Экскурсия выпускного класса - Райнхарт Юнге

Карстен сумрачно посмотрел с высоты своего метра восьмидесяти на молодую учительницу.

– Не понимаю только одного, – продолжала невозмутимо практикантка, – зачем ты учишься с вонючими пролетариями в реальной школе?

Лицо Карстена стало пепельным, как его волосы.

Но Бруно снова опередил его:

– Так это ж ясно, как день, фрау Краузе. Такую тупость не исправишь никакими родительскими подношениями.

Вожделенные места на заднем сиденье захватила группа во главе со Стефанией. Когда, наконец, носильщики стали протискиваться по узкому центральному проходу, Стефи крикнула:

– Илмаз, здесь есть еще одно место!

Как всегда, когда нужно было действовать быстро, на пути оказался замешкавшийся Карстен. Илмаз, не раздумывая, ткнул его на свободное место рядом с Олафом, третьим блондином в классе. С отвращением взглянув на его усеянную нашивками джинсовую куртку, Карстен вскочил снова.

– Только не с ним! Что общего у меня с поклонником футбольной команды Шальке? А ты, – накинулся он на турка, – держи руки дальше от наших девушек!

Илмаз усмехнулся. Потом сдвинул Карстена в сторону и стал протискиваться назад. Но не успел он сделать и шага, как кто-то схватил его за пояс. Он оглянулся: Бруно!

– Слушай, – попросил тот, – пусти меня туда!

Илмаз замотал головой.

Лицо Бруно приняло почти умоляющее выражение. Вплотную придвинувшись к уху турка, он зашептал:

– Ну, пожалуйста, Илмаз. Эта поездка – последний шанс. Через две недели вручат аттестаты, и я больше никогда ее не увижу.

– Не выйдет, Бруно, место занято. С того вечера в пятницу…

Бруно выпустил пояс. Молча смотрел он, как Илмаз уселся рядом со Стефи и тесно – очень тесно – прижался к ней. В горле у него застрял ком, который никак нельзя было проглотить.

11

Полиция и федеральная безопасность отреагировали даже быстрее, чем опасался Пахман.

Дольше всех промешкался седовласый обермейстер, распределявший около шести контрольные посты. Спустя две минуты после последнего выстрела он все еще лежал в укрытии за письменным столом. Решившись, наконец, выглянуть в окно, он ощутил, что ему необходимо срочно подкрепиться добрым глотком «Штайнхегера».[2] Овладев таким образом собой, он дрожащей рукою схватился за телефон.

Обервахмистр Шульц действовал быстрее. Едва кузов «БМВ» исчез из виду, он кинулся назад к контрольному пункту грузовиков. Запыхавшись, доложил дежурному офицеру:

– Голубой «БМВ», с металлическим отливом. Пятая модель. Номерной знак на К, цифры не разглядел. Возможны одно или два пулевых отверстия на правом крыле. Пассажиры – трое или четверо мужчин.

Уже через минуту сигнал тревоги получили все посты дорожной полиции Рейнской области. В следующие шестьдесят секунд была установлена связь с полицей-президиумом в Ахене. Запрограммированный на случай возникновения подобных ситуаций компьютер выдал список необходимых мероприятий, проведение которых началось в семь часов три минуты.

В тот же момент в центре управления и общей оперативной обстановки федерального министерства внутренних дел заработал телетайп, отбивший первое короткое сообщение о происшествии в районе Лихтенбуша. Центр работал круглосуточно, в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств ему вменялось в обязанность, минуя обычные служебные пути и ведомственное подчинение, принять срочные меры, исходя из сложившейся обстановки. Перестрелка на границе была как раз таким чрезвычайным обстоятельством.

Дежурный тут же ввел в действие девятую группу пограничной охраны. И пока пятьдесят профессионалов, специально натасканных на охоту за террористами, по тревоге неслись к вертолетам, в Бонне на центральном пульте группы безопасности в особом отделе федерального ведомства уголовной полиции уже звонил телефон.

Ровно в семь часов пятьдесят пять минут советник уголовной полиции Пуш сунул свой опознавательный знак в шлиц электронного пропускного устройства и набрал дополнительно личный свой код. За пуленепробиваемым стеклом в комнате дежурного загорелась лампочка. Часовой нажатием кнопки открыл тяжелую дверь и вышел в коридор.

– Доброе утро, господин советник. Вас срочно ожидает господин Шефер!

Пуш кивнул, вошел в лифт, поднялся в отдел по борьбе с терроризмом. Не заходя к себе, он постучал к шефу.

