Апология Авена - СТАНИСЛАВ БЕЛКОВСКИЙ

Первый подвид - это те, кому не «западло» носить обычные костюмы, купленные в «социальных» магазинах «Единой России» и на рынках, заваленных китайско-турецким ширпотребом. Их, по всей видимости, авены считают «правильными» рабами, которым и дальше будет дозволено терпеть и мучиться. Второй подвид - это «неправильные особи», подобные Саше Тишину; революционеры, до которых еще не «дотянулись» собачьи руки с пистолетом.

«Неправильных» очень легко узнать в толпе: они принципиально не стирают носки, редко моются, носят заштопанные свитера в масляных пятнах, пьют дешевую водку, дерутся, терзаются неудовлетворенными амбициями, ненавидят радостных, веселых и оптимистичных авенов, питают отвращение к любым формам труда, обожают «страдать», митинговать и выступать на партийных собраниях (словом, вызывают полнейшее омерзение). Как уже было сказано, путь у них один - под пули дрессированных собак (и чем скорее, тем лучше).

Зато первому подвиду простых людей милосердные авены даруют целостную жизненную программу, соблюдение которой гарантирует попадание в специальный рай для бедняков; в нем усопших рабов наконец-то помоют, причешут, опрыскают одеколоном и оденут в костюмы «Бриони».

Эта волшебная программа, с одной стороны, подозрительно напоминает рассуждения Довлатова о важности лишь собственных проблем, а с другой, - превращает известную поговорку («Каждый мужчина обязан посадить дерево, построить дом и вырастить сына») в тактику повседневного существования.

Но вот тут-то, собственно, и зарыта очередная собака (прошу прощения за невольный каламбур). Дело в том, что выполнить заветы авенов несчастным простым людям будет не так-то и легко. Носки, конечно, при желании может постирать каждый (я, кстати, очень зримо себе представляю, как после очередного трудного дня «на пределе своих возможностей» Петр Авен занимается этим тяжелым делом: оставив томик Воннегута на попечение любимой собаки, он нехотя отправляется в ванную, берет кусок хозяйственного мыла, включает горячую воду, намыливает носки, тщательно их трет, споласкивает, выжимает и развешивает сушиться на змеевике; ведь не дай бог на завтрашнем заседании правления банка кто-нибудь что-нибудь унюхает - позор-то какой!)

Но с другими заветами будет сложнее. Пусть, например, попробует житель Москвы или Петербурга посадить у себя во дворе дерево: посмотрим, что у него из этого получится, если даже отстоять уже существующие скверы, сады и парки рядовые обитатели мегаполисов, как правило, не в состоянии (их планомерно сносят, расчищая место под новые банки, торговые центры, автомобильные стоянки и элитное жилье).

Не приходится и говорить, что ожидает того же рядового бюджетника, если он неожиданно решит построить себе дом (взбредет же в голову такое!). Вот он отправляется в «Альфа-банк», чтобы получить ипотечный кредит, вот он подходит к консультанту, вот он робко говорит: «Простите, я тут решил дом построить… К кому здесь можно обратиться?».. Вот он слышит ласковое слово в ответ… Вот он понуро уходит… Нет, слишком все это грустно, чтобы описывать подробно…

И уж совсем непонятно, как быть с последним пунктом авеновского катехизиса («прочитать на ночь сказку ребенку»). Что делать тем, у кого детей нет? Срочно поймать какого-нибудь мальчугана и затащить его к себе ночью домой? А потом читать ему сказку «Петя (Авен) и волк (Тишин)?» («Тишин, Тишин, где враг твой, Авен?».).. Читать, пока милиция не взломает дверь?..

В заочном споре с Прилепиным собака Авена активно использует и такой некорректный прием, как сознательное приписывание противнику бредовых теорий. В каком месте «Саньки» она, например, вычитала, что Саша Тишин пропагандирует модель поведения, сочетающую затяжные периоды апатии с кратковременными вспышками буйного помешательства: «надо сначала долго нечего ‹в оригинале именно так: «нечего» вместо правильного «ничего»; но животному, согласитесь, простительно› не делать, а потом, бухн #7923;в, взять палку и раздолбать все вокруг…»

Эти причудливые рекомендации больше напоминают рецепты академика медицины Чехонина, выпустившего памятку «Как уберечься от микроволн и газов без запаха».

И еще. Если главный герой романа «Санькя» полагает, что современная российская действительность полна «свинцовой мерзости», которая должна быть уничтожена, то собака Авена (сказываются все-таки комфортные условия содержания!) уверена в противоположном: с ее точки зрения, «мир наш сегодняшний не вполне совершенен». То есть он, считает она, почти идеален: ряд мелких погрешностей не способен изменить перманентное состояние всеобщего блаженства.

