни придумывались, а самым надежным, несмотря на весь риск, оставался один: воспользоваться одеждой Серафима, его пропуском и попытаться нахально выйти через парадный подъезд. Самое лучшее время — обед, когда Серафим ходил за кипятком и хлебом. Тогда на охранников особого внимания не обращают. Столовая, где брали хлеб и кипяток, находилась в основном здании. Можно было бы зайти и за хлебом, но лучше не рисковать. И без того надо придумать, как пройти мимо часового. На крайний случай придется спасаться бегством, и вот здесь потребуется главное радение Серафима: найти крепкий возок, хорошего коня с добрым возницей, да уплатить ему вперед, да чтоб ждал в условленное время на Лубянской площади, а ездок в одежде Серафима появится. И тогда все получится.

Кен начал уже проговаривать с охранником детали побега, заставлял его запоминать и пересказывать, как показывают пропуск часовому, каким движением здороваются ли, отдают ли честь и что при этом говорят. Каждая деталь была тут важна, чтобы часовой ничего не заподозрил. К примеру, Кен идет быстро, опустив голову, на ходу кивает, махнув пропуском. Остановит часовой его или не остановит, чтобы рассмотреть его повнимательнее? Все это должен сначала проделать Серафим, понаблюдать, а потом подробно пересказать ему.

Серафим все исполнил в точности, как велел Каламатиано: часовой остановил его и подробно изучил пропуск, взглянул на него и пропустит. Значит, надо сделать так, чтобы часовой не вспомнил, где видел это лицо. К примеру, подходит Кен к часовому и суровым диктующим голосом говорит ему: «Будут спрашивать Куркина из отдела саботажа, так я буду через час», и часовой уже. преисполнен важностью поручения. Серафим видел именно этого Куркина, сказавшего эту фразу и небрежно махнувшего пропуском, но часовой его не остановил. Это чрезвычайно заинтересовало Ксенофона Дмитриевича. Вряд ли часовой лично знал этого Куркина или какого-нибудь Прозоровского. Просто ему приятно, что помимо этой тупой механической работы проверять пропуска на него возлагают и серьезное, ответственное задание, после которого часового могут заметить, выделить, взять в отдел. И страж, слушая это поручение, не будет всматриваться в пропуск. Ему важнее запомнить лицо начальника-чекиста, отдающего приказ, чтобы, увидев его второй раз, сказать: «Товарищ Прозоровский, вас спрашивали, я их отослал на второй этаж к вашему кабинету. Они, верно, там дожидаются». Это элементарная психология.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кен подробно выпытал все о внешности и манерах каждого часового. Они дежурили по суткам. И важно найти своего. Один слишком ретив, другой охоч до формальностей, третий слишком зловреден.

— Там есть один такой с мясистой рожей, в угрях вся, так прямо измывается над людями! — рассказывал Серафим. — Минуты по две иного мужика рассматривает, чтобы где какой дехвект обнаружить и носом ткнуть. Вот уж зловредная личность, прямо спасу нет!

А этот, веснушчатый, с «рязанской рожей», как аттестовал его Серафим, принявший к исполнению приказ Куркина, подходил более всего, потому как «щеками весь робок делается», пояснил уроженец Вычегодска. На нем и остановились. Выяснили график его дежурств, наметили дни побега. Оставалось найти возок или кибитку с возницей. Последнюю предпочтительно: меньше разных глаз за тобой по дороге наблюдает.

— А на крестик ишо можно посмотреть? — попросил Серафим.

Ксенофон Дмитриевич вытащил его, и охранник смотрел, любовался, разглядывал, тяжело вздыхая в конце этого долгого созерцания. На крест рельефно была нанесена фигура распятого Христа, и охранник точно в толпе зевак присутствовал на Голгофе, наблюдая за страданиями мученика.

— Ну все! — Ксенофон спрятал его за пазуху.

— Ведь как крестик-то сделан, прям лик видать! — удивлялся охранник. — Вот уж действительно, видать, животворящий.

Будь крестик медным или оловянным, Серафим поверил бы и в него, столь ярко Ксенофон Дмитриевич сумел описать его «заговоренность».

— Но я-то жив, жив, — постоянно повторял Каламатиано, — а Петя Лесневский хоть и в пальто был, да умер.

— Только жилетку вы зря ему свою отдали, — сетовал охранник. — Костюм свой все равно здесь оставите, а жилетку Никодим, тамошний охранник, забрал, я видел.

Труднее всего для Серафима оказалось найти кибитку с возницей. Тут он боялся, что ванька в случае неудачи проговорится, и денег ему было жалко. Кен уговаривал Серафима три дня, пока тот наконец не сдался и через приятеля-сапожника не нанял его брата. Нанимал сам брательник, поэтому лица того, кто деньги платил, возница не видел. Серафим сказал сапожнику, что человек будет в его одежде и от него, человек важный, и отвезти его надо будет по важному делу в среду днем, из чего Кен понял, что Серафим на сотенную поскупился, а сапожнику отдал свои старые поношенные сапоги. На том они ударили по рукам и выпили четвертинку. Опять сапожником поставленную. Серафим сообщил Ксенофону Дмитриевичу об этом в понедельник. Оставалось два дня: вторник и среда.

Во вторник Кен сбрил бороду, которая выросла за это время, оставив на лице ту самую хмурую небритость, которая проглядывала на физиономии Серафима. Но не только это разнило его с Каламатиано. Круглое, с утиным носом, почти без подбородка, с нагнивающими голубыми глазками, лицо Серафима не являло собой законченного портрета, ибо схватить характер, сказать что-то определенное об охраннике по его роже было почти невозможно. Твердый лик Ксенофона Дмитриевича в противовес размытой личности Серафима читался сразу же, несмотря на капризную нижнюю губу и детскую беззащитность. Это легко преодолевалось умным, волевым взглядом, и резко проступала порода, точно резец Господа корпел над проработкой черт не одни сутки, как бы заранее решив покорить взоры посторонних затаенным изяществом. Поэтому, чтобы еще больше урезать путь опасного разоблачения, Кен предложил охраннику в среду утром прийти с перевязанной щекой, как будто болит зуб, дабы повязкой скрыть пол-лица. Пусть это будет всем бросаться в глаза, но утром Серафиму надо подольше потереться около охранника, чтобы он запомнил прежде всего повязку.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 84
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Первый шпион Америки - Романов Владислав Иванович бесплатно.
Похожие на Первый шпион Америки - Романов Владислав Иванович книги

Оставить комментарий