Ловушка для каравана - Александр Федорович Скрипель

полка, где его уже ждали боевые машины пехоты с лейтенантом Пластовцом. Снайпер Саликов выполнил указание старшины доставить водителю обед, кроме того, захватил ещё несколько буханок свежеиспечённого хлеба. Передавая водителю котелок каши и хлеб, он хвастался:

— На, потрогай, тепленький ещё. Там поваром в столовой мой земляк работает, так он меня хорошо знает и обязан мне ещё с гражданки!

Почувствовав аромат свежеиспечённого хлеба, бойцы, несмотря на то, что вроде бы плотно пообедали, уставились в сторону снайпера. Саликов, чуть склонив голову, исподлобья посмотрел на них и, показывая на свой вещмешок, величаво, с гонором проинформировал:

— Пацаны! Я и для вас постарался! У меня везде в тылу полка земляки есть!

— Ого! Молодец! Но больше не хвастайся, болтун! Вам всем тут лишь бы хиханьки да хаханьки разводить! — прикрикнул старшина, усаживаясь в кабину «Урала».

Наконец все бойцы уселись на боевые машины пехоты. Колонна в составе двух БМП-2 с грузовым автомобилем выехала из полка.

Глава четвертая

В городе и окрестностях Кабула

Жемчужина пригорода столицы Афганистана. По самой изысканной улице Кабула. В горном районе города. На блокпосту «Байкал». Въезд в Махипарское ущелье. Слёзы гор.

За воротами контрольно-пропускного пункта полка перед глазами экипажей боевых машин открылся поселок Даралуман. Это населённый пункт на юго-западной окраине Кабула, где было место дислокации полка. Вокруг по всей равнине рассыпались сады, поля, между которыми прятались плоские крыши домов. Среди деревьев воздвигались высокие глиняные стены. На некоторых из них красовались зубчатые башни.

Этот пригород был настоящей жемчужиной и запланированным городом, построенным в 1920-х годах при короле (Эмире) Аманулы-Хане, который стремился превратить Дарамулан в новую современную столицу. С вступлением на престол в феврале 1919 г. Аманулы-Хана была провозглашена независимость Афганистана, которую первым признал её северный сосед. В свою очередь, Афганистан стал первой страной, признавшей молодую Советскую республику. Между ними установились дружеские отношения, а с 28 февраля 1921 года был стратифицирован советско-афганский договор.

Солнце было уже в зените. Своими беспощадными лучами оно жгло тело лейтенанта Пластовца и бойцов, сидящих на броне. Из кабины «Урала» были видны голова и запылённые усы старшины. Впереди, на хорошо просматриваемой со всех сторон возвышенности, показался дворец Дар уль-Аман, где разместилось афганское Министерство обороны, Главный советский военный союзник со своим аппаратом, а также бюро переводов, в котором работали выпускники Московского военного института иностранных языков.

По соседству, на высоком холме, возвышаясь над окрестностями поселка Даралумана, показался дворец Тадж-Бек, где разместился Штаб 40-й Армии и Главное политическое управление афганской армии.

Пластовец, показывая рукой в сторону дворцов, оживлённо рассказывал сидящим рядом на броне бойцам об их истории. Миновав дворцы, двинулись по длинному прямому бульвару Даралуман-рауд, самой изысканной улице Кабула. Мимо проходили троллейбусы (самый дешёвый вид транспорта для местных жителей). На улицах было много и советских автомобилей, начиная от «Жигулей» и заканчивая большегрузными автомобилями МАЗ и КАМАЗ. В Кабуле в это время работало большое совместное афганско-советское автомобильное предприятие с крупными филиалами «АФСОТР»[6]. По пути встречались самые невероятные виды транспорта: от современных машин до мотоколясок и повозок, которые тянут животные или люди.

Некоторые районы Кабула уступами поднимаются прямо в горы. К высоким склонам горных гряд Асман и Шердарваз, словно ласточкины гнёзда, приклеились лачуги горожан. Мимо по обочине рядом с боевыми машинами пехоты и грузовым автомобилем гуськом шли афганцы с кожаными бурдюками за спиной. Люди свернули на тропинку, поднимающуюся вверх к горам.

— Куда это они? И что несут, товарищ старший прапорщик? — спросил молодой водитель автомобиля у старшего прапорщика Соракапуда.

— Это водоносы. Их сейчас, наверное, тысячи в Кабуле. Они вот в те лачуги на склонах гор доставляют воду. Это их работа.

— А кто платит им за это? И сколько за такой ужасный труд? — пробормотал изумлённый водитель.

— Как видишь, носильщики — это пожилые люди или подростки, у которых нет работы. Платят за это мелочь. Я слышал от наших советских специалистов, которые работают здесь, что сейчас в их плане стоит строительство водопровода, — ответил старшина, покручивая усы.

По ходу движения, в направлении на Джелалабад, в V-образной долине, с крутыми, скалистыми местами, отвесными склонами, открывается прекрасный вид на озёрный край Карха. Солнце словно позолотило блестящую поверхность озер, проникая своими лучами в самые дальние уголки зелёной долины и скрываясь в глубоком ущелье. Ниже города, вдоль трассы, между голубоватых камней, как полированная, блестит река Кабул, которая протекает в извилистом неразветвлённом русле Кабульской котловины.

Проезжая мимо этих красот, созданных природой, все солдаты, сидя на броне с лейтенантом Пластовцом, смотрели вокруг заворожёнными глазами. Только старшина роты, находясь в кабине машины, идущей под охраной двух БМП, внимательно наблюдал за водителем, который первый раз самостоятельно выехал в рейс. Дорога становилась все извилистее. Откинувшись на спинку сиденья, плотно прильнув к ней спиной, старший прапорщик следил за дорогой и действиями водителя.

— Не отвлекайся, держи расстояние и не отставай от БМП, спокойно держись за руль, — учил он.

Поднимая облако пыли, машины вышли на прямую трассу. Раскалённая пыль взрывалась под гусеницами БМП и колесами «Урала», следующего в замыкании. Скоро все три машины уверенно полетели по бетонке. Вот показался нависающий над дорогой и рекой каменистый склон и вход в ущелье Танги-Махипар.

Подъехав к советскому блокпосту «Байкал», на входе в ущелье, где боевую службу несли артиллеристы из артиллерийского полка 108-й мотострелковой дивизии, машины притормозили. Поприветствовав на ходу бойцов, несущих боевую службу, повернули в ущелье, где дорога начала сужаться. Замедлив ход, въехали в Махипарское ущелье, протяжённость которого восемнадцать километров. Слева от дороги русло реки было загромождено валунами и обломками скал. Справа высилась каменная громада. Река бурлила и стремительно неслась по ущелью.

На горах и нависших над ущельем скалах не встречается ни единой травинки. Казалось, будто кто-то вживую, вместе с кожей, сорвал весь растительный покров. Сами скалы были похожи на великанов, которых заточили в сырую землю.

Казалось, что скопившаяся в некоторых местах влага напоминает слёзы этих каменных исполинов, повидавших и переживших за тысячелетия неимоверные события. Они запечатлели в своём каменном мозгу многие исторические события и как будто призывали:

— Люди, опомнитесь! Прекратите сеять смерть, убивать друг друга! В ваших руках судьба мира и планеты Земля. Мы сильнее вас, но, увы, не можем остановить средневековое варварство, прекратить засилье зла и тьмы! Мы обращаемся к вам, Воинам Света и