Откуда же такое странное, противоречащее реальности, восприятие мира? Обусловлено оно тем, что говорящие и пишущие собаки являются, к сожалению, разновидностью тех опасных мутаций, которые планомерно разрушают организм нынешнего российского общества. Поэтому то, что для большинства людей плохо, - для них и естественно, и хорошо.

А надеяться, что опухоли и метастазы не только «посмотрят» на мир глазами больного раком, но и станут бороться за его выздоровление - вещь практически бессмысленная.

Русский пионер (Петр Авен)

Петр Авен - сочинение по мотивам романа

В то время как в стране бушевал финансовый кризис, некоторые люди демонстрировали к нему полное безразличие. Таков президент «Альфа-банка» Петр Авен. Он в это время, уйдя от мирской суеты, писал публицистику для «Русского пионера». Петр Авен, прочитав на досуге роман Захара Прилепина «Санькя», который ему совершенно не понравился, но задел за живое, потому что Петр Авен и правда живет всем тем, что хочет разрушить герой романа «Санькя», ответил ему. И мало никому не показалось (вместо планируемых трех полос отдаем Петру Авену пять).

Написать рецензию на последнюю прочитанную мной книгу меня, по сути, заставил главный редактор журнала «Русский пионер». Он приводил обычные аргументы: Фридман уже написал, Каменской все пишет и пишет, да и вообще, как сказал мне однажды Виктор Степанович Черномырдин: «Это надо, Петя, и это нужно». Я бы, может, и отказался, но при слове «пионер» мое подсознание, видимо по старой привычке, само толкает вверх мою правую руку и сгибает ее в локте: «Всегда готов!». Одним словом, пишу.

Курт Воннегут как-то сказал, что все, что надо знать о жизни, написано в книге «Братья Карамазовы» писателя Достоевского. Многое из того, что, на мой взгляд, следует ненавидеть, можно найти в романе «Санькя» писателя Прилепина - именно эту книгу я прочитал последней. Первый тезис романа предельно банален и прост: «Современный российский мир ужасен, и поэтому жить в нем нормальной, человеческой жизнью совершенно невозможно. Более того, преступно». Отсюда и второй не более оригинальный тезис: «Мир этот надо менять. Естественно, силой».

Как сказано в издательском предисловии к роману, «Санькя» - это история простого провинциального паренька Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы быть инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему». С тем, что мир наш сегодняшний не вполне совершенен, я спорить не собираюсь. Но вот эти умозаключения о невозможности нормального в нем существования и революции - тут уже моя рука тянется к пистолету. Почему вместо того, чтобы заняться обустройством собственной жизни - посадить дерево, построить дом, постирать носки, прочитать на ночь сказку ребенку, надо сначала долго нечего не делать, а потом, бухнув, взять палку и раздолбать все вокруг… я чувствую даже не столько ненависть, столько брезгливое изумление.

Обсуждать нравственную порочность и социально-экономическую неэффективность подобных взглядов скучно. На эту тему уже написаны тысячи книг. Но этот вирус (левизны, разрушения, социализма) в большей части мира (отсталого во многом именно благодаря ему), кажется, непобедим. И пишутся все новые и новые статьи - Валерия Ильинична Новодворская выдает по одной в неделю. Не помогает.

И я вот думаю, откуда это берется. Ведь вроде все очевидно - результаты, как говорится, налицо. И очевидно вроде, что противопоставить мерзости и хаосу внешнего мира можно только порядок и чистоту мира своего - именно боязнью идущего из «большого» мира хаоса объяснял Александр Блок образцовый порядок на своем столе. Так нет! Все новые адепты глобального «изменения мира к лучшему» пополняют революционные кружки.

Я тому вижу несколько причин. Прежде всего, действительно есть большая группа людей, которые чувствуют фундаментальную несправедливость мира острее прочих. И видят цель своей жизни в том, чтобы по мере сил эту несправедливость уменьшать, думая не о себе, а непосредственно помогая людям. В нормальных условиях именно из них рекрутируются священники, активисты различных благотворительных организаций и т.п. Однако если к церкви нет большого доверия, а инфраструктура благотворительности почти отсутствует, то «соблазнение» таких молодых людей левыми партиями, тоже вроде бы всеми силами защищающих интересы слабых, вполне естественно. («У нас в партии очень много «святых», - сказал мне недавно Эдуард Лимонов. Я ему верю.)