Игра Эндера - Кард Орсон Скотт

– Поднимайтесь по лестнице по одному, – сказал один из офицеров. – Увидите ряд с пустыми сиденьями, занимайте любое. Окон там нет, так что можете не толкаться.

Это была шутка. Ребята засмеялись.

Эндер шел одним из последних, хотя и не самым последним. Телекамеры все еще были наведены на лестницу. «Увидит ли Валентина, как я исчезаю в недрах челнока? А может, помахать ей рукой или подбежать к оператору и спросить разрешения попрощаться с сестрой?» Он не знал одного: даже если бы он это сделал, цензура вырезала бы его слова. Мальчики, улетающие в Боевую школу, должны быть героями. Они не могут тосковать по кому бы то ни было. Эндер ничего не знал о цензуре, но понимал: обращаться с подобными вопросами к телекамерам будет неправильно.

Он быстро одолел короткий мостик, ведущий к двери челнока, и, нырнув внутрь, заметил, что стена справа покрыта ковром, совсем как пол. Вот здесь и началась та самая потеря ориентации. Он представил себе, что стена – это пол и он идет по стене. Добрался до второй лестницы и увидел, что вертикальная поверхность за ней тоже покрыта ковром. «Я ползу вверх по полу. Рука за рукой, шаг за шагом».

А потом, просто ради смеха, он представил себе, что на самом деле сейчас не поднимается, а спускается по стене. Пол и потолок практически мгновенно поменялись местами, и он продолжал убеждать себя в таком положении дел, пока не добрался до пустующего места. И, уже сев, понял вдруг, что крепко держится за подлокотники – даже несмотря на то, что гравитация плотно прижимала его к креслу.

Остальные мальчики слегка подпрыгивали на пружинистых сиденьях, дразнились, толкались, перекрикивались. Эндер вытащил привязные ремни, внимательно изучил их, прикидывая, как они должны соединяться, проходя между ногами, обхватывая пояс и плечи. Он представил себе перевернутый корабль, свисающий с поверхности Земли, будто с потолка, и лишь гигантские пальцы гравитации удерживают его на месте. «Но мы ускользнем, – подумал он. – Вырвемся и упадем с этой планеты».

Тогда он не осознал всего значения этой мысли. И только потом, много позже, вспомнил, что еще до того, как оставил Землю, впервые подумал о ней как о некой, как будто чужой, планете, одной из многих.

– Ну что, осваиваешься? – поинтересовался Графф, стоявший рядом на лестнице.

– Летите с нами? – спросил Эндер.

– Обычно я не летаю за рекрутами, – ответил Графф. – Как-никак я старший офицер. Администратор школы. Нечто вроде завуча. Но в этот раз меня отпустили. Правда, велели побыстрее возвращаться, иначе останусь без работы.

Он улыбнулся, и Эндер улыбнулся в ответ. Ему было уютно с Граффом. Графф хороший. И еще он завуч Боевой школы. Эндер слегка расслабился. По крайней мере, у него будет там друг.

Взрослые помогли мальчикам пристегнуться, тем из них, кто, в отличие от Эндера, не сообразил сделать это раньше. Потом прождали еще час, а тем временем телевизор, расположенный в носу челнока, рассказывал о челночных перелетах, пересказывал историю освоения космоса и описывал славное будущее, которое ждет величественные корабли Международного флота. Очень скучно и утомительно. Эндер видел такие фильмы раньше. Только раньше он не был пристегнут к креслу внутри самого настоящего челнока. И не свисал вниз головой с живота матери-Земли.

Запуск оказался совсем не страшным, хотя и пощекотал нервы. Тряска, несколько секунд паники, – конечно, таких катастроф, как в ранние времена челночных перелетов, уже очень давно не случалось, но все когда-нибудь происходит снова. Из фильмов никогда не узнаешь, сколько неприятностей можно пережить, лежа на спине в мягком кресле.

А потом все кончилось, и Эндер повис на ремнях в невесомости.

Поскольку он уже привык ориентироваться на новый лад, то вовсе не удивился, когда увидел, как Графф ползет по лестнице задом наперед, словно спускается к носу челнока. Не поразился и тогда, когда Графф зацепился ногами за скобу, оттолкнулся руками и встал, как в обычном аэроплане.

