Разрушители плотин (в сокращении) - Роберт Рэдклиф

Сначала он чувствовал себя узником, потом — отверженным. Прошло два года, от нее — ни слова. В 1938 году ему исполнилось восемнадцать, он бросил школу и взялся за первую же подвернувшуюся работу — клерком в страховой компании. Работу он ненавидел, но трудился не поднимая головы, а еще читал все газеты, перекладывая свой гнев на надвигающийся катаклизм. Всего через сутки после того, как Чемберлен выступил с обращением о начале войны, Питер сложил вещи, отправился на ближайший вербовочный пункт и вступил в ряды Королевских ВВС.

И там стал воином, настоящим мужчиной — самостоятельным, надежным; три года он летал и сражался, пока не посадил «Бейкер» в океан, поставив тем самым точку в почтенном списке из пятидесяти восьми вылетов на вражескую территорию. Но тем самым с ним было покончено — больше он никому не был нужен, фактически снова отвергнут, обречен на бездействие.

Через два дня после своего спасения Питер и его экипаж вернулись в Сирстон — прощаться. Громкие пирушки по этому поводу были уже позади, расставание прошло как-то приглушенно. Бокал хереса с майором Уокером, пара хлопков по спине в столовой — на том и кончилось. Каждый получил двухнедельный отпуск. Питер с Дядькой Макдауэлом решили прямиком направиться на базу ВВС в Скэмптон в Линкольншире.

Дядька прекрасно знал, зачем они едут: поблагодарить тех двоих, кому они, собственно, были обязаны жизнью, — офицера разведслужбы капитана авиации Кредо и голубятника Мюррея. Ведь на самом деле, напомнил им за хересом майор Уокер, если бы эти двое не оказались такими сообразительными, шансы на спасение экипажа «Бейкера» практически равнялись нулю. Дядька охотно согласился — впрочем, была у него и своя причина ехать в Линкольншир. Ему нечем было больше заняться. Он был бездетным вдовцом — жена погибла год назад во время воздушного налета, после чего он сразу напросился на второй оперативный цикл.

В Скэмптон они прибыли в середине дня, доложились командиру базы, полковнику авиации Уитворту. Тот принял их тепло и сразу отправил в кабинет к Кредо. Там они представились, сказали все положенные слова и попытались скрыть потрясение, которое вызвали обгоревшее лицо и скрюченная, скрытая перчаткой рука офицера разведки.

— Чаю выпьете, джентльмены? — осведомился Кредо, поднимаясь. Потом, не чинясь, рассказал про свои увечья — он так делал всегда, зная, что летчиков смущают такие вещи: — Простите за внешний вид. В прошлом году подвернулся на «Веллингтоне» под зенитный снаряд над Гельголандом. Молока, сахара?

Они вежливо сидели, слушая, как кастаньетами постукивают чашки — Кредо управлялся одной рукой. Разливая чай, он продолжал говорить, голос у него был мягкий, интеллигентный, не вязавшийся с изувеченным лицом и неловкими движениями.

— А с Мюрреем вы уже познакомились? — спросил он, бросив взгляд на Питера; тот покачал головой. — Ну, он сейчас придет. Изумительный персонаж. И жена у него очень симпатичная.

В ожидании они пили чай и по просьбе Кредо пересказывали историю последнего полета «Бейкера».

— Вы молодцы, — заметил Кредо, когда они закончили. — Голову не потеряли, действовали грамотно — вот и уцелели.

Он взял ручку и начал неловко что-то записывать. На форме у него красовалась синевато-малиновая нашивка ордена «За выдающиеся заслуги», к которому представляют за проявленное личное мужество. За что он его получил, догадаться было нетрудно. Волосы у него были светлые, а ниже лоб, рот и щеки — те части лица, которые не защищены летным шлемом, — сильно обгорели, красная кожа шелушилась, ее рассекали желтые задубевшие шрамы. Нос представлял собой багровый обрубок, рот — перекошенную щель, неестественную, как у клоуна. Только проницательные голубые глаза не пострадали. Он поднял голову, перехватил их взгляды.

— На мне были очки, — сказал он негромко. — Полезная, оказывается, вещь.

— А экипаж уцелел? — спросил Дядька.

— Двое — да, четверо — нет.

— Сурово.

— Да. — Кредо сел, глядя на посетителей. — Ладно, джентльмены, хватит обо мне. Я слышал, вы свое отлетали, будете теперь учить других, как это делать правильно.

Питер прочистил горло:

— Так точно, сэр. Хотя у меня был вопрос по этому поводу.

— Вот как? Валяйте.

— Да. Ну, в общем, я слыхал, что иногда экипажам разрешают отлетать третий оперативный цикл.

