Путь к смерти. Жить до конца - Виктор Зорза

Джейн сдерживалась, пока не добралась до своей палаты. И тут разрыдалась — слезы заливали ей лицо. Медсестра подозрительно быстро принесла лоток со шприцем.

— Я уже в порядке. Мне ничего не надо, — мгновенно запротестовала больная, стараясь успокоиться. Она села на кровать, лихорадочно хватаясь за одежду. Глаза были полны слез.

— Уезжаем отсюда к черту! За спиной сестры возник врач.

— Скажи им, чтоб они ушли! — отрезала Джейн. Врач и сестра стояли в нерешительности. Розмари попыталась их успокоить.

— Дочь уже в порядке, спасибо.

Джейн взяла себя в руки, и они быстро покинули больницу. Но такси еле-еле ползло — был час пик. Джейн увидела в парке под деревьями нарциссы — была середина марта, и повсюду распускались цветы.

Тем временем Виктор узнал, что Англия и США обмениваются новейшими достижениями в лечении рака, и Джейн получит все, что возможно, здесь. Виктор больше не настаивал на переезде. Никто не знал, что ожидает Джейн, и семья не могла строить никаких планов. Приходилось жить день за днем, час за часом, всячески стараясь совладать с постоянной тревогой и неизвестностью.

Джейн лежала в постели, много читала, писала письма, звонила по телефону и развлекала приходящих друзей. Эти встречи очень помогали — у Джейн была своя жизнь, и она не чувствовала себя беспомощным инвалидом. Не все уж так мрачно. Она пересказывала нам новости и шутки, которыми развлекали ее друзья.

— Не знаю, почему они ко мне приходят, — сказала однажды дочь. — Я ведь почти только про рак и говорю — может надоесть. Только бы они не устали от меня и не перестали навещать.

— Уверена, что им нравится общение с тобой, — заверяла дочь Розмари. — Из жалости и симпатии можно прийти раз-другой, но друзьям приятно болтать с тобой, вот они и приходят.

И вдруг Джейн залилась счастливым смехом:

— Майкл сказал, что я — самая худшая реклама питательной пищи.

Когда Джейн училась в университете Суссекса, Майкл стал ее первой любовью. Они провели вместе два года в Брайтоне, на каникулы уезжали в Европу и Америку, где у них было много замечательных приключений. Друг в друге они открывали неизвестные прежде черты, и каждый, изумляясь, обнаруживал в другом все новые достоинства. Джейн поощряла интерес Майкла к политике. И он, отринув уют и спокойное существование представителя средних классов, с головой окунулся в эту политику, став на сторону левых. К тому времени Джейн увлеклась женским движением. Они были так поглощены друг другом, так близки, что Джейн временами казалось, будто она утратила свое я, и это ее пугало. Она начала отступать. Это вызвало между влюбленными напряженные отношения, и ни он, ни она не знали, как изменить ситуацию. В итоге Джейн решилась на откровенный разрыв, желая избавиться от зависимости.

Майкл старался понять Джейн, нуждавшуюся в собственном «пространстве», об этом они подолгу, страстно, мучительно спорили, анализируя свои отношения, но Майкл не находил нужным решительный разрыв. Однако переубедить Джейн он не смог. И только дал себе клятву прийти ей на помощь, когда будет нужно. Несколько лет они то расходились, то сближались, когда одиночество Джейн пересиливало ее стремление к независимости. Теперь, когда болезнь Джейн обострилась, Майкл вернулся, так как она в этом очень нуждалась. Между ними опять проснулась любовь — робкая, неуверенная в будущем, но очень необходимая Джейн в критический момент ее жизни.

Глава 3

Однажды к Джейн пригласили целительницу. Ее упросила приехать подруга цеплявшейся даже за соломинку Розмари. Говорили, целительница способна на чудеса. Она не всегда исцеляет, но помогает больным приспособиться к своему положению.

— Зачем приезжает эта женщина? — резко спросила утром Джейн. — Я не хочу ее видеть. Не желаю никаких исцелителей. Чем она может помочь?

Розмари спокойно ответила дочери, что раньше она не возражала против этого визита — никакого вреда целительница не причинит, но, возможно, это интересно.

— Она думает, что сможет тебе помочь. Едет она издалека, но, если тебе в самом деле не хочется пускать ее в свою комнату, я просто угощу ее чаем, и она уедет.

— Раз уж она тут, пусть зайдет, — проворчала Джейн.

Миссис Клэр оказалась маленькой кругленькой женщиной с добрыми серыми глазами, лицо ее обрамляли седые кудряшки. Лестницу, ведущую в комнату Джейн, она преодолела пыхтя, но не теряя величавости. На лице ее уверенность в себе сочеталась с материнской нежностью. Розмари поежилась при мысли, что Виктор был бы категорически против этой затеи.

