Тогайский дракон - Роберт Сальваторе

В этот момент Бринн показалось, что она ненавидит своего наставника. Ненавидит до глубины души. Зачем он так поступил с ней? Только ради того, чтобы убедиться, что она способна устроить подобную резню?

— Небрежно работаешь, — произнес Джуравиль. — С первым ты расправилась неплохо, но с той парой в кустах возилась слишком долго. Трое из тех, что лежат здесь, были только ранены, и у двоих из них хватило бы сил напасть на тебя. Что ты делала бы, если бы я не прикончил их? — Судя по выражению лица эльфа, он правильно истолковал сердитый взгляд тогайранки. — А почему, собственно, ты так на меня смотришь? — Снисходительный тон Джуравиля свидетельствовал о том, что он прекрасно понимает причину недовольства своей подопечной.

— К чему все это?

— Хочешь прослушать еще одну лекцию о неразумных злобных гоблинах? Сколько подобных примеров нужно привести, чтобы успокоить грызущее тебя чувство вины, рейнджер? Неужели мне придется снова рассказывать тебе о выжженных лесах, о набегах на человеческие поселения, о том, как гоблины убивали — и даже ели! — детей? Повторять историю войны с демоном, приводить сотни примеров бесчинств, что гоблины в те мрачные времена творили на землях Короны?

— Набеги на человеческие поселения, — с иронией заметила Бринн.

— Да, и заметь: убивали они с удовольствием.

— Как и ты! — воскликнула девушка, прекрасно понимая, что приближается к опасной черте.

— Нет, не так. — Джуравиль, похоже, ничуть не оскорбился. — Я делал то, что должен был сделать, причем старался выполнить это как можно лучше. Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что мне доставляет удовольствие убивать.

— И заодно новоиспеченному рейнджеру дан хороший урок, — продолжила Бринн; в ее голосе по-прежнему был слышен злой сарказм.

— И это, конечно, тоже, — невозмутимо отозвался эльф.

Тогайранка, казалось, вот-вот взорвется.

— И часто рейнджеры приобретают свой первый боевой опыт в сражениях с гоблинами? Достаточно удобные объекты для того, кто учится убивать!

— Совершенно верно, как правило, для этого выбираются гоблины или бешеные животные, — все так же спокойно ответил Джуравиль, — Хотя спорный вопрос, можно ли их приравнивать друг к другу.

От этого тона, как и от самого смысла его слов, Бринн окончательно пришла в ярость.

— Не всякий враг — достойный противник, — продолжал эльф.

Бринн отвернулась, зажмурив глаза; когда она открыла их, то устремила взгляд в сторону леса. И в тот же миг почувствовала мягкое прикосновение Джуравиля.

— Как ты сумеешь подняться на гору, если не в состоянии одолеть крошечный бугорок? — спросил он.

— Я не для того покинула Эндур'Блоу Иннинес, чтобы стать убийцей, — возразила девушка сквозь стиснутые зубы.

— Ты покинула долину эльфов, чтобы поднять восстание, — жестко произнес Джуравиль. — Думаешь, бывают бескровные мятежи?

— Это совсем другое…

— Потому что бехренские захватчики получат то, что заслужили?

Бринн прищурилась и уверенно заявила, глядя в лицо эльфу:

— Да!

— И что, погибнут только те из них, которые действительно заслуживают этого?

— Погибнут и многие тогайру, но они пойдут на это сознательно, веря, что, жертвуя жизнью, помогут освободить свой край!

— А также множество совершенно невинных людей, — заметил Джуравиль. — К примеру, дети, слишком маленькие, чтобы понимать, что происходит. Дряхлые старики. Женщины перед смертью будут подвергаться насилию. — Бринн изо всех сил старалась сохранить решимость во взоре, но внутренне содрогнулась. — Любая война — на редкость грязное дело, моя дорогая. В боевых действиях ятолы будут использовать известных своей невероятной свирепостью воинов чежу-лей. А те считают, что любого врага нужно просто стереть с лица земли. И неужели ты воображаешь, будто тогайру окажутся более великодушными? Оттесняя бехренцев, а тебе придется это делать, если и в самом деле хочешь, чтобы твой народ получил свободу, ты будешь захватывать их деревни и города, в которых живут люди, неповинные в завоевании Тогая. И ты совершенно уверена, что кое-кто из твоих воинов не воспользуется возможностью отомстить за все, чего они и их родные натерпелись во время вторжения захватчиков?

Девушка стоически продолжала испепелять эльфа взглядом, но скорее уже из упрямства. Умом она понимала, что Джуравиль прав, однако сердце Бринн соглашаться с этим не желало.

ГЛАВА 2

КРОВЬ СТОЛЕТИЙ

Эаким Дуан, Чезру — верховный правитель Бехрена, медленно открыл глаза. Начинался 308797-й день его жизни.

Все было как всегда. И солнце в окне спальни. И весенний воздух, в котором смешались запахи цветов и пряностей.

Эаким Дуан улыбнулся; ему все это бесконечно нравилось, и он не собирался ни с чем расставаться. Старик со стоном выбрался из гамака — обычного ложа для мест, где спящие в постелях часто подвергаются атаке агрессивных скорпионов. Медленно выпрямился, проклиная больные колени и одеревеневшую, как обычно после долгого ночного сна, спину.

Отделка и убранство его покоев были роскошными, какие и подобает иметь самому могущественному и богатому человеку к югу от горной гряды Пояс-и-Пряжка, а может, и к северу, хотя с последним можно было и поспорить. На украшенных великолепными гобеленами стенах играли лучи утреннего солнца.

Ощущать под босыми ногами пушистый ворс тканых ковров было удивительно приятно. Чезру пошевелил кончиками пальцев, растопырил их, как смог, и, волоча ноги, медленно пошел на другой конец большой комнаты, к богато украшенному умывальному тазу из бело-розового мрамора, с висящим над ним зеркалом в золотой раме. Ополоснув холодной водой морщинистое лицо, он посмотрел на свое отражение, сетуя на разрушительные следы, оставленные временем. А эти серые глаза… Нет, то, что он видел в зеркале, определенно ему не нравилось! Он в который уже раз пожалел, что не знал заранее, каков будет цвет радужных оболочек в этом избранном им самим теле.

Хорошо, если в следующий раз будут голубые, подумал он. Но, конечно, за всем уследить невозможно.

Ныне белки глаз Чезру имели болезненно-желтоватый оттенок, а шестидесятидвухлетнее тело на протяжении последних десяти лет доставляло ему одни мучения. О, конечно, он мог иметь все, что пожелает. Содержал гарем красавиц, которых доставляли к нему по мановению пальца, и вообще мог заполучить любую женщину, какую захочет, даже замужнюю. Ведь он был Чезру, верховным правителем Бехрена, Гласом Бога. По одному его слову человека сожгут заживо, он может приказать любому из своих подданных покончить с жизнью, и тот беспрекословно — причем с радостью — подчинится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});