Сидевший рядом Дядька явно напрягся. Кредо на другой стороне стола моргнул.

— Вот как? И где это вы такое слышали?

Питер не успел ответить — в дверь громко постучали, и в кабинет ворвался Мюррей.

— Так это они и есть? — проорал он.

— Они самые.

— Ух ты, а на вид-то ничего особенного! А я из-за них так старался!

— Еще бы. Старший лейтенант Лайтфут, сержант Макдауэл, позвольте представить вам сержанта Мюррея.

— Ирландец-голубятник. — Дядька схватил руку Мюррея.

— Он самый! А ты — шотландец, ну да ладно, с кем не бывает.

Он был крупным: широкие плечи, широкая грудь, широкое красное лицо, кудрявые волосы, могучие бицепсы. Повернулся к Питеру — тот был ниже на две головы:

— А этот маломерок — англичанин, помогай ему Бог! Ладно, потерпим. — Питер и глазом не успел моргнуть, как оказался в медвежьих объятиях, начисто вышибивших из него дух. — Как вас там, Лайтфут? Ничего себе фамилия, прямо как у индейца!

Покончив с приветствиями, сержант Мюррей показал им базу — та сильно напоминала Сирстон, только была больше и оснащена более современной техникой, потом воспоследовала лихая поездка на грузовичке в дальний конец летного поля, чтобы осмотреть голубятню — та располагалась над сараем, где стояла всякая сельскохозяйственная техника.

— Мои единоличные владения! — объяснил Мюррей, извлекая из шкафчика бутылку виски. Они поднялись по приставной лестнице на чердак, затянутый железной сеткой, — там же находился крошечный кабинет. Мюррей показал гостям своих птиц, нежно воркуя, объяснил, как выращивает их и дрессирует. Потом протянул руку и вынул одного голубя из клетки — Питер с Дядькой с глубоким почтением посмотрели на птицу, спасшую их от гибели.

— Невероятно, — пробормотал Дядька. — Такой крошечный, а какое расстояние пролетел. И как быстро.

— Господь его для этого и создал, — ответил Мюррей. — На ваше счастье.

База ВВС в Скэмптоне принадлежала Пятой авиагруппе бомбардировочной авиации, сейчас здесь дислоцировалось только одно подразделение, 57-я эскадрилья, хотя места вполне хватало на две. Сама Пятая группа состояла из десяти эскадрилий «Ланкастеров», располагавшихся на восьми аэродромах в Линкольншире; штаб группы находился в Грэнтеме.

Пока Питер и Дядька любовались в Скэмптоне голубями, командир Бомбардировочного командования, пятидесятилетний главный маршал авиации Артур Харрис — въедливый, строгий, похожий на бульдога человек, сидел в полутемной комнате в городке Теддингтон, графство Миддлсекс, и смотрел на пожилого седовласого ученого, который возился с проектором.

— Да ну сколько же можно! — не выдержал наконец Харрис. — Мне в шесть нужно быть в министерстве.

— Сейчас-сейчас, — ответил ученый, явно нервничая. Через несколько секунд проектор ожил, и на экране появилось зернистое черно-белое изображение морского берега и расстилавшегося за ним водного пространства.

— И где мы на сей раз? — осведомился Харрис.

— В Чесиле, сэр. Сейчас появится «веллингтон».

На экране возник двухмоторный «веллингтон», низко летящий над морем. Под фюзеляжем явственно просматривались два сферических предмета, диаметром сантиметров пятьдесят. Когда бомбардировщик поравнялся с камерой, один из предметов отделился, упал в море и бодро заскакал по волнам, будто футбольный мячик по траве.

— Ну, прыгает, это мы, Уоллис, уже знаем! — пробурчал Харрис. — И вашу чертову статью я читал. Но для плотин она слишком маломощная, вы сами говорили!

— Да, но теперь можно сделать и большую.

— Тогда ее будет не закрепить под «ланкастером», диаметр слишком велик!

— Нет, потому что я изменил форму. Видите, это уже не шар. Теперь это сжатый сфероид. То есть сплющенная сфера, по форме напоминающая бочку.

— И что с того?

— Диаметр стал меньше за счет удлинения. Теперь ее можно подвесить под «ланкастером».

— А она сработает?

Ученый указал на экран:

— Вы только что видели это своими глазами. Уменьшенная срабатывает прекрасно.

— Правда? Так это была бочка, не шар?

Ученый скромно улыбнулся.

— Давайте, сэр, пройдем в соседнее помещение, там расположен бассейн. Это займет одну минуту.

Харрис последовал за ним — они прошли по коридору и, миновав распашную дверь, оказались в длинной низкой пристройке. Здесь находился неглубокий бассейн, шириной семь метров, а глубиной от силы метр, зато по длине — почти стометровый.