Александр Македонский. Наследник власти - Неля Гульчук

Девушка вновь прислушалась. В соседних покоях по-прежнему царила тишина. Апама прилегла на ложе и попыталась удобнее расположиться на нем, чтобы успокоиться. Внезапно вблизи раздались громкие мужские голоса. Апама замерла, не зная, что предпринять. Она разрывалась между злостью, предлагавшей ей притвориться спящей, и любовью, толкавшей ее с распростертыми объятиями навстречу тому, кого так ждала.

– Нет! Только не это!

Селевк был очень пьян. Неверными шагами он шел к ложу, протянув вперед руки в поисках опоры.

Апама с ужасом увидела приближающееся к ней лицо с красивыми, благородными чертами и бессмысленным взглядом.

– Итак, по приказу великого царя я явился к тебе, персидская красавица!

Всей тяжестью своего тела Селевк упал на ложе. Апама судорожно закуталась в покрывало и забилась в угол.

– Сними с себя все! – пробормотал Селевк.

Неверными руками он потянул покрывало, пытаясь добраться до охваченной ужасом персиянки.

Ярость и обида пробудили в Апаме неожиданные силы. В полумраке ее глаза грозно заблестели, как у изготовившейся к прыжку тигрицы.

– Не смей прикасаться ко мне, – сквозь сжатые зубы тихо проговорила она. – Ни сегодня, ни когда-либо!

Хмель на время вылетел из головы Селевка. Он строго посмотрел на навязанную ему жену.

– Запомни, что я тебе скажу: я выполняю приказ всемогущего царя. Ты здесь только для того, чтобы произвести на свет ребенка для великого государства великого Александра!

Селевк снова погрузился в туман опьянения и вскоре заснул.

Апама осталась наедине с собой. Ощущение гнева не покидало ее. Она чувствовала, что, несмотря на жару, сильно дрожит. Вряд ли ей удастся заснуть. Бежать? Она отбросила эту мысль. Нет и нет. Она останется здесь и выполнит то, что велела ей мать. Она – дочь бунтаря и героя – не должна никогда забывать об этом. Она ненавидела все окружавшее ее: Селевка, ложе, на котором сидела, пьяные, громкие голоса, доносящиеся из соседних покоев. Но больше всего она ненавидела самого могущественного человека на свете, пробудившего в ней это отвратительное чувство, – великого царя Александра!..

3

Ночь тянулась бесконечно долго.

Закутавшись в покрывало, Апама сидела на ложе, глядя на спящего Селевка, стараясь отбросить страх и подавить в душе гнев. Ей впервые представилась возможность близко рассмотреть своего мужа: нос с горбинкой, красивый вырез ноздрей, высокие скулы, мужественный подбородок. Апаме внезапно захотелось провести ладонями по обветренной коже его щек. Она вздрогнула, почувствовав, что дыхание ее участилось. Сделав над собой усилие, девушка заставила себя успокоиться. В пиршественном зале, наблюдая за Александром, она чувствовала, что над ней словно нависли когти орла. Сейчас, глядя на Селевка, она почти ощущала эти острые когти.

«Что меня ждет? – снова и снова спрашивала себя Апама. – Если Селевк надо мной надругается и бросит, как простую рабыню, я буду на всю жизнь обречена на одиночество! Нет, этому не бывать! Я обязана подчинить его своей воле», – твердо решила Апама.

Когда Селевк пробудился и открыл глаза, то с трудом смог сообразить, где он и что с ним произошло. Наконец он разглядел Апаму, сидевшую в изголовье ложа.

Несколько минут они провели в молчании, пристально разглядывая друг друга, словно видя впервые.

Смотреть на Апаму было приятно. Она была не просто красива, она была великолепна. В изящных дугах подкрашенных бровей, чистой линии шеи, гордой посадке головы чувствовалось что-то экзотичное. Внезапно тело Селевка пронзило острое желание. Эта юная персиянка была всего лишь маленькой игрушкой в большой игре великого царя. Да, она прекрасна, но вокруг победителей всегда много красивых женщин. И, что важно, не дочерей варваров! Все это только новая игра, затеянная Александром. Так считали и Птолемей, и Гефестион, и Лисимах, да и сам Селевк. В этой игре каждый должен установить свои правила. Ну что ж, он не против в угоду царю провести с прекрасной персиянкой некоторое время.

Апаме надоело молчать, и она громко и с вызовом произнесла:

– Меня выиграли в кости, как кобылу, и я должна покорно подчиниться победителю!

Селевк впервые услышал голос своей жены. Ее смелость удивила и восхитила его. Он вдруг увидел, как девушка юна и беззащитна. Было невозможно смотреть на ее губы и не испытывать желания поцеловать их. Пожалуй, он зря вместе с друзьями смеялся над персиянками, навязанными им в жены Александром. Искушение находилось всего лишь на расстоянии протянутой руки, несколько часов тому назад оно стало его женой и, следовательно, целиком принадлежало ему.

