Искатель. 1983. Выпуск №1 - Ал. Буртынский

— Шлепнут при попытке к бегству. Проще всего, чтобы тут не мараться.

— Та-ак…

Об этом он не подумал. Лицо Борьки приблизилось.

— Давай нож, Тоня, раз так — придется мне, я покрепче.

— Нет уж, я сам.

— Ты что…

Он так пронзительно, с таким отчаянным упорством смотрел на Антона, что здоровый глаз его словно заплыл слезой.

— Не обижайся, Борь…

Он и сам не мог бы объяснить своего упрямства. Слишком дорого ему стоил этот перелом в Борисе, очухается, тогда другое дело, а сейчас он должен надеяться только на себя.

— Ага, — кивнул Борис, — ладно. Все в порядке.

* * *

Их вывели под вечер. Возле поста у ворот горел фонарь. Антон увидел блеклое, в проступивших звездах небо, залезавших в кабину немцев. Со связанными за спиной руками его втолкнули в кузов вслед за Борисом, там лежали вповалку еще двое или трое. Раненые? Он весь подобрался: их-то зачем в спецлагерь? Значит, прав Борис? Провокация, чтобы всех кокнуть по дороге при попытке к бегству. Но с ним и Борисом могли разделаться и здесь, зачем тратить бензин… Или такие вещи делаются по твердой инструкции? И тогда ясен горбун с его ножом. А если все-таки хотел помочь, ведь в любом случае оружие нелишне. Теперь все зависело от их ловкости и удачи. Плечо почти не болело, он разминал его, напрягая мускулы, не сводя глаз с охранника, тот, казалось, дремал, сгорбясь в углу у зарешеченного окошка, темнела его голова в солдатском картузе с высокой тульей. Непохоже, чтобы он ждал нападения или притворялся. Значит, где-то в леске их просто кокнут и за борт.

У ворот на мостках кузов подбросило, из угла донесся сдержанный стон. Охранник что-то проворчал, ругнулся — не по-немецки, может быть, это был итальянец или румын.

…Машину трясло на булыжной мостовой, и плечо Бориса, упиравшееся ему в скулу, дрожало мелкой дрожью.

Антон, изловчась, сдавил его зубами, успокаивая товарища и вместе с тем подавая сигнал. Сам он был почти спокоен, терять нечего — один конец. Мысль работала четко. Только не нервничать, в их распоряжении минут десять, не меньше. Он снова толкнул Бориса, не спуская глаз с угла, где был охранник, и согнул колено, чувствуя, что нож скользит по сапогу наружу, и боясь, как бы он не выскользнул раньше времени. Но Борис на этот раз действовал точно, чуть отвернувшись и засунув связанную руку в голенище. Нет, не стукнуло, поймал.

Они сидели спиной друг к другу, и каждое движение ножа по бечевке отдавалось во всем теле Антона тупым, знобящим шуршанием. Антон помогал ножу движением рук, боясь резать запястье. Вот ослаб узел, и он приник спиной к кабине, тайком разминая занемевшие пальцы.

Снова застонали в углу, и опять ругнулся охранник. Нет, не время. Нужно наверняка. Он нащупал руки Бориса и стал резать с нажимом, каждое мгновение ожидая беды.

Темнело, видно, тот самый лес обступил дорогу. Аи да горбун! Антон резко оттолкнул Бориса и сразу кинулся на часового, держа нож обеими руками. Тот охнул и стал валиться на бок. Он вырвал у него из кобуры пистолет, Борька уже был рядом, нашаривал засов.

— Браток, — хрипло донеслось из угла, — помогай, браток.

Он обернулся. Борис схватил его за плечо, прохрипел:

— Куда? Кто они? Ты знаешь? Прыгаем… — Дверца распахнулась. Но Антон, повинуясь уже одному инстинкту, на ощупь резанул по путам на чьих-то протянутых руках.

— Бежать сможете? Держи нож!

— Ага… Попробуем.

Спина Бориса мелькнула в квадрате дверей. Сжимая пистолет, он прыгнул следом, кубарем скатившись в кювет, и побежал меж сосен за мелькавшей впереди тенью.

Издали, донеслась автоматная очередь. Уже переползая по холмистому полю в тянувшийся вдоль речки кустарник, Антон успел разглядеть на дороге медленно катившийся задом «оппель», язычок огня, хлеставший из кабины по ковылявшим к опушке двум беглецам в красноармейской форме. И уже ничего не ощущал, кроме веток ивняка, хлеставших по лицу, где-то рядом по-осиному пропели пущенные наобум пули. Глотая воздух клокочущим у горла сердцем, все бежал, чуть срезая к городку.

Хотел крикнуть и Борису: «Бери правей», но тот, видно, и сам уже сообразил — свернул в сторону. Еще минут через пять, мокрые от пота, тяжело дыша, оба остановились возле узкой грунтовки, отделявшей кукурузное поле от крайних хат. Там, вдалеке, за смутно белевшим в сумерках поселком, маячили огни станции, ясно просверкивал желтый глаз семафора.

Эту грунтовку можно было одолеть в два прыжка, но Антоном по-прежнему владел обостренный инстинкт, не позволявший сделать ложного шага. Из лесу речушка утекала вправо, углубляясь в поле, образуя ручей, ивняк обозначал его круговой путь к железной дороге. Лучше сделать крюк, на всякий случай надо было сбить со следа погоню. Хотя, если верить горбуну, искать их будут в лесу, если будут искать вообще.

— Давай за мной…

Он сбежал к пойме и пошел пригибаясь, пройдя с километр, нырнул в кукурузу и, подождав Бориса, пополз, стараясь не терять из виду отблескивающую в полутьме колею. Ползли долго, пока снова не открылся сбоку светофор. От него надо было идти вправо к запасным путям. Оттуда доносились короткие гудки «кукушки», лязг буферов, изредка приглушенные расстоянием голоса. Напряжение схлынуло. Антон почувствовал, что у него дрожат руки. Всем своим существом вдруг запоздало ощутил хруст чужих ребер под ножом, и его стошнило.

Он еще полежал ничком, вытирая лицо сухой жесткой травой, сказал, переводя дыхание:

— Пока что горбун не подвел. А может, сесть на любой попавшийся?

— Нет! — тотчас возразил Борис. — Не подвел же… Впрочем, возможно, ты и прав… И все-таки на любой опасно.

Казалось, к нему вернулась привычная рассудительность.

Слева послышались приглушенные женские голоса, удалявшиеся к станции. Может быть, чья-то жена или мать несли кормильцу еду на дежурство. В узелках, как носили до войны. И было странно, что люди работают, ходят поезда. В этом было нечто неестественное. Шаги протопали совсем близко, мелькнули белые косынки.

— Давай к тропе, погляди, где свернут, только поточней.

И лишь когда Борис уже скользнул влево, исчез, понял, что фактически приказал ему, и Борька повиновался без звука. Это пришло как бы само собой. Они поменялись ролями, и с этой минуты так будет и впредь — ему решать. Он почти физически ощутил ответственность, что давящей тяжестью легла на его плечи.

Звезды заволакивало тучами, нежданно закапал дождик. Борис вскоре вернулся, прошептал сухим горлом:

— Там овражек, видно, тропа выходит прямо к запасным путям. Пошли?

— Подождем немного. До полной темноты.