Империя смерти - Даниил Мельников

А вот как Геринг напутствовал своих молодчиков из вспомогательной полиции: «Я пришел сюда не для того, чтобы блюсти справедливость, моя цель — уничтожать и искоренять. Вот и все». И далее: «Эту борьбу не на жизнь, а на смерть я веду вместе с низами, а именно с коричневыми рубашками (форма штурмовиков. — Авт.)! Я разъясняю, что народ должен сам себя защищать».

По меткому выражению одного из историков: «В Пруссии начался шабаш ведьм». Впрочем, почему только в Пруссии? Все законы и указы Гитлера — Геринга немедленно распространялись и на другие земли, где действовал зловещий дуумвират Гиммлер — Гейдрих. Но об этом — позже.

24 февраля опьяневшие от неслыханной безнаказанности бандиты ворвались в Дом Карла Либкнехта на площади Бюлова, где помещался ЦК легальной Коммунистической партии Германии (подчеркиваем слово «легальной», ведь КПГ никто не только не запрещал, за эту партию голосовали миллионы трудящихся). Три дня ищейки Гитлера обыскивали Дом — и, разумеется, безрезультатно. Никаких «подрывных» документов там не было и не могло быть.

Полиция опубликовала совершенно невразумительное сообщение о каких-то «сотнях центнеров преступных бумаг». Однако, что именно говорилось «в сотнях центнеров», осталось неизвестным. Пришлось вмешаться Герингу. Он заявил через официальное прусское информационное бюро, что «в очень короткий срок представит общественности найденные документы». Нетрудно догадаться, что он их так никогда и не представил. Зато полиция и сам Геринг намекнули, будто им известно (?), что коммунисты готовятся к террористическим актам против национал-социалистов и… публичных зданий. Французский историк Эдуард Калик в своей книге «Рейнхард Гейдрих. Ключевая фигура «третьего рейха» пишет, что инспирированная Гиммлером и Гейдрихом Flüsterpropaganda (пропаганда шепотом) утверждала, будто Герингу стало известно: коммунисты готовят 10 тыс. пожаров во всей Германии и целую серию покушений на политических деятелей. При этом «марксисты будут переодеты в форму СА».

Таким образом, разбой в Доме Карла Либкнехта был прологом к новому, еще более чудовищному разбою…

27 февраля нацисты совершили «провокацию века» — подожгли рейхстаг[12] и объявили, что в этом повинны… коммунисты. Рейхстаг являлся «публичным зданием»! Тут уж ничего не скажешь! Совершенно очевидно: провокация с поджогом рейхстага была необходима Гитлеру и его подручным, дабы раз и навсегда расправиться с авангардом рабочего класса, с самой последовательной, умной и непримиримой по отношению к реакции и к войне партией Германии — КПГ.

Непосредственными организаторами поджога были, безусловно, штурмовики, довольно скоро «ликвидированные» как нежелательные свидетели совершенного преступления. Однако Эдуард Калик в своей книге о Гейдрихе убедительно доказывает, что и СС не остались в стороне от этого неслыханного злодеяния. В частности, он выделяет роль Гейдриха. Думается, что рассуждения Калика заслуживают внимания.

Не вдаваясь сейчас в детали подготовки и проведения поджога, скажем одно — провокация была исполнена неумело, топорно. В нее не поверили ни в самой Германии, ни за ее пределами. Слабоумный, находившийся под гнетом не то пыток, не то специальных наркотических препаратов, Ван дер Люббе никак не соответствовал той роли коммуниста-поджигателя (кстати, он и не был коммунистом!), которую ему навязали.

Тем не менее известно, что даже столь грубая работа гитлеровцев возымела действие.

28 февраля дряхлый президент Германии Гинденбург издал закон «Об охране народа и государства», фактически окончательно ликвидировавший все конституционные права немецких граждан. Этот же закон вводил смертную казнь для участников антифашистского Сопротивления. Десятки видных деятелей КПГ были заключены в тюрьму.

3 марта нацисты бросили за решетку Эрнста Тельмана, председателя Коммунистической партии Германии. 6 марта был запрещен «Рейхсбаннер»[13] в Тюрингии. До конца марта этот запрет распространился на другие левые организации во всей Германии.