Джейн села в постели и стала разыгрывать роль хозяйки. Целительница попросила горячей воды. Она откинула покрывало и ничуть не удивилась, увидав Джейн обнаженной — та не любила спать в ночной рубашке. Миссис Клэр погрузила в горячую воду руки, затем энергично встряхнула ими, обрызгав все вокруг. Потом медленно, сильно нажимая, провела мокрыми руками по телу девушки: от плеч до кончиков пальцев ног, от бедер до ступней — она как бы выдавливала болезнь. После каждого поглаживания целительница встряхивала руками, словно сбрасывая хворь.

Закрыв неподвижное тело Джейн одеялом, она произнесла:

— Теперь ты заснешь. А завтра наступит облегчение, — и бесшумно удалилась.

В холле она сказала Розмари:

— Ваша дочь очень, очень больна. Но я готова ее лечить. Может она совсем прекратить обычное лечение?

Предложение было искренним и серьезным, и Розмари неуверенно отвечала:

— Я спрошу Джейн… Я позвоню вам. И очень благодарна. — Розмари взялась за кошелек. — Я бы хотела…

— Только расходы на проезд, милая, — с чувством сказала целительница. — Иначе нельзя. И что бы вы ни решили, я буду думать о Джейн. И мои друзья тоже.

Розмари поднялась к дочери — она не спала.

— Миссис Клэр сказала, что может меня вылечить, если я всерьез ей поверю, — спокойно произнесла Джейн. — Но не знаю, смогу ли я — вряд ли. Мне нельзя рисковать.

Позже она сказала матери, что именно тогда, после ухода целительницы, поняла, что скоро умрет. Она уже начала засыпать, когда ее охватили страх и отчаяние — надежды не было.

Вскоре после визита миссис Клэр Розмари проснулась среди ночи от жуткого крика. Джейн поднялась с постели, стараясь выпрямить ногу.

— Какая невыносимая боль в боку — наверное, неудобно лежала, — простонала она.

В этот момент и Розмари поняла, что Джейн обречена. Мать теперь знала: в ней самой крепла уверенность в неизбежности утраты. Но когда болезнь принимала новый оборот или появлялась ложная тревога, муки Розмари возрастали до критического предела. Новые пятна? Или еще одна опухоль? Мы понимали неизбежность ухудшения состояния Джейн, но все-таки каждый раз удар обрушивался внезапно, и, чтобы его преодолеть, Розмари нуждалась в поддержке. Тереза и Джейн тоже боролись — каждая по-своему. В душе каждой из трех женщин жил молчаливый страх, и его было необходимо отбрасывать, подавлять. Но об этом почти не говорили. Всячески старались облегчить друг другу жизнь, и довольно успешно.

Новым союзником стал Майкл — его появление всегда вселяло в Джейн уверенность. В серьезности заболевания Джейн он не признавался даже самому себе и, едва она падала духом, делал все, чтобы вернуть ей уверенность и стремление одолеть болезнь. Их прежнюю любовь он использовал как оружие, чтобы отразить нависшую над любимой беду. Он лучше других знал, как стать Джейн ближе и дороже всех. Чтобы оживить прошлое, он вспоминал годы, проведенные ими в Брайтоне.

Порой он просто говорил какие-то слова прежних дней, и смысл их был понятен только им одним. Эти слова не только выражали ласку, но приобрели особый смысл в те времена, когда влюбленные путешествовали и многое пережили. Иногда оба вспоминали свои прежние разногласия или времена гармонии. В попытках Майкла вернуть прошлое таилась опасность для обоих.

Майкл брал Джейн за руку, целовал ее и нежно, бережно обнимал. Он снова стал ее любовником, чтобы красноречивее всяких слов уверить любимую: «Ты моя прежняя Джейн». Она не говорила, что ей нужно именно такое подтверждение, но, вероятно, имела это в виду, сетуя на распухшую ногу и безобразный шрам на теле.

Обняв Джейн, Майкл заставил ее встать и спуститься по лестнице, а потом осторожно снова подняться. Он объяснил Джейн, что это необходимо — так она скорее выздоровеет.

— Я знаю, тебе больно, но так надо.

И Джейн послушалась Майкла.

Она откликнулась на чувства Майкла и стала ему близка, как некогда в Брайтоне. В дневнике она записала: «После мамы и Терезы Майкл помог мне больше всех и стал самым дорогим. Я очень близка ему физически и духовно. Несколько раз, когда мы оставались наедине, я чувствовала себя с ним единым целым и в глубине души поняла, что после нашего разрыва мне его всегда недоставало».

Но вправе ли она снова влюбиться и увлечь Майкла за собой? Джейн писала об «опасности» своей слишком большой близости с Майклом и опасалась за него. «Только что я написала „опасность“. Почему же? Я боюсь слишком от него зависеть? Или ему повредить? Или что он не станет обо мне заботиться?»