Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук - Николай Александрович Мезенин

ученой экспедиции для сравнительного исследования уровней Черного и Каспийского морей. В качестве преподавателя астрономии в Петербургском университете, пользуясь постоянной приязнию и советами знаменитого учителя, он почувствовал в себе призвание к составлению полного современного руководства к географической астрономии» [25, с. 9].

Рецензент, директор Николаевской обсерватории, член-корреспондент Академии наук К. X. Кнорре назвал сочинение Савича «одним из отраднейших и замечательнейших явлений новейшей русской литературы, удовлетворяющим давно ощущаемой потребности особенно при нынешнем сильном развитии и множестве совершаемых у нас географических работ; трудом, объемлющим предмет свой и сообразным с современным состоянием науки; наконец, полнейшим руководством к употреблению переносных астрономических инструментов с указанием всех приемов установки и всех тонкостей поверки оных и с изложением лучших метод для обрабатывания и вычисления собранных наблюдений» [25, с. 11].

Академик В. Я. Струве, выступая в Общем собрании Академии, сказал, что «…нет ни на отечественном, ни на других языках столь хорошего сочинения по этой части» [22, с. 45]. Это мнение поддержал и Э. X. Ленц.

Первое однотомное издание «Приложения» быстро разошлось и скоро стало библиографической редкостью. В 1871 г. вышло второе «исправленное и умноженное» издание этой книги в двух томах. Труд был переведен на немецкий язык и дважды издан в Гамбурге.

Успешно работали и другие астрономы, труды которых были увенчаны Демидовскими премиями. Фридрих Аргеландер, немецкий астроном, в 1823–1837 гг. работал в России сначала директором астрономической обсерватории в Або, затем профессором университета в Гельсингфорсе, где под его руководством была построена астрономическая обсерватория. Там же он создал свой труд о переменных звездах и опубликовал его в «Записках Петербургской Академии наук». Здесь Аргеландер впервые надежно определил направление, по которому относительно звезд движется вся Солнечная система. Для этого автор использовал определенные им с максимальной точностью движения звезд и подтвердил результат, полученный английским астрономом Уильямом Гершелем-старшим в 1783 г. всего по 13 звездам.

Труд Аргеландера по представлению академиков Вишневского, Остроградского и Струве был отмечен полной премией в 1837 г. В отзыве на работу Аргеландера В. Я. Струве писал: «Если лет за 12 перед сим младший Гершель справедливо заметил, что «наши сведения об особых движениях звезд находятся в самом жалком положении, или, лучше сказать, неведение наше в отношении к ним составляет пятно новейшей астрономии», то мы можем гордиться тем, что один из наших астрономов, Аргеландер, положил конец сему тяжелому упреку, совершив труд, который без всякого сомнения принадлежит к отличнейшим произведениям наблюдательной астрономии нашего века… Трудом Аргеландера разрешен один из важнейших вопросов науки. Если столько неподвижных звезд явственно имеют свое особое движение, то не подвизается ли само Солнце в пространстве мироздания?» [5, с. 12, 14].

В 1842 г. О. В. Струве подтвердил выводы Аргеландера и окончательно устранил сомнения в реальности открытого У. Гершелем движения Солнечной системы в пространстве по направлению к созвездию Геркулеса. Учитывая движение Солнечной системы, Струве получил более точную величину, характеризующую скорость прецессии.[6]

В 1845 г. французский астроном У. Доверье по предложению Ф. Араго занялся изучением неправильностей в движении планеты Уран. Критически рассмотрев возмущения Урана, Леверье скоро высказал предположение о существовании неизвестной планеты, вычислил ее положение, и по его указанию в сентябре 1846 г. она была найдена берлинским астрономом И. Г. Галле. Планету назвали Нептун.

В третьем номере журнала «Современник» за 1847 г. появилась статья астронома А. Н. Савича «Опыт общепонятного исторического рассказа о том, как была открыта новая планета Нептун». О реакции современников на это открытие говорит письмо В. Г. Белинского другу и писателю В. Н. Боткину от 4 марта 1847 г.: «3 № «Современника» вышел, кажется, недурен… Хорошая статья Савича — популярное изложение сущности подвига Леверье. Ясна и понятна — стало быть, достигла своей цели, а потому и хороша. Я теперь только понял, что такое Леверье. Я думал, что вся штука в открытии новой планеты. Нет, дело в уяснении открытого Ньютоном всеобщего закона тяготения. Леверье двинул науку» [19, т. 9, с. 631].

Расчетами движения новой планеты занялся магистр астрономии М. А. Ковальский, в 1845 г. окончивший Петербургский университет с золотой медалью. За два года упорного труда он представил первую теорию движения планеты, защитив свою работу в качестве докторской диссертации (1851 г.). После защиты Ковальскому предложили место профессора и руководителя кафедры астрономии в Казанском университете, а два года спустя назначили директором обсерватории этого университета.

Ученый продолжал развивать теорию движения Нептуна. На основании собственных наблюдений этой планеты он определил ее орбиту. В 1854 г. он пересмотрел свою теорию, учтя притяжение всех крупных планет. В виде сочинения «Теория движения Нептуна» эти материалы были представлены на соискание Демидовской премии.

Рецензент М. В. Остроградский писал: «Из рассмотренного мною сочинения видно обширное знание автором метод, употребляемых в небесной механике. Он даже отчасти изменял эти методы, где считал нужным… Притом рассуждение г. Ковальского есть следствие продолжительного и упорного труда: оно содержит в себе множество нумерических выкладок, собственно ему принадлежащих и относящихся к теории Нептуна, Юпитера, Сатурна и Урана, — теории, которою пополняются периодически неравенства трех последних планет…» [20, с. 22, 23].

Академия, желая поощрить молодого ученого, подающего столь блестящие надежды, присудила Ковальскому половинную премию в 1855 г. Работа была опубликована в 1856 г. с приложением таблиц движения Нептуна до 1880 г. Этими таблицами пользовались до 1867 г. Они считались удобнее таблиц американского астронома С. Ньюкома, который на основании последующих наблюдений вычислил позже новую орбиту Нептуна. М. А. Ковальский был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук (1862 г.) и Лондонского королевского общества (1863), а также стал почетным членом ряда других русских и зарубежных научных учреждений. Однако в целом заслуги этого крупного астронома XIX в. полностью оценили лишь в наше время. «Его деятельность, как и деятельность большинства других крупнейших астрономов XVIII–XIX вв., характерна сочетанием работы ревностного наблюдателя и глубокого мыслителя-теоретика», — пишет советский астроном В. А. Воронцов-Вельяминов [21, с. 168]. Ковальский получил также Демидовскую премию за описание путешествия по Северному Уралу (см. гл. «География»).

Работы русских астрономов, в частности Савича и других, учитывали и нужды геодезии. «Потребность в точных координатах теперь еще больше возросла в связи с развитием транспорта (в частности, постройкой первых железных дорог), с освоением новых земель и, наконец, в связи с потребностями военного и военно-морского дела. Многочисленные определения географических координат городов и трангуляция охватили обширнейшие территории России» [9, с. 105].

В 1857 г. вышло в свет составленное А. Н. Савичем для слушателей геодезического отделения Академии Генерального штаба учебное руководство «Приложение теории вероятностей к вычислению наблюдении геодезических измерений». Через два года труд Савича был удостоен половинной Демидовской премии. Рецензенты В. Я. Буняковский и О. В. Струве отмечали, что профессор Савич «полезными трудами своими много способствовал к распространению у нас как практической астрономии, так и лучших, современных методов наблюдения и способов вычислений, приобретенных наукой в последнее десятилетие…

Руководство г.