– Я ни за что не дотронусь до варварки и вам всем не советую, тем более, что вокруг столько очаровательных флейтисток и мальчиков – музыкантов из Эллады, – вспомнил Селевк слова Гефестиона.

– Клянусь Афродитой, ты прав, – поддерживал друга Птолемей. – Александр подвергает нас настоящей пытке.

«Разве это пытка?» – пронеслось в затуманенном вином и сном мозгу Селевка. Он снова пристально посмотрел на Апаму. Роскошные темные волосы окутывали ее плечи. По щекам струились слезы. И тем не менее она улыбалась. Эта улыбка в слезах, словно солнце после дождя, ослепила его.

– О Селевк! Разве тебе не пора обнять свою жену?

Она так говорила, ибо уже не сомневалась, что завоюет его любовь во что бы то ни стало. В стремлении одержать победу любой ценой она была непреклонна. И она победила!..

Селевк больше не мог противиться варварскому волшебству. Он положил руку на плечо девушки и прижался лицом к ее волосам. Его губы нежно коснулись ее губ. Он взывал к доверию и прощению.

Чувства Апамы пришли в смущение, мысли запутались. Мать с детства говорила ей о мести македонцам. Но магическая власть мужчины, смотрящего на нее из-под густых ресниц, была сильнее слов матери. Не прерывая поцелуя, Селевк мягко овладел Апамой, – она вскрикнула от пронзившей тело боли. В это мгновение он окончательно уверился в том, что желает и будет желать только ее. Тело юной персиянки было как источник влаги у пересохших губ умирающего от жажды. Оно отличалось от всех женских тел, которые он познал за свою жизнь, волшебной притягательностью, загадкой, тайной, которую ему еще предстояло постигать.

Апама торжествовала! Теперь она была уверена, что Селевк никогда не покинет ее! И от этой уверенности она вдруг крепко уснула.

Мерцающий свет светильников отбрасывал блики на ее лицо. Селевк тихо любовался им. Прекрасная и соблазнительная персиянка! Что он должен теперь с ней делать? Идя с друзьями на свадьбу, он, как и они, считал, что может, как с рабыней, провести с варваркой ночь, а затем ее бросить. Он внезапно почувствовал, что не будет причинять этой девушке боль. Разве он мог заранее представить себе все, что его ожидает? Он должен, он обязан отныне ее защищать, такую одинокую и такую прекрасную.

Сон Апамы был прерван громкими голосами и топотом ног удаляющихся мужчин. Когда она открыла глаза, Селевка рядом не было. Апаму сковал страх. Вдруг он навсегда покинул ее?

Неслышно вошедшие в покой рабыни принесли кувшины с водой. Они протерли тело Апамы губками, пропитанными душистыми благовониями, привели в порядок ее волосы и нарядили в праздничные одежды. Апама постепенно успокоилась. Нет, Селевк вернется! Она была уверена: счастье непременно улыбнется ей. Воспитанная матерью в духе превосходства над окружающими людьми, Апама не сомневалась в том, что ей на роду написана великая судьба.

Как только рабыни удалились, вошел слуга и сообщил: Селевка срочно вызвал царь, а рабы с носилками готовы проводить госпожу во дворец ее мужа.

Апама ликовала: Селевк любит ее и будет с ней всегда! Она победила…

* * *

Дворец, в который Селевк приказал отвезти Апаму, стоял, укрытый со всех сторон от посторонних глаз великолепным парком, на окраине Суз, на берегу реки Хоасп. Некогда этот дворец принадлежал знатному вельможе, а после завоевания Суз Александр подарил его Селевку. Подарки Александра друзьям всегда были поистине царскими!

Дни проходили за днями, а Селевк все не появлялся. Каждое утро Апама тщательно готовилась к встрече с мужем, старательно выбирая наряды и украшения. Она прекрасно понимала, что от новой встречи зависит очень многое в ее судьбе. Ожидание становилось все более и более томительным. Сердцем юной персиянки постепенно овладевали сомнения. От своей любимой рабыни Амитиды, которую Мегабиз по просьбе племянницы срочно к ней доставил, она узнала: все македонские военачальники покинули своих персидских жен. А вдруг Селевк последует примеру друзей?..

В один из дней Апама в задумчивости вышла из эндеруна, женской половины дворца, и медленно спустилась в сад. Неужели Селевк не приедет и сегодня?

Девушка не спеша прогуливалась по парку. Высокие горные ели и стройные лиственницы давали живительную тень. Даже в самый жаркий день под сенью ветвей всегда царила прохлада. Апама присела на скамью возле пруда, с наслаждением вдыхая запах роз, в изобилии растущих в саду. Успокаивающую тишину нарушал только щебет птиц. Вдали виднелась цепь Эламских гор. Вершины их покрывал снег, а склоны зеленели еловыми и кедровыми лесами. Где-то там далеко находился дворец Мегабиза, в котором осталась мать. Воспоминание о матери болью отозвалось в сердце Апамы, напомнив о клятве. И тут она услышала шаги…