Ночь в ином измерении - Любовь Алферова

- Так не станешь пить? - мирно спросил он. - И правильно! Коньяк какой-то дурацкий. Я хлебнул всего ничего и - представляешь? - померещился красный фехтовальщик почему-то с твоим чертежом.

- Чертеж! - ахнул Кудашов. - Я оставил там чертеж!

- Успокойся, здесь твой чертеж. Вон расстелен на диване. Я еще раз изучил его внимательно. Ты гениален, как Леонардо.

- Не льсти, Дробинин! - с угрозой предупредил Кудашов,

- Помилуй, Костя, какая лесть! Я завтра же пишу отношение на завод технологической оснастки. Можно и в тяжелое машиностроение обратиться. Сделаем заказ.

Речь Дробинина прервал стук в дверь. Затем кто-то толкнулся с другой стороны - и в комнату вплыл портрет Ролы: она стояла, воздев руки в складчатом одеянии. Горькое торжество одухотворяло лицо Ролы как в ту, последнюю, минуту. Из-под картины торчали костлявые ноги Рикардовой, обутые в суконные тапки.

- Костик дома? - сипло спросила она, невидимая за полотном.

- Проходите, пожалуйста, проходите! .Костик дома, только он немножечко не в духе. Но это из-за меня, - добавил Дробинин, избавляя старуху от ноши. - Какая картиночка чудненькая! Прямо шедевр! Влюбиться можно в такую красавицу!

Он прислонил портрет к шкафу и отступил, наигранно любуясь полотном. Кудашов с трудом оправился. Поза Дробинина показалась ему надругательством. Непослушной рукой он нашарил простыню, бросился, оттолкнул Дробинина плечом и накинул ткань на портрет, издав какой-то хрип.

- Узнаю дедовскую кровь, - изрекла, наблюдая за ним, Рикардова.

Кудашов в недоуменье обернулся.

- Это мой портрет, - сообщила старуха. - Я в роли Эвридики. Твой дед влюбился в меня в этой роли и заказал мой портрет известному мастеру. Любовь взаимной не была. Но, как говорится, поздно сожалеть. Мы расстались, а тридцать лет спустя, уже обремененный семьей, твой дед разыскал меня здесь, в этом городе, в этой квартире. Устроил обмен и поселился по соседству. Тогда и подарил портрет. Как он сберег его в странствиях и войнах - не представляю!

- Почему вы принесли его сюда? Ночью? - не владея голосом, с усилием вымолвил Кудашов. Дробинина событие тоже весьма заинтересовало.

- Принесла передать тебе. В дар. Мне девяносто лет. Глядишь, помру скоро. По ночам уж видится она, смертьизбавительница. Сегодня вот чьи-то угольные глаза жгли... Черные, а светятся. Потом вдруг ты за окном пролетел в громадной колбе и рыжий огонь вокруг, Я в тебе деда узнала. Ты похож на него очень, прям как моя Алина на меня, - Ланская вам внучка? - Кудашов слышал об этом впервые. Квартирные связи его никогда не интересовали.

- Троюродная. Седьмая вода на киселе. Случайное сходство. Сама я без семьи прожила. Вся в искусстве. Ну да хватит вспоминать! Береги портрет. А я пойду, лягу.., С постреленком Алинкиным напрыгалась, ног не чую...

- Зачем вы с нее деньги берете? - невпопад спросил Кудашов, провожая старуху.

- На похороны себе откладываю. Всё равно ж ей меня хоронить придется. Родственница! - значительно произнесла Рикардова.

Проскрипела, затворяясь, дверь.

- Зловещая какая-то баба... - проворчал ДробиНин. - Давай-ка рассмотрим портрет. Интересно! - Он протянул руку к простыне.

- Не трожь! - остановил Кудашов. - По-человечески прошу... Обессиленный его голос походил скорее на шелест. Он по-прежнему, сутулясь, сидел на диване, понурый, подавленный.

- Да не заболел ли ты? - всерьез встревожился друг. - Взбодрись, Костя! Смонтируем установку. Старшим инженером станешь. Сбудется твоя мечта.

- Мечта? - с усмешкой переспросил Кудашов. - Мечта - это безостановочный бег за горизонт, Дробинин, За грань, которой нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});