– Доброе утро, Пуш. У вас на столе несколько срочных сообщений. Прорыв с применением огнестрельного оружия через пограничный пункт в районе Ахена, двое убитых. Девятая группа пограничной охраны блокирует место происшествия и ждет указаний, пять человек из нашего розыскного отряда уже в воздухе. Поднимайте людей…

Люди Пуша – это около тридцати сотрудников постоянно действующей чрезвычайной комиссии по борьбе с терроризмом. Они служили в разных отделах, занимаясь ежедневными своими делами, и лишь по тревоге собирались вместе как чрезвычайная комиссия. При этом заранее было определено, кто исполняет какие функции. Весьма рациональная система.

– Еще вопросы, Пуш?

– Да. Когда и кому докладывать?

– Начальнику федерального ведомства уголовной полиции, начиная с десяти утра каждые три часа, до этого в Висбаден. Если министр решит собрать свой штаб в Бонне, вас проинформируют. Желаю удачи, Пуш.

– Благодарю, господин Шефер!

Энергично, но без поспешности направился Пуш в свой кабинет, там он набрал четыре телефонных номера. Сейчас он разговаривал с Локампом, постоянным своим заместителем и начальником штаба.

– Доброе утро, Хорст. Началось. Ахен – Лихтенбуш. Двое из розыскного отдела и мы с тобой вылетаем через четверть часа. Остальные приедут на машинах позже. Предупреди сначала вертолетчиков, потом позвони в Висбаден. И поддай жару твоим спецам по месту происшествия!

Из стенного шкафа Пуш извлек дорожный чемоданчик и поставил его у двери, даже не проверив содержимого. Жена следила, чтобы там всегда лежали глаженые рубашки, чистые носки и зубная паста.

Советник еще раз взялся за телефон и набрал домашний номер.

Ему было сорок пять лет, женат, двое дочерей. Карьера его началась в шестьдесят третьем году в отделе краж со взломом в Брауншвайге. По собственному желанию его перевели через два года в седьмой комиссариат Ганновера, там он переквалифицировался в эксперта по «левому экстремизму». Тотальное фотографирование участников массовых протестов против повышения стоимости проезда по железной дороге и в автобусах было его рук делом. Как, впрочем, и последовавшие крупные денежные штрафы.

В конце семидесятого года Пуша перевели в земельное полицейское управление. Здесь ему тоже выпал заметный успех: в результате многочасовых допросов он заставил-таки разговориться экономку одного крупного профессора, в доме которого как-то раз ночевали двое из окружения Баадера и Майнхоф.

Такой человек мог оказаться полезным и в федеральном ведомстве. Вот почему с семьдесят пятого года Пуш работал в Бонне.

Выслушав семь или восемь гудков, Пуш положил трубку. Должно быть, Криста повела как раз младшую в школу. После обеда попробует позвонить еще раз – если останется время.

Прежде чем отправиться, он отпер ящик письменного стола. Достал предметы полицейского снаряжения, о которых рядовой служащий может только мечтать, заказывать их имели право лишь служащие особых подразделений: специальную кожаную кобуру марки «Федерал мен» и пятизарядный девятимиллиметровый револьвер из специальной стали американской фирмы «Смит и Вессон».

Пуш укрепил обычную кобуру на ремне, проверил наличие патронов в пяти отделениях револьвера и спрятал его в специальную свою кобуру под мышкой. Она позволяла стремительно выхватить оружие в опасной ситуации.

Подобное снаряжение возможно спасло бы жизнь Петеру Штрауху.

12

«Восемь часов тридцать минут. В эфире вторая программа западногерманского радио. Передаем последние известия. По официально не подтвержденным данным сегодня утром на бельгийской границе, в районе контрольного пункта Ахен – Лихтенбуш произошел кровавый инцидент. Ахенская „Фолъксцайтунг“ утверждает, что имеются трое убитых. Представитель командования пограничной охраны западной границы несколько минут назад отказался дать какие-либо разъяснения, ссылаясь на отсутствие точной информации…»

– Ты слышал?

Карстен Кайзер перегнулся через проход к Олафу. Блондин, казалось, ничего не слышал. Устроившись спиной к окну и вытянув ноги поперек двойного сиденья, он с головой ушел в книгу, которую раскрыл, как только тронулся автобус.

– Эй, проснись! Красные опять кого-то убили!

– Что?

Толстяк пересказал своими словами сообщение о происшествии близ Лихтенбуша.

– И это, – сделал он вывод, – наверняка были красные свиньи из РАФ.

– РАФ? А что это такое?