Казалось бы, поджог рейхстага, жестокие преследования, концлагеря, тюрьмы, где подвергались пыткам и издевательствам тысячи людей, чрезвычайные законы, следовавшие один за другим и представлявшие собой сплошные беззакония, должны были обеспечить Гитлеру неограниченную власть над Германией. Но такова уж была природа этого проклятого строя — малейшая тень права и законности ставила в тупик, парализовала нацистов. Провалилась комедия с поджогом рейхстага, провалились и выборы 5 марта. Несмотря на то что в избирательных участках сидели штурмовики, не брезгавшие и прямыми подлогами, несмотря на то что коммунистам власти не дали возможность вести предвыборную кампанию, КПГ получила 4,8 млн голосов, а социал-демократы — без малого 7 млн. Итого, за партии трудящихся проголосовало 12 млн смелых людей! А это значило для Гитлера и его хозяев, что террор надо усилить.

21 марта Гинденбург издал новый «Указ о предательстве», согласно которому поступки, вредящие благополучию империи или репутации правительства, караются по всей строгости. Следствием этого указа было создание «чрезвычайных судов» (просуществовавших, кстати сказать, до крушения нацизма) и амнистия нацистским убийцам, которые как бы по мановению волшебного жезла превратились в «героев» и «мучеников». К концу марта относится и первое упоминание о концлагерях, в частности о концлагере в Ораниенбурге, разместившемся на территории заброшенной фабрики. К тому времени тюрьмы в Германии были переполнены, и нацисты «официально» ввели термин «охранный арест», то есть арест без ордера, без следствия и суда. Под «охранным арестом» человек мог пробыть до конца своих дней, не зная, за что он подвергся репрессиям. Это также явилось весьма важным нововведением нацистов, ибо начисто лишало граждан «третьего рейха» возможности апеллировать к законам, к юстиции. И тут компетенция карательных органов выводилась из-под контроля государственных инстанций.

Наконец, 26 марта в недрах прусского министерства внутренних дел возникла тайная государственная полиция — гестапо[14], то самое гестапо, которое на протяжении 12 лет наводило ужас на 70 млн немцев рейха и на миллионы людей за пределами Германии. Непосредственным создателем гестапо стал Рудольф Дильс, личный дружок, а впоследствии и родственник Геринга. Дильс — ему было всего 33 года — прожил бурную молодость. Этот пьяница и развратник, член самых реакционных студенческих корпораций, пошел на службу в прусское министерство внутренних дел еще при социал-демократе Зеверинге. Потом выступил с лжесвидетельством против своего первого шефа (обвинил его в связи с коммунистами), поочередно подлизывался к канцлерам Папену и Шлейхеру и наконец окончательно выбрал себе хозяина — Геринга (при этом Дильс не вступил в НСДАП). Будучи начальником отдела IA, он уже при Папене вел запрещенную игру, шпионил за левыми силами, собирал досье на видных общественных деятелей — словом, организовал нечто вроде шпионско-политического центра внутри министерства. С приходом нацистов к власти Дильс превратил свой отдел в политическую полицию Пруссии.

Прежде всего он расширил отдел в четыре раза (первоначально в нем было всего 60 чиновников, а после первой реорганизации — уже 250). А главное, основал «службу безопасности» (СД), которая действовала уже независимо от министерства внутренних дел. Вскоре она официально выделилась из полицай-президиума и получила огромное собственное здание, в котором раньше помещалось художественное училище. Это здание было расположено на ставшей печально знаменитой Принц Альбрехтштрассе[15].

Выше мы уже писали, что и Гиммлер с Гейдрихом не сидели сложа руки. Правда, западные историки утверждают: Геринг, Геббельс, Фрик и еще многие другие — вот кому нацистский фюрер сразу же обеспечил «теплые местечки» в государстве, но «бледного, всегда чересчур усердного фактотума Гиммлера он забыл…».

На самом деле «бледный фактотум» постепенно захватывал все большую и большую власть.

Гиммлер начал с того, что закрепил свои позиции в Баварии. 1 апреля 1933 г. он стал официальным руководителем политической полиции в этой земле и присвоил себе титул «политический полицейский командир». Формально Гиммлер подчинялся баварскому министерству внутренних дел (в этом министерстве он занял пост начальника особого отдела).

В своих «владениях» Гиммлер решил представить себя противником «эксцессов», творившихся в концентрационных лагерях СА. Так, например, он отдал приказ, согласно которому арест лиц духовного звания мог производиться только с особого разрешения баварской политической полиции. Одновременно будущий рейхсфюрер СС «систематизировал» террор против основных врагов нацистского рейха — немецких коммунистов. Сотни и тысячи коммунистов и других противников режима были арестованы и помещены в «официальные» концлагеря. Главным концлагерем в Мюнхене стал концлагерь в Дахау, который разместился в корпусах бывшей фабрики по изготовлению пороха. Собственно говоря, именно с этих времен и началась «эра» концлагерей.