Но некоторым, похоже, приходилось нелегко. Один из мальчиков издал характерный звук, и Эндер понял, почему им запретили есть аж за двадцать часов до запуска. Рвота в невесомости – не такая уж смешная штука, как кажется.

Самому Эндеру игра Граффа с гравитацией пришлась по вкусу, и он решил как бы продолжить ее. Сначала представил себе, что Графф свисает вниз головой из центрального прохода, а потом переменил точку зрения и увидел его торчащим перпендикулярно из стены. «Притяжение может действовать в любую сторону. Так, как я захочу. Я могу заставить Граффа стоять на голове, а он даже не узнает об этом».

– Что смешного, Виггин?

Голос Граффа был злым и резким. «Что-то я сделал не так, – подумал Эндер. – Может, рассмеялся вслух?»

– Я задал тебе вопрос, солдат! – пролаял Графф.

«Ага. Началось обучение». Эндер видел по телевизору несколько фильмов о военных, и там всегда много кричали, особенно во время подготовки, прежде чем солдат и офицер становились добрыми друзьями.

– Так точно, сэр, – ответил Эндер.

– Тогда отвечай!

– Я представил себе, что вы зацепились ногами и висите вниз головой. И подумал, что это очень смешно.

Но сейчас, под холодным взглядом Граффа, было совсем не до смеха.

– Тебе, я думаю, это смешно. А кому-нибудь еще?

В ответ прозвучало неровное бормотание, в котором можно было различить несколько «нет».

– А почему, собственно, нет? – Графф окинул всех презрительным взглядом. – Сплошь дураки собрались у нас сегодня здесь. Идиоты с куриными мозгами. Только у одного из вас хватило ума понять, что в невесомости можно выбирать то направление, какое считаешь нужным. Ты понимаешь это, Шафтс?

Мальчик кивнул.

– Вот уж вряд ли. Откуда? Ты не только дурак, но и лжец к тому же. Только у одного парня на сегодняшнем рейсе есть хоть какие-то мозги – у Эндера Виггина. Получше приглядитесь к нему, сосунки. Он станет коммодором, когда вы еще не вылезете из пеленок. Потому что он в невесомости думает, а вы только блюете.

События развивались совсем не так, как должны были. По логике, Граффу следовало высмеять его, а не выставлять лучшим. Сначала они должны были оказаться по разные стороны, чтобы потом стать друзьями.

– Большинство из вас просто вылетит вон. Привыкайте к этой мысли, сосунки. Большинство из вас кончит Пехотной школой, потому что вам просто-напросто недостает мозгов, чтобы управляться с пилотированием в глубоком космосе. Большинство из вас не стоит даже тех денег, что потратили на этот перелет, ибо в вас нет нужных качеств. Да, возможно, кое-кто справится и, вполне может быть, принесет человечеству хоть какую-то пользу. Но на вашем месте я бы не очень на это рассчитывал. Здесь и сейчас я бы поставил только на одного из вас.

Внезапно Графф сделал заднее сальто, поймал лестницу руками, оттолкнулся от нее ногами и сделал бы стойку на голове, если бы пол был внизу, или повис на руках, если бы пол оказался сверху. Перебирая руками, добрался по проходу до своего места.

– Похоже, ты сделал карьеру, – сказал мальчик, сидевший рядом.

Эндер покачал головой.

– Что, даже разговаривать теперь не хочешь? – обиделся мальчик.

– Я не просил его об этом, – прошептал Эндер.

И вдруг почувствовал острую боль в макушке. А потом опять. За спиной кто-то хихикнул. Мальчик, сидевший прямо за ним, наверное, отстегнул свои ремни, чтобы дотянуться до него. Еще один удар по голове. «Отстань, – подумал Эндер, – я ничего тебе не сделал».

Снова удар по голове и снова смех. Графф что, не видит? Он наконец вмешается или нет? Новый удар. Еще сильнее. По-настоящему больно. Где же Графф?

Потом вдруг Эндер все понял. Графф намеренно спровоцировал их. Это было куда хуже того, что он видел в фильмах. Когда над тобой издевается сержант, остальные принимают твою сторону. Но когда офицер отдает тебе предпочтение, тебя начинают ненавидеть.

– Эй, дерьмоед, – послышалось сзади, и его опять ударили по голове. – Как тебе это нравится? Что, супермозг, кайфуешь?